Русская революція 1917 года, этапы ея развитія въ Закавказьи и тѣ историческія событія, которыя привели Закавказье къ отдѣленію его отъ Россіи, отъ своего центра, и къ созданію цѣлаго ряда суверенныхъ республикъ, требуютъ подробнаго освѣщенія. Попытки въ этомъ направленіи уже были сдѣланы (Б. Ишханянъ, В. Станкевичъ и др.). Но нельзя не сказать, что всѣ эти попытки не даютъ должнаго исчерпывающаго освѣщенія всей этой эпохи, ибо или еще не наступилъ для серьезнаго историческаго изслѣдованія надлежащій моментъ, а потому никакая работа, какъ, напримѣръ, В. Станкевича (Судьбы народовъ Россіи), основанная на информаціи весьма не точной и, подчасъ, прямо невѣрной, въ данномъ случаѣ не только ничего не освѣщаетъ, но даетъ результаты обратные; или же оцѣнка событій, изложенныхъ весьма подробно, страдаетъ крайней односторонностъю въ силу рѣзко-національной точки зрѣнія самого автора, какъ въ работѣ Б. Ишханяна[1].
Я совершенно не претендую въ этихъ моихъ Воспоминаніяхъ дать исчерпывающій отчетъ о событіяхъ, наблюдать которыя мнѣ пришлось или въ которыхъ приходилось играть ту или другую роль. Единственный смыслъ и цѣнность, которые я вижу въ человѣческихъ документахъ, подобныхъ настоящему, — послужить однимъ изъ матеріаловъ въ ряду другихъ для будущаго историка, который подведетъ пережитому нами, современниками, соотвѣтствующіе историческіе итоги.
Я не претендую въ этихъ запискахъ ни на какую полноту, тѣмъ болѣе, что въ качествѣ эиигранта я лишенъ возможности использовать тотъ богатый матеріалъ, который именно за описываемый мною періодъ былъ мною уже собранъ и который мнѣ при моемъ бѣгствѣ отъ большевиковъ пришлось частью вовсе бросить на мѣстѣ, а частью уничтожить впослѣдствіи по цѣлому ряду причинъ.
Проживъ съ 1890 года въ Закавказьи и, въ частности, въ Баку съ 1895 года, я въ концѣ іюля 1919 года былъ вынужденъ выѣхать изъ Баку, такъ какъ атмосфера жизни въ Баку для русскаго человѣка стала почти невыносимой; въ сентябрѣ 1919 года состоялось обо мнѣ распоряженіе правительства Азербайджанской республики о томъ, что я почитаюсь изгнаннымъ навсегда изъ предѣловъ Азербайджана, а все имущество мое было объявлено подлежащимъ конфискаціи; вернуться въ Баку я уже не могъ, я потерялъ съ нимъ окончательную связь и потерялъ все мною накопленное за время революціи — сборники газетъ, копіи резолюцій, доклады и много другого цѣннаго матеріала. Все-же, что я вывезъ и скопилъ въ дальнѣйшемъ, пришлось цѣликомъ уничтожить въ тотъ періодъ (май-октябрь 1920 года), когда мнѣ пришлось, скрываясь отъ большевиковъ, прожить въ занятой большевиками Сѣверной Персіи, изъ опасенія выдать себя при какомъ либо обыскѣ.
Осенью 1919 года, въ Ростовѣ на Дону мнѣ пришлось видѣть въ Отдѣлѣ Пропаганды при Добровольческой Арміи двѣ прекрасный работы, предполагавшіяся къ напечатанію. Одна изъ нихъ — Грузія принадлежитъ перу Ю. Ф. Семенова (нынѣ секретаря Россійскаго Національнаго Союза и Комитета въ Парижѣ) и другая — Азербайджанъ — коллективный трудъ членовъ Бакинскаго Русскаго Національнаго Комитета (о коемъ мнѣ придется въ дальнѣйшемъ много говорить).
Что сталось съ этими двумя обстоятельными трудами — не знаю, но, видимо, они погибли, какъ и многое при крушеніи Добровольческой Арміи и ея учрежденій.
Долженъ отмѣтить одну подробность: тѣ чисто хаотическія обстоятельства, которыя переживало Закавказье съ конца 1917 года, создавали подчасъ такое положеніе, что, живя, напримѣръ, въ Баку, мы не знали о томъ, что дѣлается въ ближайшихъ къ нему Елизаветполѣ, съ одной стороны, и Петровскѣ и Дербентѣ, съ другой стороны, не говоря уже о Тифлисѣ, Батумѣ, Владикавказѣ, Ростовѣ на Дону и Екатеринодарѣ.
Тотъ историческій процессъ, который многими именуется Великой Россійской Революціей, а другими — второй Россійской смутой, Закавказье переживало во многомъ иначе, чѣмъ центръ Россіи или даже другія ея окраины, и это различіе вызвано было рядомъ самостоятельныхъ факторовъ.
Закавказье, прежде всего, представляло собою ближайшій тылъ одного изъ русскихъ фронтовъ въ Великой воінѣ 1914-1918 гг. и, притомъ, тылъ этотъ былъ настолько близокъ къ фронту, что, удайся въ декабрѣ 1914 года Халилу-Пашѣ прорывъ нашего фронта (Кавказскаго) у Сарыкамыша, Закавказью угрожало бы непосредственное вторженіе турецкой арміи.
Далѣе, въ то время, когда осенью 1917 года уже не существовало ни русско-германскаго, ни русско-австрійскаго фронтовъ, Кавказскій фронтъ существовалъ еще до конца года. Въ 1918 году Закавказье сдѣлалось ареной продолжавшейся еще Великой войны, и турецкія и германскія войска разсчитывали черезъ Закавказье нанести ударъ Антантѣ и, въ частности, англичанамъ на Мессопотамскомъ фронтѣ.
Провозглашенные революціей лозунги — самоопредѣленіе народностей и всяческія свободы въ Закавказьи нашли чисто-специфическую почву.
Рядъ населяющихъ Закавказье народностей, отличающихся языкомъ, вѣрованіями, нравами и степенью культуры, связанныхъ до того не столько цементирующимъ вліяніемъ болѣе высокой культуры русской, сколько давленіемъ силы центральной русской власти, съ паденіемъ послѣдней, проявили столько шовинизма въ отношеніяхъ взаимныхъ, что попытки трехъ главныхъ народностей Закавказья — татаръ, армянъ и грузинъ — удержаться на какой либо общей политической платформѣ и договориться до федераціи привели ихъ весьма скоро (къ веснѣ 1918 года) къ объявленію ими ихъ національной независимости, а затѣмъ и къ провозглашенію суверенитета каждой изъ этихъ трехъ новообразовавшихся республикъ и полному отдѣленію ихъ отъ Россіи.
Національный антагонизмъ упомянутыхъ трехъ народностей въ ихъ отношеніяхъ другъ къ другу, имѣвшій уже свои серьезные корни въ прошломъ (армяно-татарскія столкновенія 1905-1906 гг., традиционное соперничество экономическое и вообще взаимная нелюбовь грузинъ и армянъ), былъ одной изъ главныхъ причинъ, что, еще задолго до прихода (въ 1920 году) большевиковъ въ Закавказье, уже полилась тамъ кровь во время взаимныхъ столкновеній татаръ и армянъ, армянъ и грузинъ.
И, наконецъ, естественный богатства края и, въ особенности, нѣкоторыхъ изъ его частей сыграли также немаловажную роль въ будущихъ судьбахъ Закавказья.
Нѣмцы и турки въ 1918 году грабили Закавказье: первые — Грузію, вторые — богатый Азербайджанъ (г. г. Баку и Елизаветполь).
Союзники, выгнавъ и тѣхъ, и другихъ, съ первыхъ уже шаговъ своихъ въ краѣ поняли, что овладѣніе имъ ) и внѣдреніе въ немъ своего вліянія можетъ дать имъ реальную пользу. Въ особенности зарились на Закавказье англичане, игравшіе первую скрипку, и итальянцы. И чѣмъ болѣе выяснялось ослабленіе Россіи, тѣмъ болѣе распоясывались иностранцы, причемъ та политика, которую они проводили въ Закавказьи, не только явно клонилась къ ущербу недавней ихъ союзницы Россіи, принесшей колоссальный жертвы въ общей борьбѣ противъ Германіи, но рѣзко противорѣчила и интересамъ самихъ народностей Закавказья.
Отсутствіе какого бы то ни было государственнаго навыка въ дѣлѣ управленія (въ Закавказьи не было даже земствъ); полное неумѣніе выдвинувшихся и ставшихъ у власти людей изъ представителей туземнаго населенія наладить финансы въ своихъ микроскопическихъ суверенныхъ государствахъ; непомѣрное національное самолюбіе каждой изъ этихъ республикъ, поминутно приводившее ихъ къ взаимнымъ столкновеніямъ и даже войнамъ (Грузіи съ Арменіей; Азербайджана съ Арменіей) и вѣчнымъ таможеннымъ конфликтамъ; — все это приводило республики эти къ такому ослабленію, что въ тотъ моментъ, когда большевики сочли это нужнымъ, одна за другою пали всѣ эти республики, какъ карточные домики.
И, если одною изъ главныхъ причинъ своего отдѣленія отъ Россіи и необходимости самобытнаго своего существованія народности Закавказья выставляли — необходимость застраховать себя отъ проникновенія русскаго большевизма, то цѣль эта была заранѣе обречена да гибель въ тотъ уже моментъ, когда Грузія и Азербайджанъ (Арменія стояла на противоположной точкѣ зрѣнія) заняли опредѣленно враждебную позицію противъ русскаго освободительнаго движенія, руководимаго Корниловымъ, Алексѣевымъ и Деникинымъ.
Пойди Закавказье рука объ руку съ арміями Корнилова и Деникина, я полагаю, что судьбы Россіи пошли бы по иному пути.
Въ этомъ вопросѣ союзники сыграли роковую роль и, въ особенности, англичане. Какъ это будетъ видно изъ дальнѣйшаго, англичанамъ не стоило бы большого труда не только заставить народности Закавказья договориться съ русскими антибольшевиками и, въ томъ числѣ, А. И. Деникинымъ, а просто показать, что имъ такой сговоръ — желателенъ. Но на наше (да, полагаю, и на несчастье народностей Закавказья) несчастье политику Антанты дѣлали англичане, прошедшіе свой служебный стажъ въ Британской Индіи, гдѣ ненависть къ Россіи была воспитана издавна и была даже воспѣта однимъ изъ блестящихъ литературныхъ талантовъ, Редіардомъ Киплингомъ.
И Главнокомандующій союзныхъ силъ въ Закавказьи генералъ Томсонъ и (въ особенности) его начальникъ штаба полковникъ Стоксъ были опредѣленными руссофобами, даже съ трудомъ скрывавшими эти свои чувства. Но не буду забѣгать впередъ и перехожу къ изложенію своихъ воспоминаній.
Первые дни переворота мнѣ пришлось отсутствовать изъ Баку. Я провелъ ихъ частью въ пути, а частью въ городѣ Мервѣ, Закаспійской области, куда я выѣзжалъ на защиту по какому-то уголовному дѣлу въ сессіи Тукестанскаго Военно-Окружнаго Суда. Еще въ революціи 1905 года революціонное движете въ нашей Средней Азіи проявилось исключительно въ средѣ рабочей массы, каковыми тамъ являлись желѣзно-дорожные рабочіе и служащіе главныхъ пунктовъ, какъ Красноводскъ, Кызылъ-Арватъ, Асхабадъ, Самаркандъ и Ташкента, гдѣ сосредоточены главныя депо и мастерскія. Все остальное раселеніе, какъ русское, такъ и въ [особенности туземное, было настроено вполнѣ лойяльно, что въ отношеніи послѣдняго объясняется тѣмъ, что значительная его часть, туркмены, только что переходила отъ кочевого къ осѣдлому состоянію, а другая, главное сарты, осѣдлая и исключительно земледѣльческая, не имѣла въ своемъ составѣ вовсе пролетаріата. Поэтому-то въ 1905 году революція въ Средней Азіи задѣла исключительно полосу желѣзно-дорожнаго отчужденія и очень мало города. 4-го марта, собираясь отправиться въ засѣданіе Суда, я, выйдя изъ гостиницы на улицу, обычно малолюдную, невольно обратилъ вниманіе на толпы народа, собравшіяся во многихъ мѣстахъ и что-то читавшія на стѣнахъ. Настроеніе, однако, было вполнѣ спокойное. Въ расклеенныхъ объявленіяхъ сообщалось о безпорядкахъ въ Петроградѣ, объ отреченіи Николая II и о созданіи Временнаго Правительства. Приглядываясь къ читавшимъ эти сообщенія людямъ, я поразился общимъ впечатлѣніемъ какой-то растерянности на лицахъ читавшихъ; не было ни радости, ни оживленія, а скорѣе было какое-то общее чувство неловкости. Повидимому все то, что сообщалось въ объявленіяхъ, поражало своею полною неожиданностью.
Пріѣхавъ въ полковое собраніе (какого именно запаснаго полка — не помню), гдѣ обычно происходили засѣданія Военнаго Суда, я здѣсь впервые почувствовалъ вѣяніе революціи. Внѣшне все было какъ будто и по прежнему, но какой-то внутренній безпорядокъ уже чувствовался: не прибылъ почему-то ко времени почетный караулъ, въ канцеляріи еще почти никого не было и никто абсолютно ничего не зналъ — состоится ли засѣданіе, или нѣтъ. Предсѣдатель (Военный Судья) всегда аккуратный, отсутствовалъ; говорили, что онъ находится у коменданта города и о чемъ-то съ нимъ совѣщается. Приходили и уходили офицеры, чѣмъ-то озабоченные; военные писаря (солдатская аристократія) держались непривычно свободно.
Такъ прошло часа три-четыре, пока, наконецъ, съѣхались всѣ, коимъ быть надлежало. Мнѣ объявили, что всѣ дѣла снимаются съ очереди, и я въ тотъ. же день черезъ Красноводскъ уѣхалъ въ Баку.
Вернувшись въ Баку, я уже засталъ картину полнаго разгара новой политической обстановки.
Изъ Петрограда уже были получены отъ Временнаго Правительства указанія о конструкціи власти на мѣстахъ.
Городской Голова Л. Л. Бычъ[2] былъ во главѣ власти и чувствовалъ себя настоящимъ именинникомъ. Типичный демагогъ, весьма склонный къ авантюрѣ и человѣкъ крайне неустойчивыхъ политическихъ убѣжденій, Л. Бычъ теперь являлъ собою яркій образецъ мартовскаго соціалиста. Давно ли этотъ же самый Бычъ, ожидая въ концѣ декабря 1916 года пріѣзда въ Баку на открытіе Шолларскаго водопровода Намѣстника Великаго Князя Николая Николаевича, распинался повсюду въ своей преданности Монарху и произносилъ въ Городской Думѣ и въ другихъ собраніяхъ, къ случаю и вовсе не къ случаю, горячія вѣрноподданнически-патріотическія рѣчи. А еще раньше, въ 1912 году, на выборахъ въ ІV-ую Государственную Думу тотъ же Бычъ вмѣстѣ со мною и Д. Овсяннико-Куликовскимъ прошелъ въ выборщики отъ кадетовъ по такъ-называемому прогрессивному списку.
Теперь тотъ же самый Л. Бычъ, съ пѣной у рта, охрипшимъ голосомъ произносилъ повсюду демагогическія рѣчи о торжествѣ революціоннаго народа, свергшаго, наконецъ, тирана-самодержца и призывалъ къ углубленію завоеваній революціи.
Людей, близко знавшихъ Л. Быча, такой его уклонъ влѣво и явное заигрываніе съ крайными лѣвыми элементами нисколько не удивили. Обуреваемый неимовѣрнымъ честолюбіемъ, пробившійся въ люди благодаря своей большой трудоспособности, мало дисциплинированный, Л. Бычъ почуялъ, что наступилъ моментъ, когда преуспѣютъ тѣ, кто склоненъ дерзать, не задумываясь надъ вопросами строгой морали и принциповъ. Могу по совѣсти сказать, что Л. Бычъ человѣкъ сильной воли, если бы захотѣлъ, то могъ задержать процессъ распада общественныхъ силъ въ Баку. Меня не разъ удивляло, что Л. Быча можно было встрѣтить въ любомъ, самомъ не подходящемъ для его появленія, собраніи. И въ каждомъ изъ нихъ онъ во что бы то ни стало долженъ былъ такъ или иначе импонировать присутствующимъ. Плохой ораторъ, говорившій грубымъ и охрипшимъ голосомъ, Л. Бычъ повсюду произносилъ однѣ и тѣ же, скоро ставшія трафаретными, слова. И онъ добился своего: когда создался Исполнительный Комитетъ Общественныхъ Организацій, то Л. Бычъ оказался избранъ имъ его Предсѣдателемъ.
Временное Правительство, ставшее на мѣсто свергнутой власти самодержавія, въ вопросѣ о внутреннемъ управленіи страною стало на точку зрѣнія уничтоженія всѣхъ органовъ прежняго управленія. На мѣсто агентовъ центральной власти — губернаторовъ и полиціи, должны были стать представители власти общественной — городскія самоуправленія и земства, а на мѣсто полиціи — милиція, создаваемая тѣми же органами общественности.
Губернаторъ В. Потоловъ, человѣкъ, въ сущности, не дурной, не игравшій и такъ особенной роли, ввиду того, что городъ Баку ему не былъ подчиненъ (въ городѣ Баку послѣ событій 1905 года — армяно-татарскихъ столкновеній — было учреждено сначала Генералъ-губернаторство, а затѣмъ Градоначальство), стушевался совершенно, а затѣмъ и вовсе ушелъ, а на его мѣсто Исполнительнымъ Комитетомъ Общественныхъ Организацій былъ назначенъ Губернскимъ Комиссаромъ малограмотный татаринъ, имени и фамиліи котораго сейчасъ не помню, почти безъ всякаго образовательнаго и, тѣмъ болѣе, служебнаго ценза.
Общественнымъ Градоначальникомъ былъ избранъ присяжный повѣренный Я. Н. Смирновъ, человѣкъ очень работоспособный, но крайне самолюбивый и въ политическомъ отношеніи крайне неустойчивый, съ постоянными колебаніями то влѣво, то вправо.
Начальникомъ Милиціи былъ избранъ присяжный повѣренный Александръ Константиновичъ Леонтовичъ, человѣкъ умный и энергичный и большой общественный работникъ, обладавшій къ тому же весьма завидными для общественнаго работника качествами — умѣніемъ улаживать острые вопросы и конфликты къ общей пользѣ.
Тенденція, проявленная революціоннымъ настроеніемъ тогдашняго момента, заключалась главнымъ образомъ не въ томъ, чтобы создать новые органы власти съ новыми методами управленія, а въ томъ, чтобы выгнать всѣхъ старыхъ слугъ власти и на ихъ мѣсто поставить новыхъ во что бы то ни стало. И сколько ни доказывалъ А. Леонтовичъ, что и среди старыхъ полицейскихъ есть хорошіе люди, вполнѣ пригодные къ службѣ и въ новыхъ демократическихъ услсвіяхъ, подъ вліяніемъ требованій общественныхъ силъ, онъ вынужденъ былъ буквально выгнать всѣхъ приставовъ, ихъ помощниковъ, околодочныхъ и т. д. вплоть до городовыхъ. Въ участковые комиссары (пристава) и ихъ помощники попали присяжные повѣренные, ихъ помощники, недоучившіеся студенты и т. д. Ничего въ новомъ для нихъ дѣлѣ не знающіе, не имѣющіе никакого служебнаго опыта, — всѣ эти господа очень скоро до того застопорили всякую работу, такъ погрязли въ бумагомараніи, разборѣ всякихъ имъ неподсудныхъ жалобъ и дѣлъ, что не имѣли времени на исполненіе непосредственныхъ своихъ обязанностей по охранѣ общественнаго спокойствія и безопасности гражданъ. Дисциплина въ милиціи отсутствовала, а проникновеніе въ ея ряды зачастую и элементовъ преступныхъ привели къ старымъ полицейскимъ грѣхамъ — взяточничеству, превышенію власти и проч. Пробившись нѣсколько мѣсяцевъ безуспѣшно надъ улучшеніемъ службы милиціи, Леонтовичъ въ серединѣ лѣта 1917 года подалъ въ отставку.
