ПОЛЬСКИЕ ПРОЕКТЫ НА КАВКАЗЕ: КОНЕЦ И СНОВА НАЧАЛОЦитата
Западные военно-политические структуры кавказский регион воспринимают в качестве единого геополитического пространства, которое должно являться региональной бесперебойной цепочкой транзита нефти и газа на запад. В этом плане, уже четко выделяются контуры политики Великобритании, Турции и США на черноморском и каспийском пространстве. На протяжении последних двух веков лет задачей Лондона в Средней Азии и на Ближнем Востоке являлась защита своих жизненно-важных интересов от нападок Российской империи путем усиления Османского государства и содействия национально-религиозным движениям по всей территории Российской империи.
Пытаясь всячески ослабить влияние России на регионы южных морей и на Иран, Лондон постоянно поддерживал турецкую политику на Черноморском побережье. С появлением на политической карте Европы польского государства, Лондон, осознав ее важность в качестве альтернативного рычага давления на Россию, активно начал работать с Варшавой, поощряя реваншистские и территориальные претензии Польши в отношении России.
За свою кратковременную независимость за последние 100 лет, польское государство в своей внешнеполитической доктрине безопасности преследовало цель нейтрализировать опасность от традиционного противника – России, путем реорганизации ее общества и раздробления на мелкие национальные государства. Создание небольших республик между Польшей и Россией должны были стать буферными зонами безопасности. После достижения этого, польское руководство, с подачи Великобритании активно помогает Турции в деле дестабилизации Кавказа для его дальнейшего отторжения и тюркизации.
Глубоко осознавая, что Кавказ в своей этно-георгафической сущности является своеобразным ключом к географическому сердцу России, где проживают тюркоязычные народы, и богатую энергоресурсами Среднюю Азию, Варшава с начала 1920-х начала активно поддерживать в начале скрытую, а затем и открытую антироссийскую политику Анкары.
В связи с этим, польский Генеральный штаб в 1922-23 гг. разработал стратегию по взаимоотношениям с представителями бывших независимых кавказских республик, которые в этот период находились в эмиграции в различных странах Европы и питали надежду на скорейшее возвращение на родину после изгнания большевиков. Польское военно-политическое руководство наладило контакты со всеми эмигрантскими политическими органами государствообразующих народов Кавказа и начала вести в их отношении собственную политику.
К середине 1920-х гг., самой активной и самоорганизующейся диаспорой в Европе являлась армянская. Однако в результате того, что армяне на протяжении столетий имели давнейшие территориальные и этнические споры с Турцией, Варшава изначально пыталась или отгородить армянскую эмиграцию от общекавказских планов, или же поддерживала символические контакты. Наиболее активным в польских планах должны были стать азербайджанская эмиграция мусаватистско-пантюркистского толка, а также часть грузинских меньшевиков – горящих желанием выбить большевиков из Грузии, не боясь при этом попасть под кураторство Турции.
Более того, меньшевистские руководители, такие как Ной Жорданиа и Чхенкели считали, что единственным противником на Кавказе для Грузии являются русские и антитурецки настроенные народы, такие как армяне. По мнению некоторых грузинских эмигрантских руководителей, независимая на тот момент Армения с одной стороны не допускала федерализации Кавказа, что входило в планы как Турции, так и Великобритании. С другой стороны, Ереван для Анкары, Баку и отчасти для Тбилиси являлась лишним буферным государством со своими амбициями, противоречащими с амбициями в первую очередь Турции и Азербайджана.
После победы кемалистов в Турции ее политика в отношении Кавказа начала обретать четкие формы. Из нее выпадала Армения, которая должна была стать лишь белым пятном на карте региона, не имеющим ни человеческие, ни военные, ни политические ресурсы для противостояния Азербайджану. Последний в перспективе должен был превратиться в крупное государство, курирующее интересы Анкары на Северном Кавказе и междуречье южной России. Исходя из вышеуказанных соображений, Варшава главнейшую роль в военно-политических процессах на Кавказе оставляла азербайджанцам и грузинам, одобряющих эту роль Турции в регионе.
Во второй половине 1920-х гг. под покровительством Польши был создан союз кавказских народов «Прометей» – общественно-политическая организация, которая включала в себя антисоветски настроенных представителей кавказских эмигрантских организаций Европы и Турции. Анкара в своей традиционной антироссийской политике являлась основным союзником Польши, что и привело к разногласиям внутри организации «Прометей». В частности, армянские антисоветски настроенные лидеры не поддерживали идею, что Турция будет снабжать оружием повстанческие движения на Кавказе и в нужный момент якобы «поможет» восставшим военной интервенцией и станет гарантом независимости южнокавказских стран.