Въ первые же дни свободъ произведена была общественная чистка Окружнаго Суда и судебныхъ учрежденій вообще.
Исполнительный Комитета назначилъ комиссара при Окружномъ Судѣ. Что собственно это была за должность — неизвѣстно никому и до сего дня. Повидимому, роль его должна была заключаться въ осуществленіи въ дѣятельности суда возвѣщенныхъ новымъ строемъ свободъ и общей демократизаціи власти. Засиліе, царившее въ судебномъ вѣдомствѣ въ послѣдніе годы передъ революціей, сводившееся къ выполненію судебной администраціей — предсѣдателями судовъ и прокуратурой — предначертаній и плановъ центральной власти, исходившихъ отъ Министра Юстиціи Щегловитова, чувствовалось особенно сильно у насъ въ Закавказьи при Старшемъ Предсѣдателѣ Палаты Лагодѣ и, въ частности, въ Баку при ставленникѣ послѣдняго — Предсѣдателѣ Суда Кудрявцевѣ, который оказывалъ явное давленіе на весь подчиненный ему составъ Суда и совершенно не выносилъ адвокатуру, какъ излишній, по его мнѣнію, института въ дѣлахъ уголовныхъ. Смѣнившій за годъ до войны Лагоду, на мѣстѣ Старшаго Предсѣдателя Тифлисской Судебной Палаты, сенаторъ Ал. Ал. Чебышевъ, человѣкъ просвѣщенный, либеральный (но безъ вмѣшательства въ какую бы то ни было политику), образованный юристъ и судья въ духѣ Судебныхъ Уставовъ 1864 года, всячески въ порядкѣ судебнаго надзора одергивалъ г. Кудрявцева, но послѣдній, пользуясь заступничествомъ Петрограда, оставался до самой революціи на мѣстѣ, пока не былъ уволенъ Керенскимъ, вслѣдствіе единогласнаго ходатайства адвокатуры, Городской Думы и разныхъ общественныхъ организацій.
Назначенъ былъ Исполнительнымъ Комитетомъ на должность комиссара при Судѣ упомянутый уже выше присяжный повѣренный Я. Н. Смирновъ; послѣдній занялъ по отношенію къ судебному вѣдомству совершенно неподходящую позицію и позволялъ себѣ вмѣшиваться въ его жизнь и дѣйствія; адвокатура вынуждена была привлечь г. Смирнова къ отвѣту передъ своимъ Общимъ Собраніемъ и послѣ очень бу рнаго засѣданія было признано, что представителю сословія адвокатуры вообще не вмѣстно занимать подобную должность, и послѣ этого и самая должность эта была упразднена.
Бакинская адвокатура, довольно значительная численно (свыше 150 человѣкъ, считая и помощниковъ присяжныхъ повѣренныхъ), состояла главнымъ образомъ изъ армянъ и евреевъ (частью крещеныхъ); изъ остальныхъ національностей было десятка два русскихъ и по нѣсколько человѣкъ мусульманъ, поляковъ и другихъ.
Съ первыхъ же дней революціи помощники присяжныхъ повѣренныхъ и частные повѣренные предъявили требованіе объ уравненіи ихъ въ сословныхъ правахъ со старшими членами сословія и осуществили это требованіе, въ такъ-называемомъ, въ то время обычномъ, революціонномъ порядкѣ.
Общее полѣвѣніе сказалось и въ нашей окраинной адвокатурѣ, причемъ демагогія и политиканство, находившія сочувствіе въ болѣе молодрй части сословія, въ значительной степени измѣнили къ худшему общую физіономію сословія и его сословной жизни.
Какъ-то сразу стало черезчуръ много соціалистовъ. Даже и въ чиновничествѣ проявилась та же тенденція.
Повѣтріе, охватившее всякіе виды и роды профессіональной дѣятельности, къ созданію всякихъ союзовъ, захватило и чиновничество, которое организовало тоже профессіональные союзы, причемъ, главную роль въ этихъ союзахъ играли наиболѣе лѣвые изъ мартовскихъ соціалистовъ. Эти чиновничьи союзы объединяли чиновниковъ всякихъ ранговъ и положеній, причемъ, понятно, многіе изъ нихъ участвовали не по своей охотѣ.
И изъ всѣхъ вѣдомствъ, объ одномъ — судебномъ можно по совѣсти сказать, что оно, пріявъ, въ своемъ большинствѣ, революцію какъ освобожденіе отъ тяготѣвшаго надъ нимъ въ послѣднія тридцать лѣтъ гнета и насилія надъ его судейской совѣстью, искренно взялось служить Временному Правительству и Родинѣ, ставъ на почву чистой законности. И въ то время, какъ во многихъ вѣдомствахъ можно было замѣтить, что чиновничество пустилось въ политику, судебное вѣдомство опредѣленно отъ этой политики уклонилось. Въ такой твердой позиціи судебнаго вѣдомства значительную роль сыгралъ тогдашній Прокуроръ Суда въ Баку Аф. Юл. Литвиновичъ (крымчакъ, сынъ священника). Очень неглупый человѣкъ, прямой, выдержанный, прекрасный юристъ и строгій законникъ, доброй души и не лишенный чувства общественности, Литвиновичъ совершенно не былъ способенъ ни на какіе компромиссы и сдѣлки съ совѣстью, что онъ впослѣдствіи не разъ и доказалъ. Большой авторитета, которымъ онъ пользовался въ городѣ, давалъ ему возможность не разъ предотвращать тѣ или другія безтактности или явныя нелѣпости, который безъ его своевременнаго вмѣшательства были бы совершены неискусными въ дѣлѣ управленія новоявленными властями; онъ смѣло повелъ борьбу съ намѣтившеюся во всѣхъ проявленіяхъ тогдашней жизни тенденціей къ углубленію завоеваній революціи и всѣмъ и вся напоминалъ, что есть законная власть — Временное Правительство — есть законы, исполнять которые нужно.
Для объединенія власти въ Закавказьи Временное Правительство создаловъ г. Тифлисѣ органъ Центральной Краевой власти въ лицѣ Особаго Закавказскаго Комитета (Озакомъ), въ составѣ: В. А. Харламова — Предсѣдателя, и А. Чхенкели, М. И. Пападжанова и М. Джафарова — трехъ членовъ.
По національности и партійной принадлежности лица эти были:
Харламовъ — русскій, казакъ, к.-д.
Чхенкели — грузинъ, с.-д. меньшевикъ.
Пападжановъ — армянинъ, правый к.-д., впослѣдствіи членъ армян. нац. демокр. партіи; и
Джафаровъ — татаринъ, безпартійный, впослѣдствіи видный членъ партіи Муссаватъ.
Физіономія первыхъ трехъ болѣе или менѣе извѣстна по дѣятельности ихъ въ Государственной Думѣ. Послѣдній — Мемедъ Джафаровъ — абсолютное ничтожество; хотя онъ и принадлежалъ къ сословію Бакинской адвокатуры, могу сказать по совѣсти, что до выборовъ его въ Государственную Думу, куда онъ проникъ вмѣстѣ съ М. Пападжановымъ (одинъ отъ татаръ, другой отъ армянъ), я о немъ никогда не слыхалъ и даже не подозрѣвалъ объ его существованіи.
Особый Закавказскій Комитетъ, просуществовавшій нѣсколько мѣсяцевъ, съ первыхъ же дней его появленія не создалъ себѣ никакого авторитета, погрязъ въ ворохѣ всякихъ бумагъ и утонулъ въ толпѣ просителей и челобитчиковъ, во всевозможныхъ разслѣдованіяхъ и т. д.
Въ томъ же самомъ дворцѣ (бывшемъ Кавказскихъ Намѣстниковъ), гдѣ жилъ. и работалъ Особый Закавказскій Комитетъ, вскорѣ обосновался Совдепъ, который, какъ и его старшій собрать — Совдепъ Петроградскій — оспаривалъ у представителей Временнаго Правительства власть, и съ большимъ успѣхомъ. Огромный залы и анфилады парадныхъ и служебныхъ комнатъ были полны всякихъ товарищей, стѣны внутри дворца пестрѣли всякими плакатами и прокламаціями.
Близко съ дѣятельностью Озакома мнѣ познакомиться не пришлось, но, побывавъ раза два въ Тифлисѣ по дѣламъ въ Озакомѣ и убѣдившись, что онъ существуетъ лишь номинально, я ушелъ изъ дворца со стѣсненнымъ сердцемъ, вспоминая, что еще при недавнемъ его хозяинѣ — Намѣстникѣ гр. И. И. Воронцовѣ-Дашковѣ — въ этомъ же дворцѣ можно было встрѣтить и болѣе участливое къ дѣлу отношеніе и, во всякомъ случаѣ, болѣе разумное его разрѣшеніе.
Оглядываясь на пережитое, ничѣмъ инымъ не можешь объяснить этого безудержнаго и все прогрессировавшаго полѣвѣнія нашей общественности, не говоря о широкихъ массахъ населенія, какъ только разнузданностью опредѣленной противугосударственной пропаганды, чувствовавшей, при полномъ параличѣ власти, свою полную безнаказанность.
Желаніе идти въ ногу съ революціей, опасеніе какъ бы не прослыть реакціонеромъ толкало многихъ въ ряды соціалистическихъ партій, и соціалистовъ въ мартѣ оказалось столько, что нужно было изумляться, какъ это могъ столько лѣтъ существовать прежній, только что свергнутый строй. Баку съ его огромнымъ промысловымъ и заводскимъ райономъ, съ его обширнымъ портомъ и огромнымъ флотомъ, издавна былъ очагомъ и политическаго и соціальнаго движенія. Создавшіяся послѣ февральской революціи условія и представившаяся возможность съ первыхъ же дней дали яркую картину расцвѣта соціалистическихъ партій.
Появилась обширная и хорошо субсидируемая соціалистическая пресса, которая занималась тѣмъ же, чѣмъ занимались ея столичные собратья, или подрывомъ Временнаго Правительства, или углубленіемъ завоеваній революціи. Заработали: гласно политическія партіи, всевозможные союзы и комитеты. И что характерно: — въ начинаніяхъ, не имѣвшихъ ничего въ сущности политическаго, не могли обойтись безъ этой же политики, безъ резолюцій, безъ критики дѣятельности Временнаго Правительства. При разнохарактерности населенія, состоящаго изъ цѣлаго ряда всякихъ національностей, на собраніяхъ, гдѣ не всегда всѣ даже понимали другъ друга, принимались опредѣленныя, заранѣе подготовленныя, резолюціи, большей частью ярко пораженческаго характера. И соц.-рев. и соц.-дем. положительно изощрялись другъ передъ другомъ въ лѣвизнѣ своего поведенія. Ярко оборонческую позицію заняли плехановцы (группа единство) и персонально некоторые соц.-революціонеры. Зашевелились и наши кадетскіе круги. Но и здѣсь, подъ вліяніемъ вѣянія революции, не все было благополучно. Почти единогласно принятъ былъ Городскимъ Комитетомъ партіи Народной Свободы тезисъ о республикѣ и лишь двое, трое горячо возражали, что до Учредительнаго Собранія, которое одно должно рѣшить вопросъ о формѣ государственнаго устройства Россіи, партія Народной Свободы должна оставить этотъ вопросъ открытымъ. На одномъ изъ первыхъ засѣданій Комитета при обсужденіи вопроса объ автономіи окраинъ двое изъ членовъ Комитета изъ старѣйшихъ К. А. Ирецкій (бывшій много лѣтъ городскимъ головой) и кн. I. I. Дадіяни (горный инженеръ) заявили о своемъ уходѣ изъ партіи: Ирецкій заявилъ, что онъ — лѣвѣе насъ и примкнулъ къ группѣ Единство, а кн. Дадіяни заявилъ, что онъ — грузинскій націоналъ-федералистъ.
Наша кадетская партія, учитывая политическую ситуацію и тенденцію общаго полѣвѣнія въ странѣ, рѣшила выступить активно и вести пропаганду нашихъ идей, какъ устную, такъ и печатную. Торгово-промышленные круги насъ дѣятельно поддерживали, давъ всѣ необходимыя матеріальныя средства. Мы не только выписывали изъ центра (Москвы, главнымъ образомъ) огромное количество партійной литературы, но и выпускали свои брошюры, раздавая большинство этой литературы совершенно безплатно, и создали тогда же свой печатный органъ — ежедневную газету Народная Свобода, пріобрѣвшую весьма скоро большой тиражъ, благодаря тому, что въ кадетскихъ кругахъ нашлись порядочныя публицистическія и литературныя силы. На чисто кадетской платформѣ стояла и одна изъ лучшихъ бакинскихъ газетъ — газета Баку, которая впослѣдствіи перетерпѣла много мытарствъ; въ мартѣ мѣсяцѣ 1918 года ее закрыли большевики, націонализировавъ лучшую въ городѣ типографію, принадлежавшую газетѣ Баку (ея редактору-издателю); она пыталась выходить въ концѣ іюля 1918 г. послѣ паденія въ Баку большевиковъ, но въ сентябрѣ, послѣ взятія Баку турками, типографія была окончательно реквизирована Азербайджанскимъ правительствомъ и въ ней стала печататься газета Азербайджанъ — оффиціальная правительственная газета.
Пропаганда кадетскихъ идей дѣятельно шла и устная. Наши ораторы являлись на всѣ митинги, устраиваемые лѣвыми; устраивались и партійные доклады и митинги, на которые, конечно, являлись и оппоненты изъ лѣвыхъ и, правду сказать, эти лѣвые рѣдко (вѣрнѣе — никогда) выходили съ честью изъ этихъ боевъ; но опредѣленная демагогія, бросаніе въ массы многообѣщающихъ лозунговъ дѣлали свое дѣло въ средѣ несознательныхъ, и часто положеніе нашихъ партійныхъ ораторовъ бывало труднымъ даже въ смыслѣ личной безопасности. Помню, какъ однажды въ апрѣлѣ 1917 г. наши партійные товарищи еле-еле унесли, что называется, ноги съ одного изъ многолюдныхъ митинговъ въ заводскомъ районѣ послѣ неудачной реплики (личнаго характера), сорвавшейся у одного изъ нашихъ ораторовъ противъ одного изъ тогдашнихъ вождей соц.-революціонеровъ, пользовавшагося большимъ вліяніемъ среди рабочихъ. Кстати, этотъ соц.-революціонеръ, прис. повѣр. Наджаровъ, впослѣдствіи настолько самъ поправѣлъ, что уже въ іюлѣ 1917 г. сталъ ярымъ оборонцемъ, а впослѣдствіи работалъ въ Добровольческой Арміи и въ защиту ея идей, оставшись въ ней до начала 1920 г., до ея распада. Лѣтомъ 1920 г. этотъ бывшій соц.-революціонеръ и несомнѣнный русскій патріотъ никогда не раздѣлявшій ни программы, ни идей армянской партіи Дашнакцутюнъ былъ разстрѣлянъ большевиками за принадлежность именно къ этой партіи.
Митинги и собранія въ заводскомъ и промысловомъ районахъ, расположенныхъ довольно далеко отъ города, доставляли намъ всего больше хлопотъ; происки нашихъ противниковъ доходили до того, что автомобиль или извозчики, на которыхъ пріѣзжали наши представители, угонялись и приходилось, порой, поздней ночью возвращаться пѣшкомъ. Благодаря оффиціальному вступленію въ партію офицеровъ, намъ удалось наладить связь съ кавказскимъ фронтомъ и снабжать его партійной литературой. Происходили собесѣдованія и въ казармахъ.
Къ этому же времени относится и организація партіей Народной Свободы курсовъ грамотности, первоначальныхъ знаній и прикладныхъ ремеслъ. Курсы эти были вечерніе и разсчитаны были, главнымъ образомъ, на прислугу, городскихъ низшихъ служащихъ; курсы были безпартійные, никакой опредѣленной политической пропаганды не велось, и мы разсчитывали лишь на то, что, быть можетъ, хоть сколько нибудь сдержимъ безуміе полѣвѣнія, возбуждаемаго безудержной и циничной демагогіей, въ особенности среди наименѣе сознательныхъ элементовъ городского населенія. Курсы посѣщались очень охотно, число слушателей порой было очень велико, и просуществовали они до марта 1918г., до перваго въ Баку большевистскаго переворота.
Большевики оффиціально не выступали еще нигдѣ; оффиціально они стали появляться лишь съ начала сентября.
Очень яркой фигурой среди кадетскихъ ораторовъ въ Баку былъ прис. повѣр. Мих. Флор. Подшибякинъ (къ счастью, онъ сейчасъ внѣ предѣловъ досягаемости большевиковъ). Человѣкъ большого темперамента, прекрасный и умный ораторъ, умѣвшій заставить себя слушать, съ огромной политической подготовкой и въ особенности прекрасно знавшій всю подоплеку соціалистовъ и ихъ слабыя мѣста, М. Подшибякинъ билъ своихъ противниковъ обыкновенно ихъ же собственнымъ оружіемъ: ихъ резолюціями, программами, партійными постановленіями и т. д.; онъ былъ положительно неотразимъ въ особенности въ своихъ репликахъ и сплошь да рядомъ его политическіе противники (соціалисты всякихъ оттѣнковъ) терпѣли фіаско въ заранѣе подготовленныхъ ими же собраніяхъ и уходили подъ свистъ тѣхъ самыхъ товарищей, которые имъ только что рукоплескали.
Въ преслѣдованіи своихъ цѣлей, подъ лозунгомъ углубленія и закрѣпленія завоеваній революціи, соціалисты, видѣвшіе въ русской революціи элементы соціалыной революціи, дѣятельно занялись организаціей широкихъ массъ, вѣрнѣе общественныхъ низовъ. Въ виду того, что въ организуемыхъ ими массахъ, въ большинствѣ, своемъ совершенно несознательныхъ, не было собственныхъ руководителей, массы эти оказались всецѣло во власти демагоговъ, поставляемыхъ щедро соціалистическими партіями. Существовавшіе до того профессіональные союзы рабочихъ моряковъ, судоводителей, обогатились новыми союзами типографскихъ рабочихъ, домашней прислуги, приказчиковъ и проч. Объединяемые этими союзами ихъ члены не всегда съ охотою шли въ союзы и подчасъ съ большой неохотой подчинялись власти главарей своихъ коллективовъ. Припоминаются мнѣ и чистые курьезы въ этомъ отношеніи: такъ, среди курьеровъ Окружного Суда мало было охотниковъ вступить въ члены какого-то профессіональнаго союза, но, благодаря доносамъ со стороны нѣкоторыхъ изъ ихъ числа, всѣ остальные, опасаясь репрессій, вынуждены были вступить въ союзъ, что и отразилось тотчасъ же на внутренней жизни Суда, гдѣ не стало прежняго порядка и чистоты: лично, у насъ дома, и у многихъ нашихъ знакомыхъ, и намъ, и имъ приходилось помогать прислугѣ спасаться отъ назойливаго контроля профессіональнаго союза, проявлявшаго непрошенное вмѣшательство въ ихъ личную жизнь. Среди членовъ этихъ союзовъ было много протестующихъ противъ новыхъ порядковъ, но заявлять эти протесты и выражатъ такъ или иначе свое несочувствіе было далеко не безопасно, ибо нерѣдко были и случаи насилій надъ протестантами и не сочувствующими.
Одновременно съ этимъ все увеличивающимся движеніемъ начиналось все большее ухудшеніе въ заводской, промышленной, транспортной и другихъ отрасляхъ хозяйственной жизни страны.
Митингованіе, отлыниваніе отъ работы, забастовки по самымъ несущественнымъ поводамъ — вотъ характерная черта момента. И наряду съ этимъ — фейерверкъ трескучихъ фразъ о свободѣ, власти народа, сознательности (?) народныхъ массъ и т. д.
Аппарата власти у насъ не было; или, вѣрнѣе сказать, у насъ, въ Баку, весьма скоро создался аппаратъ, содѣйствовавшій лишь планомѣрному углубленно дезорганизаціи всей жизни. Аппаратъ этотъ именовался — Исполнительнымъ Комитетомъ Общественныхъ организацій (Исполкомъ).
Какъ и во всемъ Закавказьи, и въ Бакинской губерніи не было земскихъ учрежденій. Поэтому не было и той организованной общественности, на которую предполагало опереться Временное Правительство, уничтожая прежнее административное управленіе губерніей. Было у насъ, правда, въ Баку Городское Общественное Управленіе — Городская Дума и Управа. Но противъ этихъ учрежденій лѣвые повели ожесточенную травлю, указывая, главнымъ образомъ, на то, что это — учрежденія цензовыя, не отвѣчающія новымъ демократическимъ принципамъ. Началась самая безшабашная травля и дѣятельная публичная агитація за уничтоженіе этихъ учрежденій и за созданіе новаго органа — Исполнительнаго Комитета Общественныхъ Организацій. Необходимо сказать, что городъ Баку, городъ богатый, центръ огромнаго промышленнаго района, населенный къ тому же представителями трехъ доминирующихъ національностей — русской, татарской и армянской, имѣлъ въ своемъ городскомъ самоуправленіи много весьма дѣлъныхъ людей, изъ коихъ многіе прекрасно были освѣдомлены съ дѣйствительными нуждами этого большого города, растущаго съ американскою, прямо сказочною, быстротою. Правда, эти люди были дѣйствительно все больше цензовики, понимавшіе стоимость денегъ.
И когда на площадяхъ и торжищахъ людей этихъ стали распинать какіе-то политическіе проходимцы, люди безъ роду, безъ племени, выкинутые совершенно случайно наверхъ волною всероссійской смуты, эти старые городскіе дѣятели стали опредѣленно отходить въ сторону, не желая компрометтировать своихъ именъ въ неминуемо надвигавшейся разрухѣ огромнаго городского хозяйства, къ которому жадно тянулись цѣпкія руки разныхъ политическихъ parvenus.
Л. Бычъ, ставшій съ первыхъ дней революціи мартовскимъ соціалистомъ, опредѣленно переметнулся въ ихъ сторону и, поддержанный ими, выдвинулся на мѣсто перваго предсѣдателя Исполкома.
Не вспомню сейчасъ ни послѣдовательной исторіи этого рокового для нашего города учрежденія, ни детальной его организаціи. Да и кто въ то время думалъ о томъ, что все пережитое станетъ когда-либо исторіей. Полагаю, что и у насъ, въ Баку, это учрежденіе проводилось по трафарету, изготовленному заранѣе въ подпольныхъ химическихъ лабораторіяхъ соціалистовъ.
Въ этотъ Исполнительный Комитета Общественныхъ Организацій въ весьма незначительномъ числѣ вошли гласные прежней Думы; большинство же составляли представители совѣта рабочихъ и солдатскихъ депутатовъ, разныхъ профессіональныхъ организацій и союзовъ, представители политическихъ партій. Не безъ большого труда удалось Торгово-Промышленному союзу и кадетамъ получить нѣсколько мѣстъ.
Особый Закавказскій Комитетъ (мы говорили о немъ выше) подъ давленіемъ cоціалистовъ далъ свое благословеніе, и Исполкомъ принялся дѣйствовать. Отмѣчу здѣсь, что съ первыхъ дней основанія этого Исполкома однимъ изъ дѣятельныхъ членовъ его былъ Степанъ Шаумянъ, большевикъ, вцослѣдствіи предсѣдатель Бакинскаго Совнаркома.
Съ легкой руки Исполкома началась дезорганизація городского хозяйства, а, главнѣйшимъ образомъ дезорганизація общественной жизни, ибо Исполкомъ вмѣшивался во всѣ мелочи послѣдней, а царившіе въ немъ соціалисты строили ее на свой ладъ.
Если не ошибаюсь, въ концѣ апрѣля или первыхъ числахъ мая 1917 года, въ Баку происходилъ первый въ Россіи Всемусульманскій политическій съѣздъ.
Мнѣ пришлось быть оффиціально на этомъ съѣздѣ для принесенія ему привѣтствія отъ Комитета партіи Народной Свободы, привѣтствовавшаго въ выраженіяхъ весьма сдержанныхъ и корректныхъ первое проявленіе въ мусульманскихъ массахъ здороваго національнаго чувства и выражавшаго пожеланіе, чтобы въ будущихъ судьбахъ Россіи и мусульмане братски работали надъ обновленіемъ общей Родины. Привѣтствіе было принято довольно холодно. Чувствовалось, что за кулисами Съѣзда что-то происходитъ, что-то таится.
На Съѣздѣ, весьма многолюдномъ, происходившемъ въ огромномъ залѣ дома Мусульманскаго благотворительнаго Общества, выстроеннаго Бакинскимъ архи-милліонеромъ Мусой Нагіевымъ (домъ этотъ въ мартѣ 1918 года былъ разнесенъ и сожженъ артиллеріей большевиковъ), предсѣдательствовалъ присяжный повѣренный Али Мардашъ бекъ Топчибашевъ, членъ 1-й Государственной Думы, выборжецъ. Рѣчи произносились на русскомъ и татарскомъ языкахъ и въ нужныхъ случаяхъ переводились. Особеннымъ успѣхомъ пользовались рѣчи соціалистовъ и мусульманъ-націоналистовъ и, въ особенности, подчеркивалось, что отнынѣ всякій, входившій въ составъ Россіи, народъ имѣетъ право на національное самоопредѣленіе. Выли тутъ и представители Дагестана, Волжскихъ татаръ, киргизовъ, калмыковъ и невѣстъ еще кого. Повидимому, постарались придать Съѣзду наиболѣе импозантный видъ.
Какъ въ рѣчи Предсѣдателя Съѣзда, такъ и въ рѣчахъ ораторовъ многократно и сугубо подчеркивалось, что наконецъ-де пало самодержавіе, устраненъ тиранъ и деспотъ, и народы Россіи могутъ зажить свободною жизнью; что въ начавшейся политической жизни огромной страны, носящей коллективное имя Россіи, сейчасъ торжествуютъ тѣ политическіе круги, которые всегда стояли за истинную свободу и раскрѣпощеніе народныхъ массъ и которые сейчасъ имѣютъ право свободно называть себя соціалистами. Въ заявленіяхъ нѣкоторыхъ ораторовъ звучали предостерегающія нотки — не довѣряться тѣмъ политическимъ теченіямъ, которыя, именуя себя демократическими, на самомъ дѣлѣ не имѣютъ ничего общаго съ народными чаяніями и являются замаскированными имперіалистами, посягающими на цѣлость и благоденствіе братской Турціи; при этихъ словахъ послышались крики долой Милюкова и кадетъ.
Среди привѣтствій на Съѣздѣ впервые прозвучало слово Муссаватъ; кто-то изъ членовъ Съѣзда привѣтствовалъ его отъ имени Тюркской націоналистической партіи Муссаватъ.
Много говорилось объ объединеніи всѣхъ мусульманъ Россіи, которыхъ ораторы насчитывали до 35-40 милліоновъ (на самомъ дѣлѣ ихъ было въ то время въ Россіи около 22-24 милліоновъ); о необходимости ихъ объединенія политическаго и территоріальнаго; о сліяніи ихъ съ мусульманами Турціи, Персіи и Индіи.
Намѣчалась большая политическая программа, явно клонившаяся къ отдѣленію мусульманства отъ Россіи, къ сепаратизму, который нѣсколько времени спустя А. М.-б. Топчибашевъ взялся защищать передъ нашими бывшими союзниками и передъ вершителями судебъ міра на Версальской Конференціи.
Все то, что мнѣ пришлось услышать на Съѣздѣ, такъ было неожиданно и странно для меня, прожившаго болѣе двадцати лѣтъ въ Баку и въ Закавказьи, что я приглядывался все внимательнѣе къ составу Съѣзда и сдѣлалъ кой-какія наблюденія, показавшіяся мнѣ не безынтересными, именно: среди присутствующей публики незначительная лишь часть проявляла себя активно; это были или совершенно незнакомыя мнѣ лица, очевидно спеціально къ данному случаю явившіяся и игравшія тѣ роли, кои были имъ предназначены, или же, наоборотъ, лица, мнѣ черезчуръ хорошо знакомыя и извѣстныя.
Первыя были соціалистическіе подголоски, многихъ изъ которыхъ пришлось впослѣдствіи встрѣтить и въ рядахъ большевиковъ и крайней соціалистической мусульманской партіи Гюмметъ. Вторыя — будущіе политическіе дѣятели Азербайджана и въ ихъ числѣ: Топчибашевъ; Ханъ Хойскій, присяжный повѣренный въ Баку (первый Предсѣдатель Совѣта Министровъ Азербайджанской республики; убитъ въ Тифлисѣ террористомъ-большевикомъ); М. Г. Гаджинскій (инженеръ, членъ Городской Управы — впослѣдствіи замѣститель Предсѣдателя и Министръ Иностранныхъ Дѣлъ той же республики и еще позже въ 1920-21 тг. народный комиссаръ при большевикахъ); Б. X. Джеванширъ (инженеръ, представитель крупнѣйшихъ нефтяныхъ фирмъ — впослѣдствіи министръ Внутреннихъ Дѣлъ той же республики; убитъ въ іюлѣ 1921 г. въ Константинополѣ армяниномъ-террористомъ Торлакіаномъ); Н. Б. Усуббековъ (учитель, впослѣдствіи Предсѣдатель Совѣта Министровъ той же республики) и еще десятка полтора менѣе видныхъ лицъ изъ числа татарской интеллигенціи. Представители этой второй группы впослѣдствіи являлись видными вождями въ партіи Муссаватъ, которая вела борьбу за власть, и въ Парламентѣ Азербайджана, и въ странѣ, съ мусульманскими соціалистами.
Отчетъ о Съѣздѣ, переданный мною въ очередномъ засѣданіи Комитета партіи Народной Свободы, произвелъ очень сильное впечатлѣніе и на Комитетъ. Большинство Комитета, знакомое съ настроеніемъ подлинныхъ мусульманскихъ народныхъ массъ, вовсе не настроенныхъ шовинистически противъ Россіи и русскихъ, скорѣе расположенныхъ къ Россіи, которой въ сущности были обязаны и своимъ благополучіемъ, и безопасностью, нашло необходимымъ принять кое-какія мѣры. Комитета, учитывая все растущее полѣвѣніе и полагая, что можно было бы договориться съ мусульманами для совмѣстной борьбы противъ лѣвыхъ, выдѣлилъ Комиссію для переговоровъ съ вождями мусульманъ Но, странное дѣло, даже въ лицѣ Топчибашева, Хана-Хойскаго и нѣкоторыхъ другихъ, оффиціально состоявшихъ раньше въ партіи ка-де, Комиссія встрѣтила такую массу возраженій противъ программы партіи, что послѣ двухъ-трехъ засѣданій, пришлось отбросить всякую мысль договориться съ татарами. А черезъ нѣсколько мѣсяцевъ въ Кавказскомъ Сеймѣ пришлось выслушать рѣчи татарскихъ представителей, дышавшихъ ненавистью къ Россіи и недвусмысленно намекавшихъ на будущій союзъ Закавказскихъ татаръ съ Турціей, съ которой Азербайджанъ въ 1918 году, исполняя приказанія Германіи, собирался окончательно соединиться, отдѣлившись отъ Россіи.
Временное Правительство въ самомъ началѣ своей дѣятельности издало законъ о Городскомъ Самоуправленіи, и въ соотвѣтствіи съ этимъ закономъ должны были быть произведены выборы сначала въ Думы районныя или участковыя, а затѣмъ и выборы въ Городскія Думы.
У насъ, въ Баку, выборы въ районныя Думы произведены были въ апрѣлѣ мѣсяцѣ, а выборы въ Городскую Думу произошли лишь въ сентябрѣ, почти одновременно съ выборами въ Учредительное Собраніе. И эти первые выборы не только послужили яркимъ предсказаніемъ того, что нужно было ожидать отъ выборовъ послѣдующихъ, но и дали рядъ доказательствъ полнѣйшей неразборчивости г. г. соціалистовъ въ пріемахъ и средствахъ выборной борьбы.
Прежде всего о выборныхъ спискахъ: въ то время какъ кадеты и умѣренные избиратели выставляли въ своихъ спискахъ кандидатовъ изъ числа горожанъ, знающихъ обывательскія нужды своего района и могущихъ действительно поработать для своихъ согражданъ въ дѣлѣ обезпеченія ихъ все болѣе обострявшихся нуждъ, выставляя имена всѣмъ извѣстныя и пользовавшіяся общимъ признаніемъ, — г. г. соціалисты, смотрѣвшіе и на эти выборы, какъ на одно изъ средствъ агитаціи для цѣлей углубленія революціи, выставляли, съ своей стороны, демагоговъ, болтуновъ и людей, явно не способныхъ ни къ какой организаніонной работѣ, кромѣ одной пропаганды. На предвыборныхъ собраніяхъ, полемизируя со своими противниками, защитники соціалистическихъ списковъ громили буржуевъ, прежнихъ цензовиковъ и призывали массы передавать всякую степень власти и общественной дѣятельности въ руки истинныхъ защитниковъ народныхъ интересовъ, сирѣчь соціалистовъ. Въ тѣхъ изъ районовъ, гдѣ соціалисты разсчитывали на выборахъ встрѣтить серіозную оппозицію, они прибѣгали къ подлогамъ: по результатамъ подсчетовъ оказалось, что избирательныхъ записокъ подано было больше, чѣмъ было выборщиковъ въ избирательномъ собраніи. Жалобы со стороны избирателей на всѣ неправильности по выборамъ не привели ровно ни къ чему, ибо Исполкомъ не былъ совершенно настроенъ къ удовлетворенію жалобъ, умалявшихъ шансы г. г. соціалистовъ. Районныя Думы оказались почти сплошь изъ соціалистовъ. Интересъ къ нимъ очень скоро прошелъ, такъ какъ углубленіе революціи шло своимъ чередомъ и на очереди были болѣе захватывающіе моменты политической борьбы и нарастали болѣе широкія возможности къ захвату власти.
Въ Баку до войны изъ воинскихъ частей былъ расположенъ всего лишь одинъ пѣхотный полкъ (Сальянскій), съ уходомъ котораго на войну военный элемента былъ представленъ исключительно Каспійской военной флотиліей и ея береговымъ экипажемъ. Баиловъ мысъ (часть города), гдѣ расположены были военный портъ, арсеналы и доки военнаго флота, казармы морского вѣдомства и цѣлый рядъ военно-морскихъ учрежденій, — всегда представлялъ собою обособленную часть города, жившую своей жизнью. Какъ и вездѣ во флотѣ, такъ и во флотѣ Каспійскомъ, революція нашла наиболѣе горючій матеріалъ. Съ первыхъ же дней на Баиловѣ образовался свой органъ — Центрокаспій, представлявшій собою тотъ же, обычный въ тѣ дни, Совдепъ, состоявшій изъ представителей матросовъ и рабочихъ порта и арсеналовъ. Предсѣдателемъ Центрокаспія оказался избранъ врачъ (морской) Туркія (грузинъ), объявившій себя соц.-революціонеромъ; огромнымъ вліяніемъ пользовался также уже названный нами выше соц.-рев. Наджаровъ. Положеніе морскихъ офидеровъ по началу было очень неопредѣленное и офицеры были, что называется, на чеку. Была организована какая-то слѣдственная комиссія, отрѣшившая отъ командованія цѣлый рядъ офицеровъ; нѣкоторые изъ нихъ, и въ томъ числѣ и начальникъ флотиліи адмиралъ (фамилію не помню), были арестованы и подъ конвоемъ отосланы въ Петроградъ для суда надъ ними. Къ счастію, эксцессовъ не было. Наиболѣе лѣвыми по настроенію являлись рабочіе военнаго порта и арсеналовъ, куда проникли пропагандисты-большевики, и это очень тревожило Туркію и Наджарова, понимавшихъ, что полѣвѣніе матросской массы приведетъ къ анархическимъ дѣйствіямъ, а дѣйствія эти, при наличности только у флота артиллеріи и довольно сильной, — могли представлять непосредственную угрозу и самому городу. Другая морская часть — морская авіаціонная школа, созданная во время войны и имѣвшая своимъ назначеніемъ служить авіаціонной базой для сборки и провѣрки боевыхъ гидроплановъ, — была настроена весьма умѣренно, и въ ней кадеты пользовались опредѣленнымъ политическимъ вліяніемъ. Этой авіаціонной школы бывшіе въ Баку лѣвые элементы опредѣленно побаивались, понимая боевое значеніе авіаціи, тѣмъ болѣе, что къ этому времени школа обладала большимъ количествомъ вполнѣ годныхъ боевыхъ гидроплановъ, бомбъ и богатымъ оборудованіемъ.
Довольно индиферентно по началу держался и запасный пѣхотный полкъ, посылавшій пополненіе въ дѣйствующую армію. Уже въ маѣ мѣсяцѣ дезорганизація стала все болѣе проявляться во флотѣ. Все въ странѣ стремилось къ власти, и это настроеніе заражало все болѣе и болѣе широкіе круги. Власть у болѣе умѣренныхъ уходила изъ рукъ. Въ концѣ мая, одинъ изъ чиновнивовъ морского вѣдомства, занимавшій довольно видное мѣсто, черезъ жену свою обратился ко мнѣ за защитой. Морская слѣдственная комиссія обвиняла его въ рядѣ злоупотребленій, матросы были противъ него очень настроены, и, по требованію послѣднихъ, онъ содержался подъ стражей. Знакомясь съ его дѣломъ, я установилъ два факта: совершенную вздорность всѣхъ предъявленныхъ къ нему обвиненій, которыя къ тому же должны были быть направлены по адресу другого лица, и, во вторыхъ, что ожесточеніе значительно полѣвѣвшихъ къ тому времени матросскихъ массъ внушало серіозныя опасенія возможности какого-либо эксцесса. Послѣ ряда переговоровъ съ членами морской слѣдственной комиссіи и Центрокаспія, я добился освобожденія моего кліента изъ-подъ стражи и постановленія о препровожденіи его для дальнѣйшаго слѣдствія въ Петроградъ, куда онъ и выѣхалъ немедленно. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, при изученіи дѣла я наткнулся въ дѣлахъ комиссіи на такую массу подлоговъ, явныхъ измышленій и проч., причемъ рядъ постановленій, основанныхъ на этихъ подлогахъ, имѣлъ подъ собою авторитетныя по тогдашнему времени подписи (въ томъ числѣ и доктора Туркія), что я счелъ своимъ долгомъ разсказать всю эту исторію въ печати, назвавъ всѣ имена полностью и названнымъ мною лицамъ поставилъ вопросъ — можно ли всю ихъ дѣятельность квалифицировать чѣмъ-либо инымъ, чѣмъ словомъ подлогъ. Поднялась страшнѣйшая буря: матросы потребовали моего ареста, но, встрѣтивъ отпоръ у Прокурора Суда и у Исполкома, Центрокаспій постановилъ принять мѣры къ тому, чтобы я не могъ выѣхать никуда изъ города. Вмѣстѣ съ тѣмъ, докторомъ Туркія (однимъ) возбуждено было противъ меня обвиненіе въ клеветѣ въ печати. Давъ всѣ свои объясненія Судебному слѣдователю и потребовавъ провѣрки путемъ слѣдствія всѣхъ представленныхъ мною документовъ и другихъ доказательствъ, я черезъ Наджарова далъ знать въ морскіе круги, что такого-то числа я уѣзжаю въ Москву на операцію, которую, по совѣту врачей, мнѣ давно уже нужно было сдѣлать. И въ назначенный мною день мы спокойно уѣхали съ женой въ Москву, а оттуда, послѣ операціи, въ Пятигорскъ. Вернулся я въ Баку лишь въ первыхъ числахъ сентября.
По пріѣздѣ я засталъ нашъ партійный кадетскій комитетъ въ разгарѣ работы по подготовкѣ къ выборамъ въ Городскую Думу. Будущей Думѣ, которая должна была придти на смѣну злосчастному Исполнительному Комитету Общественныхъ организацій, находившемуся уже всецѣло въ рукахъ соціалистовъ, придавалось большое значеніе всѣми умѣренными слоями демократіи.
Картина выборовъ въ Баку осложнялась двумя привходящими обстоятельствами: съ одной стороны, органомъ, наблюдавшимъ за производствомъ выборовъ и правильностью таковыхъ былъ все тотъ же пресловутый Исполкомъ, съ другой стороны, кромѣ чисто политической борьбы партій, предвидѣлась еще и борьба національныхъ вліяній, что, въ свою очередь, значительно спутывало всѣ предварительные расчеты. Что за нами, кадетами, не пойдутъ татары, это мы учитывали уже заранѣе. Но намъ пришлось считаться и съ тѣмъ фактомъ, что и многіе армяне ушли изъ нашихъ рядовъ, причемъ послѣдніе, не считая для себя возможнымъ голосовать съ армянской партіей Дашнакцутюнъ (партіей армянскихъ націоналистовъ-революціонеровъ, слѣдовательно соціалистической), организовали новую партію армянскую національно-демократическую, которую въ общежитіи называли армянской кадетской партіей.