Пантюркистская политика Турции по отношению к Кавказу также оставалась неизменной. Основной задачей Анкары, как и в 1918-1920 гг. было воссоединение со своими этническими братьями в Аджарии, в Азербайджане, в Борчалы (нынешняя губерния Квемо Картли республики Грузия), а затем и с тюркскими народами Дагестана. Кроме того, по планам турецкого руководства, в период восстаний кавказских народов против советской власти, тюркоязычные народы должны были объединиться в одно конфедеративное государство, а это фактически означало уничтожение армянского народа и ее государственности.
Такая участь ждала и Грузию. Это стало одной из основных причин раскола организации «Прометей». 14 июля 1934 года в Брюсселе состоялась конференция народов Кавказа, на которой по инициативе Варшавы были представлены все народы Кавказа, кроме армян. Азербайджан представляли Расул-заде и Топчибашев; Северный Кавказ – Чулик, Шакманов и Сунжев; Грузию – Жорданиа, бывший представитель грузинского правительства, и А.Чхенкели, его представитель во Франции. Они сразу же подписали договор по созданию Конфедерации народов Кавказа. Армянская сторона, осознав, что Кавказ, после ее де-большивизации попадет под полный контроль Турции или ее сателлитов, отказалась работать с Польшей и начала налаживать контакты с фашистской Италией, которая вела традиционную антитурецкую политику и вынашивала собственные планы на Кавказе.
Противоречия в какой-то момент дошли до такой степени, что грузинская и азербайджанская стороны порой открыто дискутировали о нецелесообразности восстановления армянского государства на Кавказе, считая армян постоянным проводником российской политики в регионе. Армянская сторона, также как и остальные в своей политической деятельности в наименьшей степени воспринимала большевиков как первичных противников. Однако в отличие от азербайджанцев и грузин, которые стремились как можно раньше договориться с Турцией и вести с ней общую борьбу против России, претензии армянской стороны в отношении Турции часто раздражали их и фактически тормозили процессы взаимодействия между кавказцами и турками против большевиков.
В течение некоторого времени, грузинская сторона также как и азербайджанцы, начала вести четкую политику в отношении Турции. Грузины тем самым легко отказались от территориальных претензий к ней, предъявленных в 1918-1919 гг., азербайджанцы же пустили в обиход карту об «угнетенных тюркских народах России», что иными словами являлось ничем иным как своеобразным «приглашением» Турции на Кавказ для войны общим фронтом против России.
Это, прежде всего, представлено в заявлении А.Чхенкели во время встречи с армянской делегацией 25 марта 1926 года, где было заявлено следующее: «принимая во внимание различные факты прошлого касательно армяно-турецких и турецко-кавказских взаимоотношений, отмечу – для того, что бы избежать постоянной турецкой агрессии в случае анархии на Кавказе, необходимо попытаться смириться с Турцией, которая также желает этого. Народы Кавказа, проживающие между Турцией и Россией, не имеют другого политического пути кроме союза с Турцией против общего врага – России. В конце концов, не нужно забывать, что нынешнее руководство России рано или поздно падет…».
Таким образом, армянской стороне дали ясно понять, что основным противником для Кавказа является большевистская Россия, а не Турция. Это стало причиной постепенного отстранения армянской стороны. Несмотря на различные усилия некоторых северокавказских и грузинских эмигрантских лидеров возвратить за стол переговоров Армению, основные грузинские и азербайджанские политические игроки диктовали польской и турецкой стороне общепринятые условия сотрудничества, где для «армянских предложений и проектов» не имелось места.
Подобная позиция больше нравилась Турции, нежели Польше, которая пыталась играть также «армянской картой» для постоянной диктовки своих условий Турции в перспективе и не собиралась делать ставку только на пантюркистов и меньшевиков. Несмотря на это, Варшава в армянских диаспорах организовала невиданную компанию по примирению армян с турками, азербайджанцами и грузинами. Целью этого являлась денационализация армянского общества, исключение ее амбиций и нивелирование национальных задач, в отличие от Грузии и Азербайджана, которые в антироссийской политике видели расширение собственного влияния на богатые территории юга России хоть и под патронажем братской Турции.
В мае 1936 года на ежегодном собрании организации или, как его называли участники, – «клуба», стала формироваться атмосфера недопонимания между некоторыми представителями эмигрантских групп. Так, представитель горцев Северного Кавказа Чулик выразил несогласие по поводу вступления казаков в организацию, объяснив при этом, что возглавляющий казачество атаман Билый хочет, мол, создать какое-то казацкое королевство, включив в него часть населенного горцами Северного Кавказа. А грузинский представитель стал осуждать армян и азербайджанцев за захватнические и империалистические идеи в отношении грузинских территорий и т. д.