Но, и кромѣ этихъ привходящихъ обстоятельствъ, появились на горизонтѣ новыя тучи. Въ связи съ неудачей, постигшей Корниловское выступленіе, подняли голову и большевики, почуявшіе, что провалъ Корнилова даетъ имъ лишній козырь для вящаго революціонизированія солдатскихъ массъ, которое уже стало проникать съ нашего Кавказскаго и, главное, Персидскаго фронтовъ, проходя дальше въ Россію.
Такимъ образомъ приходилось предвидѣть, что бороться будутъ не четыре-пять списковъ, а много больше: ихъ оказалось (если не ошибаюсь) двѣнадцать или тринадцать. Вотъ эти списки:
1) соц.-демократы меньшевики.
2) соц.-демократы большевики.
3) группа Единство.
4) соціалъ-революціонеры.
5) партія Народной Свободы (к.-д.).
6) группа Русскаго нац.-демократическаго Общества.
7) еврейская партія.
8) группа чиновниковъ.
9) армянская нац.-демократія.
10) армянская національно-революціонная партія Дашнакцутюнъ
11) мусульманская партія Муссаватъ.
12) партія Мусульманство въ Россіи (Иттихадъ).
13) мусульманская партія Гюмметъ (большевики).
Мусульманскія партіи, понятно, не могли получить ничьихъ голосовъ, кромѣ голосовъ самихъ мусульманъ. И, несмотря на то, что еще весною на Всемусульманскомъ Съѣздѣ выяснилась сепаратистская позиція татаръ, все же часть изъ нихъ голосовала и за соц.-дем., соц.-рев., и даже нѣсколько десятковъ голосовъ было подано и за насъ, кадетъ.
Что представляли собою эти три мусульманскія партіи?
Отвѣтить на этотъ вопросъ исчерпывающимъ образомъ я не могу по недостатку въ моемъ распоряженіи матеріаловъ, но все же попытаюсь дать имъ нѣкоторую характеристику. — Партія Гюмметъ, наименѣе вліятельная и самая малочисленная, представляла собою группу татаръ-большевиковъ, руководимую д-ромъ Наримановымъ, теперешнимъ Предсѣдателемъ Совѣта Народныхъ Комиссаровъ большевистской Азербайджанской республики (съ апрѣля 1920 года). Эта группа не слилась съ партіей болыневиковъ изъ чисто тактическихъ соображеній, такъ какъ увлечь татарскія массы на путь коммунизма могли только свои же большевики-мусульмане. — Партія Мусульманство въ Россіи (программа ея неясна мнѣ и по сейчасъ) очень многочисленная, руководимая, съ одной стороны, д-ромъ Кара-беемъ-Карабековымъ[3], съ другой стороны возглавлялась главарями элементовъ неспокойныхъ, по мѣстному именуемыхъ кочи (это означаетъ головорѣзы); по заявленію ихъ противниковъ-муссаватистовъ, партія Мусульманство въ Россіи — партія реакціонная, клерикальная и ультра-буржуазная. Вотъ и разберитесь, что это за партія и въ чемъ ея сущность.
Наиболѣе вліятельною была партія Муссаватъ. Вождями ея являлся весь цвѣтъ татарской интеллигенціи, крупной буржуазіи и помѣщичьяго класса. Вліяніе ея несомнѣнно зиждилось на косности татарскихъ массъ и первобытномъ ихъ укладѣ, при которомъ массы всегда руководились людьми сильными имущественно или обладающими исключительнымъ общественнымъ или служебнымъ положеніемъ. Руководство массами происходило не въ силу раздѣленія этими массами идей, исповѣдуемыхъ вождями, а въ силу того, что вожди приказывали то или другое, обязательное къ исполненію. Партія Муссаватъ, отмежевываясь отъ Россіи и принимая своимъ основнымъ тезисомъ принципъ самоопредѣленія народовъ, опредѣленно вела за собою татарскія массы къ полному разрыву съ Россіей; вмѣстѣ съ тѣмъ она опредѣленно тянулась къ связи съ Турціей.
Политическая программа ея въ вопросахъ внутренняго устройства страны, т. е. въ вопросахъ аграрномъ, рабочемъ, народнаго образованія и т. д. представляла собою смѣшеніе разныхъ соціалистическихъ программъ, что и давало право вождямъ партіи говорить, что партія Муссаватъ — соціалистическая. Но уже и въ Городской Думѣ, а впослѣдствіи въ Азербайджанскомъ Парламентѣ, мусульмане-соціалисты не безъ основаній упрекали и партію, и первое Муссаватское Правительство Хана-Хойскаго въ томъ, что ни сама партія, ни тѣмъ болѣе Правительство Хана-Хойскаго, не имѣютъ ничего общаго съ соціализмомъ и что послѣдній въ ихъ программѣ являлся на самомъ дѣлѣ вывѣской, прикрывавшей совершенно иную сущность. Многихъ изъ дѣятелей партіи Муссаватъ я зналъ лично и могу сказать, что это были типичные представители буржуазно-демократической доктрины. Они улыбались, когда приходилось имъ указывать на то, что они — не соціалисты, а октябристы, и говорили, съ глазу на глазъ, что другого сейчасъ они ничего сдѣлать не могутъ, чтобы не дать противъ себя соціалистамъ лишняго оружія въ руки, какъ самимъ назваться соціалистами. — Что же это за партія? Отвѣчу, что собственно партіи никакой и не было, да и быть не могло, при той еще большей пропасти, которая отдѣляла главарей партіи отъ руководимыхъ ими массъ, чѣмъ та пропасть, которая отдѣляла русскую интеллигенцію отъ русскаго крестьянства и вообще народныхъ массъ.
Русская революція (вѣрнѣе смута), внеся дезорганизацію въ огромной странѣ, создала условія, наиболѣе льготныя для политическаго авантюризма. Развѣ при другихъ условіяхъ среднихъ способностей адвокатъ, какимъ былъ покойный Фатали Ханъ Хойскій, или совершенно бездарный учитель Насибъ-бекъ Усуббековъ могли бы даже въ мечтахъ своихъ возвыситься до положенія премьеръ-министровъ, правда крошечныхъ, но все же, хоть на время суверенныхъ государствъ, обмѣниваться телеграммами съ самимъ Вильсономъ или Клемансо и Ллойдъ Джорджемъ. И, это — еще лучшіе изъ представителей политическаго авантюризма. А сколькимъ изъ нихъ улыбалась лишь мысль, сѣвъ на министерскія, губернаторскія и иныя кресла, пожить всласть за чужой счетъ, навороваться и т. д.
Партія Муссаватъ это — одна, двѣ, много три сотни авантюристовъ и дѣльцовъ на верху, а внизу конгломератъ татарскихъ народныхъ массъ, привыкшихъ по указкѣ испоконъ вѣковъ дѣлать то, что прикажетъ ханъ, бекъ, губернаторъ, начальникъ и т. д.
Переходя къ партіямъ армянскимъ, я не останавливаюсь на армянской націон.-демократической партіи, ибо физіономія ея въ достаточной степени уже ясна изъ сказаннаго выше.
Чисто національной и могущественной въ армянскихъ народныхъ массахъ является армянская революціонная партія Дашнакцутюнъ. Партія эта создалась нѣсколько десятковъ лѣтъ тому назадъ въ Турціи подъ вліяніемъ тѣхъ ужасовъ и систематическихъ избіеній армянъ, которые угрожали полнымъ физическимъ истребленіемъ армянской націи въ Турціи. Партія поставила своей задачей спасеніе армянскаго народа и встала на путь революціонной борьбы съ турецкимъ правительствомъ и властью Султановъ. До 1907 года партія эта не вела въ Россіи никакой работы, привлекая армянскія массы въ Россіи лишь къ помощи въ борьбѣ ея въ Турціи. Но послѣ Вѣнскаго ея Съѣзда въ 1908 году подъ вліяніемъ безудержно прогрессировавшей въ Россіи реакціи и недовольная отношеніемъ Россійскаго Правительства къ дѣлу ея борьбы въ Турціи, партія Дашнакцутюнъ заявила, что, видя въ Россійскомъ Правительствѣ врага, имѣющаго возможность и власть улучшить положеніе армянъ въ Турціи и спасти ихъ отъ полнаго уничтоженія, она будетъ въ Россіи бороться съ правительственною властью до полнаго ея паденія, почему и примкнула къ партіи русскихъ соц.-революціонеровъ, не сливаясь съ нею, однако, и сохраняя свою націоналистическую сущность.
Послѣ паденія прежняго режима, съ началомъ русской революціи, когда все болѣе выяснялась возможность обособленія ея окраинъ, передъ партіей встала другая забота — борьба въ предѣлахъ бывшей Россіи за сохраненіе армянскаго народа отъ истребленія его тюркскими народами Россіи.
За армянскіе списки голосовали понятно только армяне, но все же часть армянъ голосовала и за соц.-дем., соц.-рев. и за кадетовъ (большинство); нѣсколько армянскихъ голосовъ подано и за Плехановцевъ (Единство). Часть голосовъ, которые могли быть поданы за насъ, были поданы по списку еврейскому и по списку группы руск. нац.-демокр. общества, какъ равно мы потеряли и всѣ голоса, поданные по списку чиновниковъ, а также и всѣ голоса армянъ, голосовавшихъ по списку армянск. нац.-демокр. партіи.
Кромѣ Городского (центр.) Комитета партіи Народной Свободы были организованы и рядъ районныхъ Комитетовъ, а въ нѣкоторыхъ районахъ, гдѣ предстояла особенно сильная борьба и по два Комитета, а также была организована и женская кадетская группа. Была произведена довольно тщательная регистрація членовъ партіи и сочувствующихъ ей при помощи многочисленныхъ платныхъ сотрудниковъ изъ учащейся молодежи обоего пола. Энергично раздавалась партійная литература, спеціально касавшаяся вопросовъ, связанныхъ съ городскимъ хозяйствомъ и самоуправленіемъ. Не менѣе энергично работала и газета Народная Свобода.
Наша партія побила всѣ рекорды — на собраніяхъ и докладахъ, и митингахъ, въ особенности при выступленіяхъ М. Подшибякина и нѣкоторыхъ другихъ. Нерѣдки были случаи, когда въ одинъ и тотъ же день кадеты объявляли два-три митинга въ разныхъ концахъ города и вездѣ было полно.
Въ періодъ предвыборной агитаціи, во время выборовъ въ Городскую Думу, впервые оффиціально выступили большевики, считавшіе своимъ долгомъ являться положительно на всѣ наши публичныя выступленія. Здѣсь впервые увидѣли мы разнузданнаго хама, того бунтаря, который шелъ уничтожать всю прежнюю Русь ради вящаго торжества Интернаціонала, и услышали тѣ демагогическія рѣчи, которыя цинично звали ниспровергать все святое и дерзать на все — семью, вѣру, собственность, государство — ради равенства и счастья всѣхъ.
Задумались поневолѣ и соціалисты, и все чаще и чаще стали выступать и они въ качествѣ оппонентовъ ораторамъ изъ большевиковъ. Скажу по правдѣ, что выступленія соціалистовъ противъ большевиковъ были всегда неудачны, ибо большевики легко били ихъ на томъ, что они или не соціалисты вовсе, такъ какъ двухъ соціализмовъ нѣтъ, или же, что они — просто демагоги, скрывающіе свою политическую сущность.
Но были районы (заводской, напр.), куда намъ нечего было и соваться; насъ ожидалъ въ лучшемъ случаѣ моральный провалъ, а порою и хуже.
Соціалисты, добиваясь какъ можно больше провести своихъ въ Городскую Думу, провели, несмотря на довольно сильную оппозицію въ Исполкомѣ, проектъ о присоединеніи къ городу и всей промысловой площади, опредѣленно разсчитывая, что все промысловое рабочее населеніе подастъ голоса за нихъ. Но проэктъ этотъ былъ отклоненъ Закавказскимъ Комитетомъ.
Зато большевики добились другого: уже по окончаніи городскихъ выборовъ для какихъ-то проходившихъ мимо города дезорганизованныхъ воинскихъ частей были поставлены урны, которыя оказались переполненными большевистскими бюллетенями, благодаря чему и большевикамъ удалось по своему списку провести въ Думу нѣсколько гласныхъ. Не будь этого, пожалуй большевики и не были бы вовсе представлены въ Бакинской Городской Думѣ.
Результаты выборовъ, если память мнѣ не измѣняетъ, оказались слѣдующіе:
| 1) | Соц.-револ. | 19 | гласн. |
| 2) | Соц.-дем. меньшевики | 17 | " |
| 3) | Дашнаки | 16 | " |
| 4) | Муссаватъ | 16 | " |
| 5) | Мусульмане въ Россіи | 12 | " |
| 6) | Соц.-дем. большевики | 9 | " |
| 7) | Партія Народной Свободы | 8 | " |
| 8) | Единство | 3 | " |
| 9) | Евреи | 3 | " |
| 10) | Армян. нац.-дем. | 3 | " |
| 11) | Русск. нац.-дем. | 2 | " |
| 108 | гласн. |
Партіи эти въ Думѣ расположились такъ, считая слѣва на право:
1) Большевики.
2) Меньшевики.
3) Соц.-револ.
4) Дашнаки.
5) Муссаватъ.
6) Мусульмане въ Россіи.
7) Единство.
8) Ка-де.
9) Евреи.
10) Армян. ка-де.
11) Русск. нац.-дем.
Въ новой демократической Думѣ не оказалось центра, ибо дашнаки (армяне) и обѣ -мусульманскія партіи относились другъ къ другу съ нескрываемымъ недовѣріемъ; лѣвое крыло, хотя и болѣе сплоченное, испытывало также опредѣленныя тренія. И наиболѣе сплоченнымъ, хотя и весьма малочисленнымъ, представлялось правое крыло, начиная отъ Единства и кончая русск. нац.-демократами — всего 19 гласныхъ.
Пройдя въ Думу 3-имъ или 4-ымъ по нашему списку, я, по тактическимъ соображеніямъ, ушелъ изъ числа гласныхъ, такъ какъ на мнѣ продолжало тяготѣть возбужденное д-ромъ Туркія обвиненіе въ клеветѣ, а самое дѣло продолжало лежать у Судебнаго Слѣдователя за невозможностью кого-то допросить или осмотрѣть какой-то документъ.
Началась и работа по выборамъ въ Учредительное Собраніе. Шансы на то, чтобы провести отъ партіи ка-де хотя бы одного члена, — были минимальные.
Мы не могли разсчитывать ни на татаръ, ни на грузинъ, ни на армянъ, выставившихъ по нѣскольку національныхъ списковъ. Еще изъ числа армянъ нѣкоторые могли подать свои голоса за нашъ списокъ. Трудно было разсчитывать и на разлагавшійся уже Кавказскій фронтъ, гдѣ у насъ не было организацій[4]. Безнадежнымъ представлялось строить расчеты на сочувствіе къ идеямъ партіи со стороны русскаго крестьянства въ Закавказьи и среди сектантовъ; мы имѣли свѣдѣнія, что и крестьянство и сектанты уже распропагандированы соціалистами. — Оставалось разсчитывать лишь на тѣ голоса, которые были получены партіей при выборахъ въ Городскія Думы въ Тифлисѣ, Баку, Эривани, Батумѣ, Елизаветполѣ и нѣкоторыхъ другихъ.
Тѣмъ не менѣе и Областной Комитета (объединявшій все Закавказье), и Комитеты Бакинскій и Тифлисскій сдѣлали все для мобилизаціи своихъ избирателей.
Не остановились передъ приглашеніемъ интересныхъ лекторовъ изъ центра, мѣнялись своими лекторами; устраивали митинги во всѣхъ крупныхъ желѣзнодорожныхъ центрахъ по линіямъ желѣзныхъ дорогъ; разослали пропагандистовъ съ литературой куда только могли и, въ особенности, въ такіе города и поселки, гдѣ не было городскихъ выборовъ.
Избирательный метръ опредѣлился въ 40 т. голосовъ; за кадетскій списокъ подано было около 36 т. голосовъ, благодаря чему мы и не провели ни одного кандидата отъ Закавказья.
Первыми по Закавказью въ спискѣ нашемъ состояли: М. Фл. Подшибякинъ, о которомъ мы уже говорили, и Ю. Ф. Семеновъ — Предсѣдатель Областного Комитета партіи.
Уже въ октябрѣ мѣсяцѣ проходившія черезъ Баку, моремъ изъ Персіи, и черезъ узловую ст. Баладжары (по шоссе 8 верстъ отъ Баку) съ Кавказскаго турецкаго фронта, а также и шедшія изъ Туркестана черезъ Красноводскъ — Баку, воинскія части, представляли собою въ большинствѣ разложившіяся солдатскія массы, съ оружіемъ въ рукахъ стремившіяся къ себѣ на родину въ центральную Россію. Въ ноябрѣ развалъ фронта уже вполнѣ обозначился, и мужественный старикъ ген. М. А. Пржевальскій, герой Сарыкамыша и Эрзерума, стоявшій въ то время во главѣ командованія Кавказской арміей, уже не могъ ничего подѣлать.
Создавшійся къ тому времени Закавказскій Комитетъ, во главѣ съ Е. П. Гегечкори, распорядился закрыть для уходившихъ съ фронта войскъ г. Тифлисъ, опасаясь разграбленія его и богатѣйщихъ военныхъ запасовъ, въ немъ сосредоточенныхъ, солдатскими бандами; для этой цѣли узловая станція Навтлугъ (въ 5-6 верстахъ отъ Тифлиса), черезъ которую шло раньше сообщеніе съ фронтомъ какъ изъ Тифлиса, такъ и изъ центра Россіи, была закрыта и узловая станція была перенесена въ Караязы, кажется, или еще дальше — однимъ словомъ, верстъ за 40-50 отъ города Тифлиса, благодаря чему воинскія части по желѣзной дорогѣ слѣдовали въ Россію, минуя Тифлисъ.
Вмѣстѣ съ тѣмъ, тотъ же Комитетъ, учитывая и послѣдствія переворота, свергшаго Временное Правительство и давшаго власть большевикамъ, и развалъ фронта, и совершенное обнаженіе государственныхъ границъ, постановилъ разрѣшить формированіе національныхъ частей. Армяне и грузины, отбывшіе воинскую повинность въ Россіи на общемъ основаніи, имѣли въ своей средѣ не мало кадровыхъ солдатъ и много офицеровъ, среди которыхъ было много весьма дѣльныхъ.
Въ иномъ совершенно положеніи оказались Закавказскіе татары, взамѣнъ личнаго отбыванія воинской повинности платившіе воинскій налогъ и имѣвшіе въ составѣ россійской арміи очень немного представителей среди офицерства.
Тифлисскіе интендантскіе арсеналы и склады заключали въ себѣ колоссальнѣйшіе запасы оружія, обмундированія, провіанта, фуража, всякаго снаряженія и т. д., разсчитанные на милліонную армію. Было, слѣдовательно, чѣмъ и вооружить и снабдить вновь формируемыя національныя воинскія части всѣхъ родовъ оружія, какъ армянамъ, такъ и грузинамъ, не говоря уже о томъ, что оружіе имѣлось при себѣ у каждаго изъ возвращавшихся къ себѣ на родину со всѣхъ фронтовъ воиновъ — грузинъ и армянъ.
Разрѣшено было и русскому населенію Закавказья формированіе особаго русскаго корпуса, во главѣ котораго сталъ, если не ошибаюсь, ген. Левандовскій.
Татарамъ въ выдачѣ оружія было или вовсе отказано, или же выдача такового была только обѣщана въ будущемъ, да и то въ незначительномъ количествѣ. Однако, и татары приступили тоже къ формированію національныхъ воинскихъ частей, которымъ оружіе и снаряженіе нужно было имѣть во что бы то ни стало. И на этой именно почвѣ разыгрались ужасающія кровавыя событія, извѣстныя подъ именемъ Шамхорскихъ событій.
Лица, стоявшія къ этимъ событіямъ ближе, прольютъ когда-нибудь на всю эту, поистинѣ, кошмарную исторію полный свѣтъ.
По почину ли самихъ татаръ (кого-либо изъ ихъ главарей), по указкѣ ли изъ Тифлиса, прилегающему къ линіи желѣзной дороги Тифлисъ — Баку, татарскому населенію дано было кѣмъ-то понять, что можно отнять оружіе у проходящихъ съ фронта русскихъ воинскихъ частей[5]. И, вотъ, въ теченіе нѣсколькихъ дней на желѣзнодорожныхъ станціяхъ въ районѣ гор. Елизаветполя (въ особенности у ст. Шамхоръ, Далляръ, Даль-Маметлы и др.) на проходившіе воинскіе эшелоны произведенъ былъ, по преимуществу въ ночное время, рядъ нападеній татарскими вооруженными бандами. Поѣзда обычно тѣмъ или инымъ путемъ останавливались (даже путемъ подготовленныхъ заранѣе крушеній) и сонные, ничего не понимавшіе солдаты разстрѣливались и ограблялись. Въ то же время слѣдующіе эшелоны, ничего не знавшіе о томъ, что происходить впереди, продвигались впередъ и съ ними продѣлывалось то же самое.
Такъ продолжалось нѣсколько дней, пока, наконецъ, объ учиненныхъ татарами звѣрствахъ не дошла вѣсть по линіи въ сторону къ фронту. Эвакуировавшаяся съ фронта части хотѣли было измѣнить направленіе и пробиваться черезъ Тифлисъ на Батумь, но ихъ не допустили въ сторону къ Тифлису бронепоѣзда, охранявшіе этотъ участокъ пути.
Вынужденные двигаться въ ту же сторону, то-есть на Елизаветполь — Баку, воинскія части, озлобленныя участью своихъ боевыхъ товарищей, пошли дальше уже какъ по вражеской странѣ, сметая по всему пути все татарское населеніе, принимавшее и не принимавшее участіе въ кровавыхъ Шамхорскихъ и иныхъ нападеніяхъ. Мѣстами войска шли боевымъ порядкомъ, громя все изъ орудій и пулеметовъ. Въ результатѣ было дѣйствительно разгромлено уходившими съ фронта войсками много цвѣтущихъ ауловъ, поселковъ и мѣстечекъ.
Далекую отъ истины информацію по этому предмету даетъ В. Станкевичъ (Судьбы народовъ Россіи, стр. 245), говоря, что русская озлобленная и дезорганизованная армія катилась съ фронта, грабя и громя, главнымъ образомъ, мусульманское населеніе (по даннымъ мусульманъ при этомъ было разрушено до тла около 200 мусульманскихъ селеній). Кромѣ мусульманскихъ селеній, ни одно селеніе другихъ національностей тронуто не было; цифра разрушенныхъ селеній мусульманъ безусловно преувеличена, ибо всякому, кто знаетъ Закавказье, ясно, что на 5-10 верстъ по обѣ стороны желѣзнодорожнаго пути, даже если считать весь путь отъ Баку до Тифлиса, расположено лишь нѣсколько десятковъ татарскихъ селеній.
Одна изъ воинскихъ частей, понесшихъ при столкновеніи съ татарами въ пути большія потери, привезла своихъ убитыхъ въ Баку, гдѣ и похоронила ихъ на кладбищѣ. Похороны соціалистическими организаціями были обставлены съ большой помпой и произвели на татарское населеніе весьма угрожающее впечатлѣніе; и въ татарскихъ частяхъ города ожидали эксцессовъ, которые, къ счастью, не имѣли мѣста. Настроеніе въ городѣ во всякомъ случаѣ было тревожное и ждали погрома татаръ.
Въ связи съ нароставшимъ все болѣе національнымъ разъединеніемъ, жизнь въ Закавказьи все болѣе усложнялась. Наростало недовѣріе татаръ къ армянамъ и обратно; ухудшались отношенія къ русскимъ со стороны и татаръ, и грузинъ. Передвиженіе по краю представителей одной національности въ мѣстахъ, населенныхъ другой національностью, недружелюбно или враждебно настроенной (какъ напр., армянъ черезъ татарскія провинціи), было не только затруднительно, но и опасно. Въ Баку скопилось около 8.000 армянъ-солдатъ, вернувшихся съ европейскихъ фронтовъ войны съ оружіемъ въ рукахъ. Слѣдовать одиночнымъ порядкомъ они опасались, такъ какъ имъ угрожала опасность отъ вооруженнаго татарскаго населенія; пропустить же ихъ эшелонами и въ видѣ воинскихъ частей не соглашалось татарское населеніе, опасаясь въ свою очередь эксцессовъ.
Населеніе, кромѣ русскаго, лихорадочно вооружалось въ ожиданіи какихъ-то грядущихъ событій.
Озлобленіе татаръ, вызванное въ нихъ тѣми потерями, которыя понесло татарское населеніе въ результатѣ Шамхорскихъ событій, вылилось въ такъ-называемыя Муганскія столкновенія: Муганская степь, расположенная въ нижнемъ теченіи рѣкъ Куры и Аракса и сѣверной части Ленкоранскаго уѣзда, до того совершенно безплодная и кишѣвшая всякими гадами, въ теченіе послѣднихъ 40-50 лѣтъ, съ поселеніемъ на ней русскихъ, по большей части сектантовъ (главнымъ образомъ, молоканъ) и съ устройствомъ на ней ирригаціи, расцвѣла и превратилась въ одну изъ плодороднѣйшихъ и богатѣйшихъ мѣстностей не только Закавказья, но и всей Россійской Имперіи. Появились богатѣйшія поселенія подчасъ съ населеніемъ, доходившимъ до нѣсколькихъ тысячъ человѣкъ. Хлопокъ, клещевина, клеверъ, всякіе хлѣба, съ одной стороны, рыбные промыслы, съ другой, давали трудолюбивому русскому населенію (и сектантамъ, и православнымъ) огромные излишки, сверхъ необходимаго на прожитокъ. Населеніе богатѣло и примѣромъ своимъ будило къ подражанію и косное татарское населеніе, которое начинало перенимать у русскихъ ихъ способы обработки. Отношенія между населеніемъ русскимъ и татарскимъ не оставляли желать лучшаго; татары нѣсколько побаивались русскихъ, помня, какъ нѣсколько десятковъ лѣтъ назадъ только-что поселившіеся русскіе переселенцы жестоко расплачивались съ окрестнымъ туземнымъ населеніемъ за всякое причиняемое ему зло (кражи, угонъ скота, разбои, убійства). — И русскіе, и татары жили мирно и добрососѣдски. Правда, порою приходилось слышать отъ ярыхъ націоналистовъ татаръ, что русское правительство неправильно заселило богатѣйшую Муганскую степь русскими выходцами и лишило туземное населеніе этихъ богатѣйшихъ земель (къ слову сказать, въ теченіе столѣтій остававшихся незапаханными и безплодными).
Съ началомъ революціи и по мѣрѣ все большаго ея углубленія и соотвѣтственнаго ослаблѣнія русской власти, татарскіе націоналисты стали все громче подымать свой голосъ. Лозунгъ — Закавказье для Кавказцевъ рѣшалъ по ихъ мнѣнію всѣ вопросы о дальнѣйшемъ существованш русскаго населенія въ Закавказьи. Все чаще (даже и въ прессѣ) раздавались голоса, что русскимъ пора уходить изъ Закавказья, уступивъ насиженныя ими мѣста природнымъ ихъ владѣльцамъ-татарамъ.
Въ концѣ декабря 1917 года, точно по приказу, начался разгромъ татарскими вооруженными бандами цвѣтущей верхней Мугани. Было разгромлено до 30-ти богатѣйшихъ селеній; разгромъ этотъ начался такъ неожиданно, что русское населеніе не оказало почти никакого сопротивленія. Но уже Средняя и Нижняя Мугань не только подготовились къ защитѣ, но и сами, въ свою очередь, истребили всѣ тѣ татарскія поселенія, которыя находились или въ ближайшемъ ихъ сосѣдствѣ, или вклинивались въ полосу русскаго поселенія. — Мугань стала вооруженнымъ станомъ въ особенности послѣ возвращенія съ фронта солдатъ, уроженцевъ Мугани.
Та же приблизительно картина наблюдалась и въ частяхъ Геокчайскаго и, въ особенности, Шемахинскаго уѣздовъ, гдѣ также имѣлось много русскихъ поселеній. Этому русскому сельскому населенію не на кого было опереться съ паденіемъ русской національной власти. Власть же Кавказская — Закавказскій Комитетъ — была занята своими внутренними и внѣшними національными дѣлами и ей было не до защиты чуждаго ей въ этотъ моментъ русскаго населенія. Передъ Кавказской Властью вставали, съ одной стороны, грозный призракъ торжествующаго русскаго большевизма, съ другой — реальная угроза со стороны Турціи.
Народившееся въ Баку безпартійное (въ него входили персонально правые эс-эры, кадеты и правыя политическія группы) Русское Національно-Демократическое Общество (выставившее свой списокъ и на городскихъ выборахъ въ Баку) энергично взялось за дѣло помощи бѣдствующему русскому населенію. Правильно считая, что въ переживаемой эпохѣ всѣ вопросы и политическаго, и физическаго существованія рѣшаются реальной силой, Русское Нац.-Демокр. Общество вступило въ ближайшее соглашеніе съ командованіемъ русскаго національнаго корпуса въ Тифлисѣ и провело на Мугани формированіе нѣсколькихъ русскихъ пѣхотныхъ полковъ и артиллеріи, и дѣятельно снабжало русское населеніе оружіемъ и патронами, собирая на это необходимыя денежныя средства.
Отношенія армянъ и татаръ послѣ событій 1905—1906 гг., когда междуусобная ихъ вражда дошла до открытаго столкновенія, сопровождавшагося взаимными массовыми избіеніями, были испорчены въ конецъ.
Бывъ свидѣтелемъ этихъ столкновеній, могу сказать съ полной увѣренностью, что они были инспирированы русской правительственной властью, воспользовавшейся существовавшимъ втайнѣ антагонизмомъ этихъ двухъ народностей, хотя и не проявлявшимся до того внѣшнимъ образомъ, но находившимъ себѣ опредѣленное объясненіе въ симпатіяхъ армянъ и мусульманъ русскихъ къ своимъ зарубежнымъ единоплеменникамъ въ Турціи. Баку и его районъ въ 1905 году, во время первой русской революціи, представлялъ серіозный политическій очагъ, и русское правительство созданіемъ этой національной междуусобной распри ликвидировало нароставшее политическое движеніе, запугавъ населеніе призракомъ гражданской войны.
Случайно на меня выпала тяжелая обязанность быть защитникомъ во всѣхъ положительно дѣлахъ объ армяно-татарскихъ столкновеніяхъ, разбиравшихся военными судами съ примѣненіемъ законовъ военнаго времени. И ни въ одномъ изъ этихъ дѣлъ не удалось доискаться до истинныхъ причинъ этихъ столкновеній и до именъ дѣйствительныхъ ихъ вдохновителей. И лишь въ процессѣ объ убійствѣ Бакинскаго губернатора кн. Накашидзе, убитаго бомбой (защищалъ вмѣстѣ со мной и присяжный повѣренный А. С. Зарудный), брошенной армянскими террористами, удалось пролить свѣтъ на роль кн. Накашидзе и вообще русской администраціи въ дѣлѣ организаціи этихъ погромовъ,причемъ администрація опредѣленно инспирировала татаръ на эти погромы, снабжая ихъ и оружіемъ.
Отношенія армянъ и татаръ съ 1905—1906 гг. были испорчены и, хотя внѣшнимъ образомъ и не проявлялись ни въ чемъ, но взаимное недовѣріе и подозрительность проявлялись весьма рѣзко.
И чѣмъ больше проявлялся сепаратизмъ татаръ, тѣмъ болѣе въ широкихъ армянскихъ массахъ (не говоря уже объ интеллигенціи и вообще о верхахъ) преобладала чисто русская оріентація по мѣрѣ все большаго углубленія всероссійской смуты. Въ армянахъ властно говорилъ инстинктъ самосохраненія, подсказывавшій имъ, что изолированность ихъ территоріальнаго разселенія угрожаетъ имъ смертельной опасностью отъ окружавшихъ ихъ тѣснымъ кольцомъ мусульманскихъ народностей, не сулившихъ имъ, судя по примѣру ихъ турецкихъ зарубежныхъ братьевъ, ничего хорошаго въ будущемъ. Это именно психологическое состояніе армянъ объясняетъ и ихъ склонность идти даже съ большевиками. Армяне откровенно говорили: мы съ русскими, будь они даже и большевики.
Привыкнувъ издавна къ борьбѣ за свое физическое существованіе, армяне дѣятельно готовились къ событіямъ, надвигавшимся съ очевидной неизбѣжностью.
При изложеніи исторіи выборовъ въ Городскую Думу намъ пришлось упоминать, что большевики къ этому времени уже объявились оффиціально въ ряду другихъ политическихъ партій.
Въ Баку существовалъ совершенно открыто рядъ большевистскихъ организацій и въ городѣ было опредѣленно извѣстно, что у нихъ имѣется свой штабъ и что они дѣятельно подготовляются къ выступленію.
Фракція большевиковъ въ Городской Думѣ, пользуясь разбродомъ соціалистическихъ силъ, вела соціалистовъ за собой по пути максимализма. Со дня на день постановленія Городской Думы становились все болѣе демагогическими. Истинные интересы городского хозяйства, до которыхъ соціалистамъ всѣхъ оттѣнковъ не было никакого дѣла (ибо имъ, пришлымъ людямъ, интересы плательщиковъ и демократическихъ слоевъ населенія были чужды), были принесены въ жертву цѣлямъ усиленія соціалистами своего политическаго вліянія. Расшатанные революціей городскіе финансы расшатывались еще больше путемъ широкой выдачи денегъ изъ городского сундука на удовлетвореніе самыхъ несуразныхъ требованій городскихъ служащихъ и рабочихъ. Изъ той же городской кассы выдавались деньги и бастующимъ рабочимъ промысловаго района (къ городу не принадлежавшаго), и морякамъ торговаго флота и пр., и пр. Не хватавшія на всѣ эти операціи средства извлекались сначала путемъ учета въ Банкахъ краткосрочныхъ обязательствъ Городской Управы, а когда изсякъ и этотъ источникъ, (банки перестали вѣрить), Городская Дума приступила къ печатанію своихъ собственныхъ денегъ — бакинскихъ бонъ.
Подъ вліяніемъ соціалистовъ, шедшихъ послушно за большевиками, Городское самоуправленіе вмѣшивалось положительно во всѣ сферы жизни горожанъ. При этомъ преслѣдовалась одна лишь опредѣленная цѣль: всѣ мѣропріятія имѣли цѣлью привлечете пролетарскихъ массъ подъ эгиду соціалистическихъ группъ и, въ частности, большевиковъ, обѣщавшихъ массамъ больше другихъ. Въ сущности проводилась самая беззастѣнчивая демагогія. Вмѣстѣ съ тѣмъ большевики очень ревностно слѣдили за дѣятельностью тѣхъ группъ и партій, которыя продолжали съ ними идейную борьбу.
Помню, между прочимъ, такой инцидентъ: Комитетъ партіи Народной Свободы выпустилъ анонимную листовку (не помню, кто былъ ея авторомъ), въ которой очень хлестко и мѣтко характеризовалась разрушительная и явно антигосударственная работа большевиковъ. Появилась эта листовка, кажется, въ первыхъ числахъ января 1918 г.; она произвела очень сильное впечатлѣніе и буквально расхватывалась повсюду.
Прошло нѣсколько дней и, вдругъ, какъ то поутру въ помѣщеніе Комитета явилась боевая дружина большевиковъ и, несмотря на протесты дежурнаго члена Комитета и служащихъ, ею былъ произведенъ обыскъ, причемъ большевикъ тов. Джапаридзе,[6] руководившій обыскомъ, заявилъ, что они ищутъ доказательствъ, что такъ не понравившаяся имъ листовка напечатана у насъ. И, хотя обыскъ не далъ никакихъ результатовъ, было заявлено, что дѣятельность наша находится подъ наблюденіемъ.
Налеты большевиковъ, преслѣдовавшихъ цѣли (по ихъ словамъ) борьбы съ контръ-революціей, становились все чаще. И все же многіе изъ русскихъ общественныхъ дѣятелей (не скрою, что и я былъ въ ихъ числѣ) не допускали не только мысли, чтобы выступленіе большевиковъ въ Баку и захватъ ими власти оказался возможнымъ, но даже не допускали самой возможности подобнаго выступленія. При наличности двухъ компактныхъ національныхъ массъ — армянъ и татаръ, въ большинствѣ своемъ настроенныхъ буржуазно, большевикамъ, полагали мы, не на кого было бы опереться въ населеніи.
Одновременно съ этимъ, въ группѣ горожанъ, не соціалистовъ, учитывавшихъ, что усиливавшійся развалъ городского хозяйства и управленія приведетъ къ катастрофѣ, которая поразитъ одинаково всѣ классы населенія и съ особой силой отразится на бѣднѣйшемъ населеніи, возникла мысль объ организаціи самопомощи населенія. Во главѣ этой организаціи стали уже названные мною присяжные повѣренные А. К. Леонтовичъ и Я. Н. Смирновъ и одинъ изъ старѣйшихъ горожанъ — прис. повѣр. М. Я. Шоръ.
Предположенная организація — Центродомъ должна была объединить стройную систему домовыхъ Комитетовъ, на которую возлагалось осуществить все то, что въ сущности входило въ ближайшія задачи Городского Самоуправленія и, прежде всего, охрана безопасности гражданъ.
Домовые Комитеты и ихъ объединенія — участковые, районные и Центральный домовые Комитеты брали на себя исполненіе цѣлаго ряда функцій и обязанностей, которыхъ въ то время не несъ никто: регистрація населенія, наблюденіе за чистотой и порядкомъ въ домахъ и на улицахъ, охрана безопасности въ домахъ и на улицахъ, въ особенности въ ночное время, борьба съ огнемъ и т. д. Къ образовавшейся иниціативной группѣ въ самое короткое время примкнулъ рядъ энергичныхъ людей, безъ различія партій, и этой значительно расширенной группѣ удалось добиться согласія Городского Самоуправленія на утвержденіе всего плана предположенной организаціи и разрѣшено было приступить къ открытію дѣйствій. Черезъ двѣ-три недѣли были произведены выборы, и у насъ въ городѣ появилась мощная и принесшая огромную пользу впослѣдствіи организація Центродомъ.
Чѣмъ ниже падала дѣятельность Городского Самоуправленія и его органовъ, тѣмъ болѣе всѣ нормальныя функціи и Управы, и Думы переходили къ Центродому и его органамъ. Весьма скоро жизнь заставила Центродомъ взять на себя и всѣ заботы о питаніи населенія, о снабженіи его предметами первой необходимости, заботы по борьбѣ съ эпидеміями и проч.
Душою Центродома съ самаго же начала былъ упомянутый А. К. Леонтовичъ, который безсмѣнно до іюля 1919 года оставался Предсѣдателемъ Центральнаго Домового Комитета. Забросивъ свою профессіональную дѣятельность и всѣ свои личныя (многочисленныя) дѣла, покойный нынѣ, А. Леонтовичъ весь отдался созданному имъ дѣлу, сумѣвъ привлечь къ нему интересъ во всѣхъ слояхъ населенія, многонаціональнаго и разноязычнаго. Если близкіе люди въ шутку звали его Центродомъ, то многіе изъ числа населенія звали его такъ совершенно въ серьезъ, до того личность его была не отдѣлима отъ его дѣятельности.
И какихъ только Центродомъ не имѣлъ органовъ: пекарни, потребительные кооперативы; закупочныя организаціи, больницы, дѣтскіе пріюты, образовательные курсы и т. д. Буквально, не было той выдвигаемой жизнью нужды или потребности, на которую бы ни откликнулся Центродомъ.
Дѣятельность эта осуществлялась и при большевикахъ, въ дни осады турокъ, при владычествѣ турокъ, при англичанахъ, при Азербайджанскомъ Правительствѣ.
Отсутствовавшій съ іюля 1919 года по мартъ 1920 года А. К. Леонтовичъ въ апрѣлѣ 1920 года въ первые же дни занятія г. Баку большевиками былъ ими арестованъ и въ ту же ночь разстрѣлянъ въ тюрьмѣ, какъ контръ-революціонеръ и деникинецъ.