Кроме того, армяне, которые были приглашены из Румынии и Болгарии, не одобрили план Варшавы по поводу снабжения Турцией оружием повстанческих групп. Армянские лидеры также выразили озабоченность слишком большой ролью этого государства в общих планах Варшавы. Они, как и украинцы и грузины, предложили открыто сотрудничать с Германией и Италией, что, конечно, не устраивало польский Генеральный штаб. В итоге все эти предложения и соображения или были отвергнуты, или не получили конкретных ответов: армянская делегация покинула собрание, не дождавшись окончания ее работы.
Таким образом, до 1940 года армянская сторона была полностью выдавлена из этнополитической деятельности кавказских эмигрантов, что при осуществлении британо-турецко-польского плана могло привести к плачевным последствиям для Армении и ее народа. Варшава просчиталась в вопросе первичного противника, когда армии противника вторглись в Польшу не с востока, а с запада – из Германии.
С провозглашением независимости в 1990 году, исходя из традиционного государственного антагонизма в отношении России и ее союзников, руководство Польши совместно с западными государственными организациями, фондами и международными структурами активно начало заниматься вопросами урегулирования конфликтов на территории бывшего СССР. Методы осуществления польских проектов в конфликтных регионах подверглись трансформации с учетом причин этнических и экономических конфликтов, а также с учетом методов воздействия на конфликты Москвы.
Таким образом, идеи «Прометея» – новое, однако хорошо забытое старое, снова актуализировались в общественно-политических кругах кавказских республик. В политическом плане Варшава активно начала сотрудничать с ГУАМ. В общественном секторе активно действует так называемый «Кавказский дом Польши», по некоторым данным, получающий финансовую поддержку из британских и турецких фондов, финансируемых общественно-молодежные проекты по Кавказу.
Несмотря на то, что инициатором этого проекта является МИД Польши, в ней участвуют институты различных «пропагандистских» учреждений и даже отделы некоторых спецслужб. Проект организации «Во имя сотрудничества молодых лидеров местных организаций Южного Кавказа» способствует продвижению по карьерной лестнице молодых людей «на местах». Более того, способствует формированию прочных межличностных взаимоотношений между студентами, журналистами и общественниками.
Занятые решением конфликтов польские структуры отчасти в армянских молодежных общественных кругах, а также в сфере журналистов и общественников начали пропагандировать важность интеграции и дальнейшей федерализации Кавказа, внушая при этом, что неурегулированность конфликтов в Карабахе, Абхазии и Южной Осетии тормозят эти процессы. В основе же неурегулированности «братоубийственных» конфликтов представляется рука Москвы и ее союзников, каковыми считается руководство Армении, не желающее «сдавать» Карабах и налаживать братские взаимоотношения с Азербайджаном.
Примечательно то, что польские и турецкие организации с начала антитеррористических войн на Северном Кавказе с подачи Великобритании активно лоббировали их в Европе, представляя их как национально-освободительные восстания народов Кавказа против России. Активная работа с кавказской молодежью впервые начала оправдывать себя в 1997-98 гг., когда была разработана четкая модель идеологической работы с кавказской молодежью и начала приносить плоды собственно в самих республиках. Разработанная программа пропаганды космополитизма, уступчивости в общенациональных вопросах, интернациональность и страх перед конфликтами создали серьезную общественно-политическую обстановку особенно в Армении и в НКР.
Постоянные встречи представителей молодежных организаций и журналистов Армении, НКР и Азербайджана преследуют цель не только способствовать конструктивному диалогу, но также создать дружественную атмосферу при полном усыплении национальной бдительности в общественно-политической плоскости. Многие национальные вопросы постепенно начинают рассматриваться в этом контексте, формируя общественное мнение о том, что во всех конфликтах есть виновный. В этом плане армянская сторона, которая якобы «проявила агрессию», преподносится в качестве виновника Карабахского конфликта. Параллельно с этой идеей внушается, что подобный образ мышления во всем мире считается приемлемым и свободным, что для основной массы молодежи может стать объектом подражания и верности.
Таким образом, молодые армянские участники в подобных мероприятиях фактически становятся с одной стороны альтернативными информаторами внешнеполитических и общественных процессов, с другой стороны – «проповедниками» тех идей, которые постоянно становятся объектами обсуждений в период подобных встреч, где приветствуются всевозможные уступки и безграничная толерантность во всех аспектах, прежде всего с армянской стороны. С этой точки зрения, молодая и перспективная армянская молодежь превращается в инструмент турецкой политики на Кавказе.
Эдуард Абрамян
28/02/08 г.
Armenia Today
Defacto