Чтобы закончить характеристику личности А. К. Леонтовича, много поработавшаго на общественной нивѣ, скажу еще: Когда въ мартѣ мѣсяцѣ 1918 года въ городѣ произошло вооруженное выступленіе большевиковъ и выяснилось, что татары не удержатся, А. Леонтовичъ, жившій въ наиболѣе угрожаемой части города въ армянскомъ домѣ, несмотря на просьбы всѣхъ его близкихъ, не хотѣлъ уйти изъ дома, въ которомъ жилъ, ссылаясь на то, что уходъ его изъ дома произведеть деморализирующее впечатлѣніе на сосѣдей и на околотокъ; онъ ушелъ изъ дома только тогда, когда домъ, подожженный татарами, былъ уже весь въ пламени и, выбѣжавъ на улицу съ женою и трехлѣтнимъ единственнымъ сыномъ, попалъ подъ уличный обстрѣлъ и на его глазахъ былъ убитъ пулей въ сердце его ребенокъ и разрывной пулей тяжело ранена была его жена.
Баку и его нефтепромышленный районъ съ его колоссальными запасами нефтяного топлива, безъ котораго должны были стать въ Россіи вся промышленность, желѣзнодорожное и пароходное движеніе, поставили передъ новымъ властелиномъ Россіи — большевиками — неотложную задачу захвата Баку. Навигація въ Баку начинается обыкновенно въ началѣ марта, ибо къ этому времени обычно очищается отъ льда устье рѣки Волги и рейдъ.
Приближеніе момента выступленія большевиковъ опредѣленно чувствовалось всѣми слоями населенія. Большевики и не думали вовсе скрывать свои намѣренія. Всякими правдами и неправдами у приходившихъ воинскихъ частей отбиралась та или другая часть оружія (въ особенности пулеметы) и снаряженіе; была задержана матеріальная часть нѣсколькихъ батарей; Каспійскій флотъ былъ весь распропагандированъ.
Къ моменту готовившагося выступленія большевиковъ, въ городѣ были задержаны, при содѣйствіи желѣзнодорожниковъ, нѣсколько воинскихъ пѣхотныхъ частей, шедшихъ съ фронта.
Одна лишь морская авіаціонная школа не только не раздѣляла плана большевиковъ, но и была опредѣленно настроена противъ этого выступленія, что до извѣстной степени смущало большевиковъ.
Силъ для овладѣнія въ городѣ властью было достаточно. И тѣмъ не менѣе, если бы и армяне, и мусульмане оказали большевикамъ совмѣстно энергичное сопротивленіе, попытка большевиковъ имъ бы навѣрное не удалась. И большевики это отлично учитывали и потому всѣ свои усилія направили на то, чтобы расколоть возможный союзъ этихъ двухъ національностей.
Изъ разсказаннаго выше видео, что поводовъ къ взаимному недовѣрію и даже къ непріязни было достаточно. И тѣмъ не менѣе наиболѣе умѣренно настроенные вожди обѣихъ національностей и люди изъ ихъ среды, смотрѣвшіе въ даль и оцѣнивавшіе возможныя послѣдствія надвигавшихся событій, старались искренно повліять на элементы, наиболѣе возбудимые.
Изъ числа русскихъ всѣ тѣ общественные дѣятели, которые пользовались какимъ бы то ни было вліяніемъ среди армянъ и татаръ, энергично работали надъ тѣмъ, чтобы какъ-нибудь поддержать общій фронтъ противъ большевиковъ. Происходили неоднократно свиданія руководителей той и другой національностей — Армянскаго и Мусульманскаго Національныхъ Комитетовъ.
Наканунѣ выступленія большевиковъ, вечеромъ 24-го марта 1918 года (по ст. ст.), я былъ на засѣданіи Городской Думы. Часовъ около 7-ми вечера по телефону дали знать, что на Петровской Набережной происходить вооруженное столкновеніе между большевиками-матросами и производившимъ погрузку въ Ленкорань эшелономъ Дикой дивизіи подъ командой корнета Али Асадуллаева. Засѣданіе Думы было прервано и въ результатѣ краткаго совѣщанія бывшіе на лицо представители армянъ, татаръ и нѣкоторые русскіе отправились къ большевикамъ и на мѣсто столкновенія, и, казалось, все было приведено къ спокойствію. Но, выйдя изъ зданія Думы, я увидѣлъ на улицѣ густыя толпы татаръ, вооруженныхъ до зубовъ, спѣшившія изъ всѣхъ нагорныхъ татарскихъ частей къ мѣсту бывшаго столкновенія.
На улицахъ было неспокойно, и я прошелъ по близости къ одному пріятелю-татарину, у котораго остался ночевать. Около 11 часовъ вечера намъ позвонили по телефону, что инцидентъ улаженъ, причемъ татарская воинская часть временно сдала оружіе матросамъ-большевикамъ.
Такъ какъ за нѣсколько дней передъ тѣмъ Армянскій Національный Комитета категорически завѣрилъ, что, въ случаѣ какого-либо столкновенія между татарами и большевиками, армяне останутся нейтральными, то можно было падѣяться, что все обойдется благополучно.
На другой день, поутру, возвращаясь къ себѣ домой, я почти совсѣмъ успокоился: на улицахъ все было спокойно, хотя малолюдно и лишь поражало отсутствіе извозчивовъ. При переговорахъ по телефону отовсюду получались успокоительныя сообщенія.
Но около 4-хъ часовъ дня мнѣ позвонилъ по телефону А. К. Леонтовичъ и сообщилъ, что сейчасъ происходятъ горячіе переговоры на Баиловѣ (морская территорія) между большевиками и представителями татаръ, потребовавшими возвращенія оружія, отобраннаго наканунѣ вечеромъ у всадниковъ Дикой дивизіи; что переговоры эти врядъ ли приведутъ къ благополучному концу; и что перемиріе, если дѣло не закончится миролюбиво, кончается въ 5 час. дня.
Я жилъ въ центральной части города, въ большинствѣ населенной армянами, причемъ изъ оконъ моей квартиры открывался съ двухъ сторонъ видъ почти на весь городъ и рейдъ.
Около 5 часовъ дня загремѣли первые орудійные выстрѣлы судовъ Каспійскаго флота, отошедшаго нѣсколько вглубь рейда. Дымки разрывовъ ясно были видны въ нагорной части города, густо населенной татарами. Вскорѣ затрещали пулеметы въ разныхъ сторонахъ и одновременно послышалась сильная ружейная стрѣльба. Орудійная канонада все усиливалась.
Населеніе попряталось по домамъ; зашедшіе къ намъ, еще до начала открытая военныхъ дѣйствій, знакомые остались у насъ, не рискнувъ добираться уже до дому.
Въ теченіе 4-хъ дней въ городѣ былъ буквально адъ. Къ счастью телефонъ продолжалъ дѣйствовать, и это была наша единственная связь съ людьми близкими. Ежеминутно получались самыя разнообразныя сообщенія.
По началу татары имѣли успѣхъ; говорили, что у нихъ была артиллерія, и что она наноситъ большой уронъ большевикамъ. Но уже на второй день стало ясно, что татарамъ не устоять въ неравной борьбѣ.
Армянскій Національный Комитета съ своей стороны, принималъ мѣры къ тому, чтобы сдержать армянскія массы отъ участія въ столкновеніи. Но Комитета партіи Дашнакцутюнъ рѣшилъ принять активное участіе въ борьбѣ и Дашнакцакане повели наступленіе на татарскія позиціи; къ нимъ примкнули и армяне-солдаты, томившіеся уже нѣсколько мѣсяцевъ въ городѣ и не имѣвшіе возможности, по указаннымъ выше причинамъ, добраться къ себѣ домой.
Озлобленіе съ обѣихъ сторонъ все усиливалось; большевистско-татарское столкновеніе начинало пріобрѣтать характеръ національнаго столкновенія, причемъ противъ татаръ, кромѣ большевиковъ, выступали все большія массы армянъ.
Огонь судовой артиллеріи становился все сильнѣе и разрушительнѣе; артиллерія большевиковъ била на выборъ; одинъ за другимъ сносились зданія, особенно дорогія въ глазахъ мусульманъ: большая мечеть Джума, домъ мусульманскаго благотворительнаго общества, редакція и типографія стариннѣйшей газеты Каспій (татарофильской, но выходившей на русскомъ языкѣ), дома богачей-татаръ. Начались пожары. Положеніе татаръ все ухудшалось и, наконецъ, они дрогнули: начался массовой исходъ татаръ изъ города въ окрестности.
Несчастное населеніе татарскихъ частей города, бросая имущество на произволъ судьбы, спѣшило уйти изъ-подъ убійственнаго огня артиллеріи и пулеметовъ и скрыться гдѣ-нибудь въ окрестностяхъ.
Начались попытки къ прекращенію дальнѣйшаго кровопролитія, переговоры тянулись безъ конца, ибо большевики требовали сдачи безъ всякихъ условій съ выдачей всего оружія и извѣстнаго числа заложниковъ.[7]
На третій день мы получили тревожныя свѣдѣнія о несчастной судьбѣ брата моей жены, А. К. Леонтовича, а черезъ часъ къ намъ домой были привезены самъ обезумѣвшій отъ горя А. Леонтовичъ, тяжело раненая разрывной пулей навылетъ въ грудь его жена и трупъ ихъ трехлѣтняго единственнаго сына.
29-го марта по телефону я получилъ сообщеніе, что военныя дѣйствія будутъ прекращены, такъ какъ достигнуто соглашеніе между враждебными сторонами. И, дѣйствительно, огонь сталъ стихать и часамъ къ 2-мъ въ городѣ все какъ-то сразу затихло. Вмѣстѣ съ тѣмъ стало извѣстно, что въ городѣ образовалась большевистская власть и во главѣ ея сталъ Степанъ Шаумянъ, назначенный Верховнымъ Комиссаромъ всего Кавказа приказомъ изъ Москвы. Въ тотъ же день большевиками было объявлено въ Баку осадное положеніе и городъ былъ подчиненъ Коменданту прапорщику Авакіяну, извѣстному своей предшествующей дѣятельностью по разложенію воинскихъ частей.[8]
На другой же день Комитетъ партіи Народной Свободы имѣлъ конспиративное засѣданіе, на которомъ рѣшено было временно пріостановить дѣятельность и принять мѣры къ сокрытію всѣхъ дѣлъ Комитета и документовъ.
Мнѣ не разъ пришлось слышать впослѣдствіи отзывы, что въ мартовскіе дни 1918 года армяне безпощадно истребляли татаръ. Справедливость заставляетъ меня сказать, что это — далеко не вѣрно.
Въ результатѣ уличныхъ боевъ погибло не мало и армянъ и среди нихъ много выдающихся людей, какъ, напримѣръ, д-ръ Леонъ Атабекянъ, одинъ изъ лидеровъ эс-эровъ, сынъ другого виднаго общественнаго дѣятеля и члена армянскаго Національнаго Комитета Г. Б. Теръ-Микелянца, боевой офицеръ, пробывшій всю войну на фронтѣ, и много другихъ, коихъ сейчасъ не вспомню. Около 3.000 татаръ было спасено армянами и интернировано на время событій въ огромномъ театрѣ бр. Маиловыхъ, гдѣ ихъ все время поили и кормили. Среди спасенныхъ армянами татаръ было много представителей буржуазіи и общественныхъ дѣятелей и даже такой явный армянофобъ, какъ инженеръ Бейбутъ-Ханъ Джеванширъ, одинъ изъ организаторовъ и руководителей массового избіенія армянъ въ сентябрьскіе дни того же года, послѣ взятія Баку турками и азербайджанцами.
Кто первый началъ военныя дѣйствія въ памятные мартовскіе дни? Мнѣ лично доискаться этого не удалось и знаютъ это лишь тѣ, кто стоялъ въ то время во главѣ событій, но полагаю, что обѣ стороны — и большевики, и татары — шли одинаково неудержимо навстрѣчу событіямъ.
Надо при этомъ имѣть въ виду, что партія Муссаватъ, послѣ націоналънаго разграниченія Закавказья (но еще до оффиціальнаго отторженія Закавказскихъ республикъ отъ Россіи, послѣдовавшаго мѣсяцемъ позже), считала Баку своею національною вотчиной и стремилась занять въ Баку доминирующее положеніе. Къ этому же стремились и большевики въ силу указанныхъ уже выше причинъ. Армяне въ большинствѣ тяготѣли къ Россіи и характерно, что даже у насъ, въ кадетскомъ комитетѣ правовѣрные кадеты изъ армянъ стояли на той точкѣ зрѣнія, что на Кавказѣ большевики дѣлаютъ русское дѣло. Русскіе рабочіе стояли въ то время въ большинствѣ уже на большевистской платформѣ; остальное же русское населеніе, явно не сочувствовавшее большевизму, не представляло собой никакой дѣйственной силы.
Какъ велики были потери, понесенныя татарами во время мартовскихъ дней? Оффиціальнаго ихъ подсчета никогда не было сдѣлано, да это и вообще представлялось бы невозможнымъ. Сами татары на первыхъ порахъ называли цифру убитыхъ и раненыхъ въ 6.000 человѣкъ; думаю, что цифра эта подъ вліяніемъ перенесенныхъ ужасовъ и страха была преувеличена. Поэтому цифры, называвшіяся впослѣдствіи — 15, 20 и болѣе тысячъ, — явно фантастическія.
Во всякомъ случаѣ, необходимо отмѣтить, — что и со стороны татаръ, и со стороны армянъ было проявлено много случаевъ звѣрствъ: не только убивали, но и надругались надъ своими жертвами и тѣ, и другіе.
Исходъ татаръ, начавшійся еще въ самые дни мартовскихъ событій, обратился въ поголовное бѣгство. Татары, спасшіе свою жизнь, боялись за свою свободу, ибо большевики принялись массами арестовывать татаръ (больше — по доносамъ) и, въ особенности, всѣхъ тѣхъ, которые хоть сколько-нибудь возвышались надъ уровнемъ пролетарскихъ классовъ; обвиненія, если и предъявлялись, то — или въ контръ-революціонности или въ принадлежности къ бекско-ханской партіи Муссаватъ.
Немедленно-же начались (для насъ это было еще вновь) политическіе и соціальные эксперименты, составляющіе систему большевистскаго государственнаго управленія: подъ лозунгомъ конфискаціи буржуазныхъ капиталовъ были закрыты и ограблены банки вмѣстѣ съ ихъ сейфами; произведена реквизиція товаровъ въ магазинахъ и на складахъ.
Мѣры эти тотчасъ же привели къ фактическому уничтоженію всякой торговли, закрытію базаровъ и къ исчезновенію съ рынка товаровъ и съѣстныхъ продуктовъ. Все бралось на учетъ и подлежало распредѣленію.
Началась реквизиція квартиръ, помѣщеній и домовъ. На мѣсто учрежденій и организацій, существовавшихъ до того, создавался неимовѣрно сложный аппаратъ многочисленныхъ коллегіальныхъ учрежденій съ огромнымъ штатомъ служащихъ товарищей.
Большевистскія учрежденія заполнялись людьми въ большинствѣ малограмотными, не понимавшими того дѣла, къ которому они приставлены, исписывалась масса бумаги, отдавались безсмысленныя и жестокія распоряженія, и все это злое дѣло оправдывалось какимъ-то революціоннымъ правосознаніемъ и прочими соціалистическими бреднями.
Проведя на первыхъ же порахъ выборы въ Совѣтъ раб. солд. и матросскихъ депутатовъ, куда, понятно, на первыхъ же порахъ прошло большинство делегатовъ-большевиковъ, Верховный Комиссаръ Ст. Шаумянъ сорганизовалъ при себѣ Исполнительный Комитетъ, члены котораго являлись Народными Комиссарами по отдѣльнымъ отраслямъ управленія.
Затѣмъ было приступлено къ организаціи этихъ отдѣльныхъ Комиссаріатовъ.
Кто были эти Комиссары?
Народное просвѣщеніе было вручено нѣкоей Колесниковой, сельской учительницѣ, вся заслуга которой передъ революціей заключалась въ довольно продолжительномъ тюремномъ стажѣ. Психопатка, малограмотная, вздорная, съ очень тяжелымъ характеромъ, особа эта принялась за коренную ломку всѣхъ школъ и учебныхъ заведеній (было много спеціальныхъ) и на первыхъ же порахъ окончательно запутала все дѣло народнаго образованія.
Какъ на одинъ изъ примѣровъ ея безтолковой дѣятельности укажу на слѣдующее: ей, Колесниковой, захотѣлось облагодѣтельствовать пролетарскія массы открытіемъ цѣлой системы библіотекъ, приблизивъ ихъ къ самому населенію. Для этого нѣсколько богатѣйшихъ и прекрасно поставленныхъ библіотекъ (Городского Самоуправленія и, въ особенности, Общественнаго Собранія — частнаго клуба) со многими десятками тысячъ томовъ были свезены въ одно мѣсто, откуда безъ всякой системы книги эти (разрозненныя изданія, вперемѣшку и безъ всякаго разбора) были арифметически, счетомъ, разбиты между нѣсколькими десятками пролетарскихъ библіотекъ. Нечего и говорить, что большинство книгъ товарищами были раскрадены и впослѣдствіи появились въ видѣ товара на базарахъ.
Колесникова добивалась отъ учительскаго персонала того, чтобы онъ проникся пролетарскимъ міросозерцаніемъ.
Созвавъ собраніе всѣхъ педагоговъ, Колесникова повела къ нимъ рѣчь въ такомъ тонѣ, который оказался совершенно непріемлемымъ для людей интеллигентныхъ, а засимъ предложила собранію принять какую-то дикую резолюцію. Педагоги въ рядѣ рѣчей отчитали Колесникову, а когда ею были призваны въ собраніе красноармейцы для подавленія бунта, то собраніе разошлось, заявивъ протестъ.
Комиссаръ воднаго транспорта, тоже имѣвшій продолжительный тюремный стажъ при старомъ режимѣ (фамиліи его не помню), уже черезъ мѣсяцъ проворовался и, хапнувъ 3.000.000 николаевскихъ рублей, съ ними бѣжалъ, но былъ гдѣ-то около Астрахани задержанъ и выведенъ въ расходъ.
Комиссаръ финансовъ (фамиліи также не помню), мелкій чиновникъ Бакинскаго Казначейства, сразу ставшій большевикомъ, былъ изобличенъ въ мелкой взяткѣ (нѣсколько десятковъ тысячъ рублей, бакинскими бонами) и также выведенъ въ расходъ.
Мнѣ болѣе извѣстна дѣятельность Комиссаріата Юстиціи. Во главѣ его былъ поставленъ нѣкто Кариніанъ[9], столичный помощникъ присяжнаго повѣреннаго, никогда не занимавшійся судебной практикой и имѣвшій завидное, съ точки зрѣнія революціонера, тюремное прошлое.
Мало свѣдующій въ юриспруденціи, основательно имъ позабытой съ университетской скамьи, Кариніанъ получилъ себѣ въ коллеги, или же самъ себѣ пригласилъ, какого то темнаго дѣльца, татарина, состоявшаго при одномъ изъ мѣстныхъ присяжныхъ повѣренныхъ въ качествѣ переводчика и маклера, приводившаго своему патрону съ улицы кліентовъ; и этотъ господинъ являлся главнымъ совѣтчикомъ тов. Кариніана.
Въ то время какъ всѣ отрасли управленія были уже реорганизованы большевиками, Кариніанъ, создавъ рядъ слѣдственныхъ, военнослѣдственныхъ и чрезвычайныхъ слѣдственныхъ комиссій, положительно не зналъ, что ему дѣлать съ Окружнымъ Судомъ и остальными судебными учрежденіями. Оставить эти Суды нетронутыми и предоставить имъ функціонировать дальше было бы ересью съ большевистской точки зрѣнія, ибо у нихъ должно было быть все по новому, вплоть до названія.
Въ концѣ концовъ было рѣшено Кариніаномъ переименовать Окружный Судъ въ Народный Окружный Судъ, уничтоживъ совершенно Гражданскія Отдѣленія Суда, а мировыхъ судей переименовать въ народныхъ судей, придавъ всѣмъ этимъ судамъ (какъ Окружному коллегіальному, такъ и единоличнымъ) народныхъ засѣдателей, избираемыхъ Совѣтомъ раб., сол. и матросскихъ депутатовъ изъ товарищей съ опредѣленнымъ пролетарскимъ правосознаніемъ.
Прокурорскій надзоръ было рѣшено уничтожить, а обвиненіе передъ судомъ сдѣлать свободнымъ дѣломъ всякаго гражданина, какъ будто задачи прокуратуры ограничивались однимъ публичнымъ обвиненіемъ передъ судомъ.
Назначенный Кариніаномъ Предсѣдателемъ Слѣдственной Комиссіи нѣкто Теръ-Оганіанъ, лѣвый с. р., помощникъ присяжнаго повѣреннаго, никогда не занимавшийся практикой, обратился ко мнѣ съ просьбой помочь имъ моими знаніями. Я не могъ отказать себѣ въ удовольствіи написать вмѣсто проэкта судебной реформы самый злой памфлетъ, придавъ ему самый корректный видъ дѣловой записки, обильно снабженной ссылками на литературу по затронутымъ вопросамъ.
Кариніанъ пожелалъ со мной познакомиться и побесѣдовать. При единственномъ моемъ свиданіи съ нимъ я еще рѣзче высказалъ ему мою точку зрѣнія и предсказалъ ему, что уже черезъ мѣсяцъ они (большевики) не будутъ знать, что имъ дѣлать со своими судебными учрежденіями и съ распложенными ими дѣлами. Разумѣется, отъ всякихъ предложеній, сдѣланныхъ мнѣ Кариніаномъ, я отказался.
Военно-Слѣдственная Комиссія со своимъ Предсѣдателемъ тов. Кожемякой (малограмотнымъ слесаремъ) занялась изслѣдованіемъ Муссаватскаго бунта; такъ квалифицировались съ точки зрѣнія большевиковъ мартовскіе дни. Въ этой Комиссіи почти ничего не писали, а больше дѣйствовали: хватали людей, сажали въ тюрьмы и разстрѣливали.
Лично мнѣ пришлось много разъ по дѣламъ моихъ кліентовъ обращаться въ Слѣдственную Комиссію, гдѣ Предсѣдателемъ былъ Теръ-Оганіанъ, уже упомянутый мною выше. Среди 15—20 слѣдователей, ее составлявшихъ, было не болѣе двухъ-трехъ юристовъ, да и то безъ всякаго стажа; недоучившіеся студенты (медики, ветеринары, математики), писцы изъ судебныхъ канцелярій, два-три письмоводителя, служившихъ у присяжныхъ повѣренныхъ — вотъ составъ этихъ слѣдователей.
Принимались къ производству всякія жалобы, даже чисто гражданскаго характера; дѣла нагромождались сотнями и тысячами.
Главное затрудненіе Комиссіи состояло въ томъ, что никто не зналъ въ какой моментъ счесть дѣло законченнымъ и что съ законченнымъ дѣломъ сдѣлать дальше.
Прошло около трехъ мѣсяцевъ, пока Кариніанъ додумался создать коллегію изъ всѣхъ слѣдователей (общее ихъ собраніе), которая должна была изображать изъ себя обвинительную камеру.
Можно себѣ представить, что дѣлалось только въ этомъ учрежденіи!
По мысли Кариніана всѣ дѣла, прошедшія черезъ обвинительную камеру, должны были поступать въ Народн. Окружн. Судъ на разсмотрѣніе и для сужденія. Но за время царствованія большевиковъ (апрѣль — іюль) ни одно дѣло не только не было разсмотрѣно, но даже не поступило въ судъ.
Народные судьи также не были назначены по недостатку подходящихъ людей.
Кариніанъ занялся совращеніемъ членовъ магистратуры и чиновъ прокуратуры на службу совѣтской власти.
Положеніе чиновъ судебнаго вѣдомства, матеріально и при прежнемъ режимѣ не обезпеченнаго, было ужасное; и тѣмъ не менѣе не болѣе половины изъ состава магистратуры соблазнились на призывъ Кариніана. Прокуратура же во главѣ съ своимъ Прокуроромъ А. Ю. Литвиновичемъ категорически отказалась работать у большевиковъ и всѣ они оказались за бортомъ.
Не могу не отмѣтить здѣсь трогательнаго отношенія А. Литвиновича къ своимъ товарищамъ; онъ дѣлился съ ними буквально послѣднимъ; бѣгалъ по городу и искалъ пристроить куда-нибудь своихъ бывшихъ товарищей, въ особенности семейныхъ, что, благодаря его большой популярности и незапятнанной репутаціи, ему не рѣдко и удавалось.
Большую услугу этимъ потерпѣвшимъ кораблекрушеніе членамъ судебной семьи оказалъ Центродомъ и его Предсѣдатель А. Леонтовичъ, устроившіе многихъ на службу по многочисленнымъ учрежденіямъ Центродома. Тамъ же въ концѣ концовъ пріютился и самъ А. Литвиновичъ.
Изъ числа комиссаровъ нѣкоторое исключеніе составлялъ А. Джапаридзе, которому ввѣрено было два вѣдомства: внутреннія дѣла и продовольствіе.
Первая изъ этихъ отраслей управленія, при условіи коллегіальности созданныхъ учрежденій и, главное, при режимѣ диктатуры одного класса (пролетаріата) надъ всѣми другими, скоро дала себя почувствовать всему населенію.
Печать на первыхъ же порахъ была задушена, причемъ типографіи были націонализированы, какъ и вся бумага.
Издавались въ изобиліи декреты, коими обыватель окончательно ущемлялся.
Дѣло продовольствія день отъ дня становилось все хуже и угрожало катастрофой.
Во-первыхъ, всѣ окрестныя селенія (татарскія) совершенно прекратили подвозъ и городъ остался безъ овощей, молока, яицъ, живности и т. д. Путь на хлѣбную Кубань и въ Ставропольскую губ. былъ отрѣзанъ, такъ какъ весь Дагестанъ былъ не только опредѣленно настроенъ противъ большевиковъ за ихъ жестокость въ отношеніи мусульманъ, но изъ Дагестана доходили тревожныя свѣдѣнія, что оттуда угрожаетъ большевикамъ первый ударъ.
Не приходилось, далѣе, большевикамъ разсчитывать и на богатую всегда хлѣбомъ Мугань: отношенія русскаго населенія Мугани къ мусульманамъ Мугани были до того обострены, что тамъ ежеминутно можно было ожидать возникновенія столкновеній; кромѣ того русскіе поселенцы не дали бы хлѣба иначе, какъ за деньги или за товары, и объ реквизиціяхъ нечего было и думать.
Голодъ въ Баку былъ, что называется, на носу. И комиссаръ А. Джапаридзе сумѣлъ на время отказаться отъ своихъ большевистскихъ доктринъ, понимая, что голодъ можетъ легко привести большевиковъ къ паденію ихъ власти. Онъ обратился къ Центродому и, въ частности, къ А. Леонтовичу; послѣднему удалось убѣдить А. Джапаридзе не только не разрушать организаціи Центродома, организаціи аполитичной, но, наоборотъ, организаціей этой воспользоваться какъ готовымъ аппаратомъ для распредѣленія продуктовъ среди населенія и, мало того, поручить тому же Центродому производство закупочныхъ операцій. Не безъ большой борьбы со своими товарищами Джапаридзе удалось отстоять Центродомъ и въ Исполнительномъ Комитетѣ и въ Совдепѣ.
И, хотя вопросъ продовольствія все же стоялъ очень остро въ теченіе всего времени владычества большевиковъ, однако, все же Центродомъ оказалъ населенію незабываемыя услуги.
Вообще Джапаридзе оказался наиболѣе творческимъ и гибкимъ изъ всѣхъ главарей большевиковъ. Достаточно вспомнить его проектъ полученія хлѣба изъ Терской области морскимъ путемъ съ постройкой желѣзно-дорожной вѣтки къ Старотеречной (пристань на западномъ побережьи Каспія), благодаря чему можно было миновать Петровскъ-Дагестанскій и Кубинскій уѣздъ, находившіеся въ рукахъ Дагестанцевъ и татаръ. Къ постройкѣ этой вѣтки, которая должна была соединить Каспій съ Моздокомъ и Кизляромъ для выкачиванія хлѣба съ Сѣвернаго Кавказа, было приступлено, но она не была закончена до паденія власти большевиковъ.
А. Джапаридзе окончилъ свои дни также, какъ и большинство Бакинскихъ комиссаровъ; въ августѣ мѣсяцѣ, когда комиссары вынуждены были бѣжать и прибыли въ Красноводскъ, тамъ они были всѣ задержаны по распоряженію Правительства Закаспійской Области, состоявшаго изъ правыхъ эсэровъ и меньшевиковъ, и, по требованію англичанъ (ген. Мадисона), были переданы въ руки англичанъ, которые и разстрѣляли ихъ всѣхъ въ пустынѣ, верстахъ въ ста отъ гор. Красноводска.
Съ первыхъ же дней захвата ими власти въ Баку, большевики повели усиленную агитацію противъ татаръ, имѣя главнымъ образомъ въ виду партію Муссаватъ, по ихъ, большевиковъ, опредѣленію, бекско-ханскую феодальную организацію; и на митингахъ, и въ печати, и въ многочисленныхъ прокламаціяхъ большевики призывали рабочихъ и крестьянъ къ сверженію ига татарской буржуазіи, капиталистовъ и помѣщиковъ.
Пропаганда эта въ нѣкоторыхъ районахъ Елизаветпольской губерніи привела къ кровавымъ расправамъ татарскаго крестьянства надъ своими помѣщиками.
Вмѣстѣ съ тѣмъ большевики проповѣдывали походъ дальше, вглубь Закавказья, занятіе не только татарскихъ провинцій, но и всей Грузіи.
Въ Баку стали прибывать черезъ Астрахань моремъ артиллерія, пулеметы, воинскія части и все необходимое для веденія военныхъ дѣйствій. Одновременно шла и усиленная мобилизація среди христіанскаго населенія, главнымъ образомъ гор. Баку и его промысловаго района; выдача усиленныхъ пайковъ не только самимъ красноармейцамъ, но и ихъ семьямъ, а также и снабженіе семей мобилизованныхъ всѣмъ необходимымъ, привлекло въ ряды арміи массу людей, въ большинствѣ безъ всякой военной подготовки.
Начался походъ вдоль линіи Закавказскихъ желѣзныхъ дорогъ на Тифлисъ; въ то же время часть отрядовъ направлена была въ Шемахинскій и Геокчайскій уѣзды. Продвиженіе по линіи желѣзной дороги шло почти безъ боевъ до ст. Евлахъ, гдѣ большевикамъ преградила путь рѣка Кура, широкая, быстрая, и глубокая въ этомъ мѣстѣ, съ единственной переправой по желѣзно-дорожному мосту.
Въ предѣлахъ Шемахинскаго и Геокчайскаго уѣздовъ, гдѣ большинство населены составляли татары, большевики встрѣтили отчаянное сопротивленіе, организованное командированнымъ изъ Елизаветполя, гдѣ, въ то время уже собралось Учредительное Собраніе будущей Азербайджанской республики, членомъ первой Государственной Думы Исмаилъ Ханомъ Зіатхановымъ (к.-д.)[10].
Русское населеніе этихъ уѣздовъ (главнымъ образомъ молокане), уже потерпѣвшее передъ тѣмъ отъ безчинствъ татаръ въ связи съ Шамхорскими событіями, и, въ особенности, населеніе армянское, издавна враждовавшее (еще съ 1905 — 1906 г.г.) съ татарами, присоединились къ большевикамъ. Въ результатѣ двухмѣсячной борьбы, ведшейся съ перемѣннымъ успѣхомъ, почти всѣ татарскія селенія, большинство армянскихъ и цвѣтущій городъ Шемаха, съ 30-ти тысячнымъ населеніемъ, оказались уничтоженными до тла. Отъ всей Шемахи осталась одна русская церковь, да и то полуразрушенная.
Большевики, имѣя въ своемъ распоряженіи артиллерію и неимовѣрное количество снарядовъ, вынудили Зіатханова къ отступленію.
Но по линіи желѣзной дороги большевики, дойдя до ст. Евлахъ, дальше не могли развить своего наступленія и, въ концѣ концовъ, были даже вынуждены отойти къ станціи Кюрдамиръ, дававшей имъ болѣе выгодное стратегическое положеніе, такъ какъ лѣвый флангъ ихъ прикрывался рѣкой Курой и рядомъ болотъ.
Въ это же самое время со стороны Дагестана началось наступленіе двухъ Дагестанскихъ конныхъ полковъ съ 3 или 4 орудіями подъ командой ген. Б. П. Лазарева.
Дагестанцы не дошли до Баку всего 25-30 верстъ. Большевики двинули противъ нихъ свои лучшія силы (между прочимъ матросовъ) съ многочисленной артиллеріей. Два орудія у Дагестанцевъ были подбиты и они начали поспѣшно отступать.
Большевики въ своей прессѣ (а другой не было) трубили о своихъ побѣдахъ. Между тѣмъ, дѣла ихъ на главномъ фронтѣ, на Тифлисскомъ направленіи, шли не важно. Плохо обмундированные и снабженные красноармейцы, страдая отъ жары и не имѣя хорошей питьевой воды, все время дѣйствовали въ мѣстности, изобилующей комарами и москитами; началось массовое заболѣваніе маляріей и стало развиваться повальное дезертирство, ибо въ войскахъ дисциплины не было никакой и таковая замѣнялась революціоннымъ сознаніемъ.
На главномъ фронтѣ появились турецкія регулярныя части, медленно, но вѣрно, продвигавшіяся впередъ.
Въ началѣ мая 1918 г. и Грузія, и Азербайджанъ (а слѣдомъ за ними вынуждена была къ тому и Арменія) объявили о своемъ отдѣленіи отъ Россіи и объявили себя независимыми и суверенными государствами.
Въ то же время Азербайджанъ (или Елизаветпольская и Бакинская губерніи) заключилъ военный союзъ съ Турціей и на помощь къ нему пришелъ ген. Халилъ-Паша (брать Энвера), съ двумя или тремя пѣхотными дивизіями. Въ Елизаветполѣ (Ганжѣ, по татарскому именованію) началось формированіе новыхъ воинскихъ частей (татарскихъ), главнымъ образомъ конныхъ, подъ руководствомъ турецкихъ офицеровъ и бывшихъ русскихъ, изъ числа татаръ и грузинъ.
Уже къ концу іюня турецко-азербайджанская армія подъ командой Мурсала-Паши сильно потѣснила большевиковъ и, въ сущности, обложила Баку со всѣхъ сторонъ. Баку, для защиты его отъ наступавшихъ на него турокъ, представлялъ исключительно выгодныя условія обороны. Подступы къ нему съ юга и юго-запада находились подъ обстрѣломъ тяжелой судовой артиллеріи Каспійскаго флота. Съ юго-запада и запада ближайшія, окаймляющія Баку возвышенности (Ясамальскій хребетъ), круто, почти отвѣсно падающія въ сторону наступающаго, усиливаются, съ точки зрѣнія обороны, глубокимъ ущельемъ (Ясамальскимъ), также обстрѣливаемымъ анфиладнымъ огнемъ съ моря. Наиболѣе уязвимой частью обороны гор. Баку была сѣверная сторона, т. е. Апшеронскій полуостровъ, густо населенный исключительно татарскимъ населеніемъ. Но и съ этой сѣверной стороны, при условіи, что линія обороны была бы надлежащимъ образомъ оборудована и укрѣплена до ст. Хурдаланъ и Зоратъ (по желѣзной дорогѣ къ Петровску), при надлежащемъ содѣйствіи со стороны флота, не угрожало непосредственной опасностью, ибо наступающій долженъ былъ пройти около 15 — 20 верстъ по совершенно открытой мѣстности подъ огнемъ бьющей по немъ артиллеріи противника.
Населеніе съ момента воцаренія большевиковъ, переносившее всякія невзгоды, начинало высказывать явное неудовольствіе противъ большевиковъ.
Въ Совдепѣ все сильнѣе раздавались голоса о необходимости прибѣгнуть къ чьей нибудь посторонней помощи. Недовольные начавшейся противъ нихъ со стороны большевиковъ травлей, армяне — Дашнакцаканы, которыхъ большевики обвиняли въ томъ, что партія Дашнакцутюнъ преслѣдуетъ не интернаціональную, а исключительно — національную и, слѣдовательно, имперіалистическую политику, не стѣсняясь выступали открыто противъ большевиковъ.
Явное осужденіе неуспѣховъ на фронтѣ и бездарной политики большевиковъ высказывали союзъ Солдатъ-фронтовиковъ и большинство моряковъ Каспійскаго флота, организовавшихъ къ тому времени руководящій органъ Центрофлотъ, въ рукахъ котораго находилось могущественнѣйшее средство обороны Баку — флотъ съ его судовой артиллеріей.
Сильное недовольство противъ большевиковъ наростало и среди рабочихъ массъ на заводахъ и на промыслахъ. Оффиціально большевиками распущенные армянскій національный совѣтъ и комитетъ партіи Дашнакцутюнъ ясно представляли себѣ тѣ послѣдствія, которыя угрожаютъ армянскому населенію (скопившемуся въ Баку) въ случаѣ взятія послѣдняго турками и озлобленнымъ татарскимъ населеніемъ.
Одинъ изъ членовъ армянскаго національнаго совѣта, прис. повѣр. С. Арс. Теръ-Газаровъ былъ командированъ въ Энзели, въ Персію, къ ген. Данстервилю, командовавшему англійскими войсками въ Персіи, для переговоровъ о приглашеніи англичанъ для защиты Баку. И, несмотря на сильную оппозицію большевиковъ, послѣ ряда шумныхъ и безконечно длинныхъ засѣданій, Совѣтъ рабочихъ, солдатскихъ и матросскихъ депутатовъ незначительнымъ, правда, большинствомъ рѣшилъ пригласить англичанъ и, въ первую голову, состоявшаго у нихъ на службѣ войскового старшину Л. Ф. Бичерахова, который вслѣдъ затѣмъ, высадившись къ югу отъ Баку у ст. Аляты, съ своимъ отрядомъ изъ 18 сотенъ (кажется) Кубанцевъ и Терцовъ съ двумя батареями, 4-мя аэропланами и броневыми автомобилями тотчасъ же потѣснилъ правый флангъ турокъ за ст. Кюрдамиръ. Но, продержавшись около недѣли на фронтѣ и понеся въ результатѣ горячихъ боевъ съ турками и съ полками Дикой дивизіи значительныя потери, не поддержанный красной арміей Л. Ф. Бичераховъ внезапно отошелъ къ Баку, остановившись со всѣмъ своимъ отрядомъ, посаженнымъ въ вагоны, у ст. Баладжары.
Въ тотъ моментъ, когда турки, воспользовавшись отходомъ отряда Бичерахова, начали свое первое непосредственное наступленіе на Баку, Л. Ф. Бичераховъ ушелъ со своимъ отрядомъ къ сѣверу по желѣзной дорогѣ къ Петровску, посылая по своему полевому радіо-телеграфу въ Баку телеграмму, приглашая защитниковъ Баку держаться и обнадеживая своею дальнѣйшею помощью.
За нѣсколько дней до ухода Бичераховскаго отряда, въ гор. Баку изъ Астрахани, моремъ, прибылъ отрядъ товарища Петрова; въ составѣ этого отряда была хорошая артиллерія и въ особенности дивизіонъ полевой тяжелой артиллеріи — гаубицы и мортиры. Приходъ отряда Петрова окрылилъ надежды большевиковъ удержаться и на внѣшнемъ и на внутреннемъ фронтѣ, т. е. удержаться у власти.
С. Шаумянъ и Исполнительный комитетъ распустили Совдепъ и назначили новые выборы, причемъ самые выборы сопровождались внушительной демонстраціей — дефилированіемъ по городу и заводскому району отряда Петрова. Но выборы не оправдали надеждъ большевиковъ; въ огромномъ большинствѣ во всѣхъ районахъ прошли соц.-рев., эсъ-деки и даже безпартійные. Такого провала не ожидали даже и большевики. Большевики окончательно потеряли власть и должны были уйти.
Жуткую ночь пережило населеніе осажденнаго турками гор. Баку (кажется 28 или 29 іюля): большевики рѣшили уйти въ Астрахань, забравъ съ собою по возможности все вооруженіе, наличность казначейства и запасы; во всемъ городѣ огни были потушены и большевистскимъ комендантомъ былъ отданъ приказъ, что всякій, появившійся послѣ 8 час. вечера на улицахъ безъ разрѣшенія, будетъ на мѣстѣ разстрѣлянъ; всю ночь по всѣмъ улицамъ грохотали грузовики, фургоны, повозки; скакали во всѣхъ направленіяхъ конные ординарцы. Въ то же самое время какими то путями проникали въ дома слухи о томъ, что съ фронта ушли его защитники и очищено отъ войска наиболѣе уязвимое для города мѣсто — Баладжарскій фронтъ.
Знай только турки истинное положеніе вещей, они легко могли бы взять Баку въ ту же ночь.
По утру у Петровской набережной и на рейдѣ Бакинской бухты стояли готовые къ отходу полтора десятка спѣшно погруженныхъ большевиками пароходовъ. Пароходы не отходили, какъ оказалось, потому, что между большевиками и Центрофлотомъ происходили рѣзкія препирательства: большевики требовали свободнаго ихъ пропуска, въ то время какъ Центрофлотъ настаивалъ на возвращеніи всего захваченнаго и увозимаго большевиками, угрожая въ противномъ случаѣ потопить большевиковъ. Пока тянулись эти переговоры часть большевистскихъ судовъ ушла въ море, но ихъ у о. Жилаго (часахъ въ 4-хъ хода отъ Баку) нагнали два быстроходныхъ военныхъ судна Карсъ и Ардаганъ и принудили, подъ угрозой открытія огня и потопленія въ открытомъ морѣ, вернуться обратно. Бѣжать удалось только одному пароходу, на которомъ находились всѣ комиссары и главари большевиковъ, причемъ въ виду случившейся на немъ аваріи и опасенія, что онъ не дойдетъ до Астрахани, пароходъ этотъ повернулъ въ Красноводскъ, гдѣ всѣ большевики, съ С. Шаумяномъ во главѣ, были задержаны, переданы англичанамъ и ими разстрѣляны.
Власть въ Баку перешла къ Диктатурѣ Центрофлота, состоявшей изъ пяти лицъ: трехъ морскихъ офицеровъ и двухъ матросовъ.
Одержанная ими побѣда надъ большевиками, выразившаяся въ особенности въ отобраніи у нихъ столь необходимыхъ для продолженія защиты Баку артиллеріи и всякаго вооруженія, вызвала общій подъемъ настроенія въ населеніи.
31-го іюля турки начали приступъ на ближайшія къ Баку позиціи; наступленіе на Баладжарскомъ фронтѣ наскоро собранными частями было отбито съ огромными потерями для турокъ, которые на открытой совершенно площади разстрѣливались изъ пулеметовъ и орудій. Но къ вечеру дано было знать, что нѣсколько турецкихъ батальоновъ повели наступленіе по Ясамальской долинѣ и что поднимаясь по отвѣсной почти горѣ, они движутся въ сторону кладбища. Займи турки кладбище съ ея господствующей надъ всѣмъ городомъ высотой и успѣй они тамъ поставить орудія, эвакуація города была бы неминуемой.
Сосредоточеннымъ огнемъ Карса и Ардагана и спѣшно поставленной почти въ центрѣ города 8-орудійной батареей гаубицъ и мортиръ Петрова, развившей ураганный огонь, турки были остановлены, и бросившіеся въ отчаянную атаку матросы и нѣсколько русскихъ и армянскихъ ротъ уничтожили цѣликомъ прорвавшійся почти въ самый городъ турецкій баталіонъ.
1-го августа прибылъ въ Баку со своимъ штабомъ генералъ Данстервиль и послѣ того въ теченіе нѣсколькихъ дней прибыло около 1000 англичанъ съ довольно многочисленной артиллеріей.
Подъемъ у населенія былъ несомнѣнно очень большой, но не было главнаго — не было вождя.
Англійскій генералъ Данстервиль, какъ человѣкъ военный и боевой офицеръ, имѣвшій подъ своей командой, хотя и не большой отрядъ, но состоящій изъ настоящихъ кадровыхъ солдатъ, претендовалъ на руководство командованіемъ и обороной. У Центрофлота не было ни одного выдающагося боевого офицера; назначенный имъ начальникъ обороны генералъ Д. — былъ полнѣйшая бездарность. Единственный человѣкъ въ городѣ, способный взять на себя руководство обороной, былъ ген. Я. Г. Багратуни, офицеръ генеральнаго штаба, но онъ былъ инвалидомъ (ему отняли за нѣсколько мѣсяцевъ передъ тѣмъ ноги, раненыя при покушеніи на него какого-то террориста), а главное-онъ былъ армянинъ, что было непріемлемо для русскихъ моряковъ и солдатъ, защищавшихъ послѣдній оплотъ Россіи на Кавказѣ.
Англичане стали осуществлять свой планъ защиты Баку. Строили батареи, ставили привезенныя ими морскія дальнобойныя орудія, устраивали проволочныя загражденія, высылали на нужные пункты своихъ солдатъ и броневики и дрались отлично.
Интеллигенція и органы Центродома, съ тѣмъ же неутомимымъ А. Леонтовичемъ, горячо работали въ тылу, снабжая фронтъ по возможности всѣмъ, даже водою, которая подвозилась прямо подъ огнемъ.
Но не было одного общаго фронта; начиналось дезертирство и, что особенно удручало ген. Багратуни, дезертирство наблюдалось всего больше среди армянъ, которые должны были понимать, что именно имъ, армянамъ, угрожаетъ главная опасность въ случаѣ взятія Баку турками и озлобленными татарскими бандами.
Съ первыхъ чиселъ августа начальнику турецкой артиллеріи генералу отъ артиллеріи русской службы Шихлинскому (выдающемуся артиллеристу, бывшему профессору академіи) удалось установить весьма скрытно двѣ батареи полевыхъ пушекъ, которыя взяли подъ обстрѣлъ весь городъ. Матеріальный вредъ, причиняемый обстрѣломъ, былъ въ сущности ничтоженъ, ввиду малаго калибра снарядовъ; но моральное впечатлѣніе отъ этого постояннаго разрыва снарядовъ, отъ свиста разлетающихся шрапнелей и осколковъ — было весьма значительнымъ, и населеніе настраивалось панически.
Въ городѣ у непріятеля были безъ всякаго сомнѣнія свои люди, — агенты и шпіоны. Шло изъ города корректированіе стрѣльбы непріятельской артиллеріи ибо съ каждымъ днемъ пристрѣлка къ опредѣленнымъ цѣлямъ улучшалась. Обстрѣливались, главнымъ образомъ, армянскія зданія — домъ, гдѣ жилъ ген. Багратуни, зданіе Армянскаго Благотворительнаго О-ва, Епископскій домъ; обстрѣливались помѣщеніе Совдепа, гост. Европа, гдѣ помѣщались ген. Данстервиль и англійскій штабъ, и т. д.
Расколъ между англійскимъ командованіемъ и русскими, въ связи съ вопросами о дальнѣйшей защитѣ Баку, все углублялся.
Англійское командованіе предлагало принять экстренныя мѣры къ борьбѣ съ дезертирствомъ и настаивало на томъ, чтобы на фронтѣ дрались не одни англичане.
Ген. Багратуни предложилъ мнѣ разработать ему положеніе о военныхъ и военно-полевыхъ судахъ, объ организаціи военно-судной части Кавказской арміи и предложилъ мнѣ занять мѣсто Начальника военно-суднаго управленія и Предсѣдателя Военно-Окружнаго суда Арміи. Былъ намѣченъ составъ и Управленія и Военно-Окружнаго Суда и Военно-Прокурорскаго надзора.
За два дня до паденія Баку ген. Багратуни былъ подписанъ и соотвѣтствующій приказъ, а мною были подписаны приказы о назначеніяхъ.
Между тѣмъ нажимъ противника на Баку становился все сильнѣе и ожесточеннѣе. Мурсалъ-Паша дважды обратился съ письмами на имя Армянскаго Національнаго Комитета съ предложеніемъ прекратить дальнѣйшее безплодное сопротивленіе и сдать городъ безъ боя, обѣщая за это принять мѣры къ тому, чтобы населеніе города и, въ томъ числѣ, армяне были пощажены. Эти предложенія были оставлены безъ отвѣта.
За день до паденія Баку по городу разнесся слухъ, что англичане уходятъ. Слухъ этотъ раскрылъ глаза даже и тѣмъ, кто еще надѣялся на какое-либо чудо.
31-го августа утромъ англичане погрузились на суда и въ то же утро они ушли въ море, направляясь въ Персію.
Вслѣдъ за англичанами стали уходить и остальные защитники Баку и изъ армянъ тѣ, кто только могли попасть на переполненные и безъ того пароходы.
Въ сущности фронта уже не было и турки могли бы уже овладѣть городомъ. Но въ расчетъ турокъ, видимо, входило, чтобы въ городѣ осталось какъ можно менѣе бойцовъ, опасаясь уличныхъ боевъ.
Ужасную ночь на 1-ое сентября перенесло несчастное населеніе мирнаго города Баку, неожиданно ставшаго фронтомъ ряда длительныхъ военныхъ дѣйствій; во всѣхъ домахъ была усилена домовая охрана, организованная Центродомомъ. Всѣ ждали ужаснаго завтрашняго утра. Но, что должны были испытывать армяне, ожидавшіе заранѣе имъ объявленной расплаты за Мартовскіе дни!
Около 9-ти часовъ утра, въ то время, когда фронтъ молчалъ, въ разныхъ частяхъ города послышалась перестрѣлка, которая шла, все усиливаясь; по телефону передавали объ ужасающихъ сценахъ, разыгрывавшихся въ армянскихъ частяхъ города, куда уже ворвались банды сельчанъ-татаръ, разыскивавшія армянъ и безжалостно избивавшія мужчинъ, женщинъ и дѣтей.
Раздались орудійные выстрѣлы; это — турки обстрѣливали продолжавшуюся въ порту эвакуацію и отходившіе изъ Баку послѣдніе пароходы.
Около 11-ти часовъ утра въ городъ вступили первыя турецкія воинскія части — какой то курдскій полкъ; солдаты этого полка врывались въ дома и, между прочимъ, ворвались въ домъ, въ которомъ мы временно нашли пріютъ (мы ушли изъ своей квартиры, находившейся въ армянскомъ домѣ). Предсѣдатель домоваго комитета, еврей-врачъ вступилъ въ переговоры съ мародерами и откупился отъ грабежей отдѣльныхъ квартирантовъ, выдавъ мародерамъ какую-то сумму, впосдѣдствіи распредѣленную между всѣми жильцами, что, впрочемъ не избавило квартирантовъ еще и отъ отдѣльныхъ поборовъ тѣхъ же мародеровъ; къ мародерамъ-туркамъ вскорѣ пристали и разные хулиганы, какъ татары, такъ и русскіе, причемъ въ одномъ изъ нихъ я узналъ одного матроса, игравшаго роль у большевиковъ.
Около 2-хъ часовъ дня въ городѣ появились турецкіе патрули съ офицерами, были разставлены посты и нѣсколько пойманныхъ ими мародеровъ-турокъ были на мѣстѣ разстрѣляны или повѣшены.
Стрѣльба въ армянскихъ частяхъ продолжалась, въ особенности въ Армяникендѣ, исключительно населенномъ и раньше армянами и гдѣ за время осады скопилось нѣсколько десятковъ тысячъ армянъ-бѣженцевъ, по большей части бѣдноты. Вся эта масса людей была безжалостно уничтожена татарскими бандами, пришедшими изъ окрестныхъ селеній. Сведены были и личные счеты.
Кровавая расправа съ армянами продолжалась въ теченіи четырехъ — пяти дней, несмотря даже и на то, что уже на второй день взятія Баку турками прибыло въ Баку все Азербайджанское Правительство и расположился штабъ Мурсала-Паши. Слышанныя нами впослѣдствіи заявленія Азербайджанскаго правительства, что оно не въ силахъ было что-либо сдѣлать съ разбушевавшейся народной массой — явная ложь, ибо достаточно было окрика власти, сопровождавшагося разстрѣломъ нѣсколькихъ татаръ, какъ массовыя безчинства и звѣрства прекратились мгновенно.
Никто, кромѣ армянъ, въ Баку лично не пострадалъ; изъ русскихъ были ограбленные въ первые дни, было нѣсколько случаевъ изнасилованія женщинъ, но ни одного убитаго.
Впослѣдствіи пришлось узнать о слѣдующемъ эпизодѣ, сопровождавшемъ взятіе Баку турками: на той части фронта, гдѣ былъ сосредоточенъ главный ударъ турокъ, 1-го сентября часамъ къ 9-ти утра оставалось нѣсколько десятковъ защитниковъ подъ командой армянина, инженера Евангулова (с.-р.). Видя безплодность дальнѣйшей борьбы, Евангуловъ съ привязаннымъ къ штыку ружья бѣлымъ платкомъ самоотверженно пошелъ навстрѣчу туркамъ и, дойдя до ставки Мурсалъ-Паши, заявилъ ему, что сдаетъ ему городъ и проситъ пощады населенію, безъ различія національностей. Мурсалъ-Паша приказалъ дать Евангулову охрану, которая и не покидала его въ теченіе всего того времени, что турки владѣли городомъ, т. е. до 17-го ноября 1918 года.
Кажется, 3-го или 4-го сентября по телефону обратились ко мнѣ нѣсколько армянскихъ общественныхъ дѣятелей съ просьбой съѣздить на рейдъ, гдѣ, по свѣдѣніямъ армянъ, за о. Наргенъ (верстахъ въ 10 отъ Баку) стоятъ нѣсколько пароходовъ съ армянами бѣженцами; существовало предположеніе, что пароходы эти терпятъ аварію и нужно было имъ подать срочную помощь; мнѣ было сообщено, что съ такою же просьбой армяне обратились къ присяжному повѣренному Я. Н. Смирнову (о немъ уже упоминалось), который согласился исполнить просьбу армянъ.
Получивъ отъ М. Г. Гаджинскаго, исполнявгааго до пріѣзда Хана Хойскаго обязанности Предсѣдателя Совѣта Министровъ, надлежащее разрѣшеніе на поѣздку, я вмѣстѣ съ тѣмъ получилъ отъ него же порученіе уговорить армянъ, которые окажутся на пароходахъ, вернуться въ городъ, пообѣщавъ имъ полную безопасность; вмѣстѣ съ тѣмъ я заручился и обѣщаніемъ того же Гаджинскаго, что, если армяне меня не послушаютъ и вернуться откажутся, то Правительство дастъ на пароходы все, что понадобится.
Переговоривъ часовъ около 7ми вечера съ Я. Смирновымъ о времени выѣзда, я не мало былъ удивленъ, когда часовъ въ 12-ть ночи онъ мнѣ позвонилъ по телефону о томъ, что онъ отъ поѣздки отказывается, такъ какъ поѣздка эта не безопасна, а онъ — человѣкъ семейный; я могъ ему отвѣтить только, что я въ одинаковомъ съ нимъ положеніи, но все же поѣду.
Утромъ, прибывъ на указанную мнѣ пристань, я засталъ тамъ турецкаго офицера и еще двухъ господъ, оказавшихся военными агентами германскимъ и венгерскимъ.
Я никогда не забуду той картины, которую мнѣ пришлось увидѣть, отойдя на баркасѣ отъ пристани: всегда кипѣвшая пароходами огромная водная площадь порта и рейда, съ береговой полосой въ 20 верстъ, теперь была совершенно пуста и мертва; весь буквально флотъ ушелъ, по рейду во всѣхъ направленіяхъ плавали брошенные при спѣшномъ отходѣ вещи и домашній скарбъ и, среди нихъ, нѣсколько сотъ труповъ утонувшихъ; какъ впослѣдствіи оказалось, нѣкоторые сорвались при посадкѣ, а многіе были сброшены обезумѣвшими людьми, искавшими спасенія въ бѣгствѣ и переполнившими пароходы сверхъ мѣры.
По этой картинѣ, не видѣвъ самой эвакуаціи, можно было судить, что за ужасы должны были разыграться.
По пути я разговорился съ германскимъ офицеромъ, оказавшимся капитаномъ генеральнаго штаба, пруссакомъ; узнавъ, что я по политическимъ убѣжденіямъ — кадетъ, онъ сталъ передо мною развивать мысль о томъ, что партія наша поступаетъ неправильно, стоя на точкѣ зрѣнія вѣрности союзникамъ и не слѣдуя примѣру П. Н. Милюкова, который опредѣленно держится германской оріентаціи; что побѣда Германіи надъ Антантой — несомнѣнна и что мы, кадеты — цвѣтъ націи, ея мозгъ, несемъ въ будущемъ передъ страной огромную отвѣтственность за неправильность нашей политики.
Подходя къ о. Наргену мы увидѣли верстахъ въ 5-ти за нимъ эскадру изъ 10—12 судовъ, среди которыхъ я сейчасъ же узналъ Карсъ и Ардаганъ — военныя суда Каспійскаго флота. Когда мы подошли къ Карсу, на которомъ былъ поднятъ флагъ Командующаго Флотомъ, то на палубѣ я встрѣтился съ сотникомъ Воскресенскимъ, офицеромъ отряда Бичерахова, его правой рукой. Отъ Воскресенскаго я тутъ же узналъ, что никакихъ пароходовъ съ бѣженцами нѣтъ, что всѣ эти пароходы ушли въ Петровскъ къ Бичерахову, а что здѣсь стоить только боевой Каспійскій флотъ съ нѣкоторыми вспомогательными судами; что задачей флота является, во-первыхъ, блокада Баку, и, вовторыхъ, бомбардировка Баку, если только турки и азербайджанцы осмѣлятся обижать русское населеніе Баку.
Изъ разговоровъ (происходившихъ въ моемъ присутствіи) Воскресенскаго съ офицерами турецкимъ, германскимъ и венгерскимъ выяснилось, что послѣдніе, очевидно съ вѣдома Азербайджанскаго Правительства, явились къ Воскресенскому для переговоровъ о разрѣшеніи эвакуировать съ о. Наргена содержавшихся на немъ турецкихъ, германскихъ и австро-венгерскихъ плѣнныхъ, что-то около 3.000 человѣкъ. Воскресенскій, которому я успѣлъ сообщить, что въ Баку организовался временный Русскій Національный Комитета, во главѣ съ М. Подшибякинымъ, А. Леонтовичемъ, А. Литвиновичемъ, мною и друг., и что мы взяли на себя защиту интересовъ русскаго населенія въ городѣ, отвѣтилъ этимъ офицерамъ, что со своей стороны и онъ, Воскресенскій, имѣетъ предъявить рядъ требованій, которыя онъ формулируетъ, побывавши въ Баку и узнавъ тамъ нужды русскаго населенія. Я условился съ Воскресенскимъ, что черезъ два дня онъ будетъ въ Баку и что онъ побываетъ у насъ въ комитетѣ.
Пока Воскресенскій угощалъ въ каютъ-кампаніи иностранцевъ, я успѣлъ на палубѣ переговорить съ командой Карса и съ представителями командъ другихъ судовъ, которые были срочно вызваны для этой цѣли на Карсъ. Мнѣ удалось успокоить матросовъ, что въ Баку русскимъ людямъ не угрожаетъ непосредственной опасности; что поэтому, совершенно излишне и даже прямо для русскихъ интересовъ вредно, если флотъ предприметъ насильственныя дѣйствія противъ города, гдѣ могутъ погибнуть отъ этихъ же дѣйствій и многіе изъ русскихъ. Передавъ также и матросамъ объ организаціи русскаго національнаго комитета, мнѣ видимо удалось успокоить команды тѣмъ, что все же кто-то о русскомъ населеніи заботится. Меня крайне тронуло, что, прощаясь со мною, матросы просили передать ихъ привѣтъ членамъ нашего комитета и прокричали ему громкое ура.
Побывавъ на судахъ флота, гдѣ я почувствовалъ себя снова русскимъ, мнѣ особенно тяжело было возвращаться въ Баку, гдѣ приходилось впервые видѣть и ощущать ежеминутное попираніе нашего русскаго національнаго чувства.
Точнаго подсчета числа жертвъ, понесенныхъ армянскимъ народомъ въ ужасные кошмарные сентябрьскіе дни въ Баку, сдѣлать невозможно. Городской обозъ и обозъ, мобилизованный все тѣмъ же Центродомомъ, вывезли больше 20.000 труповъ въ предназначенное для сбора ихъ мѣсто, гдѣ потомъ они подвергались массовому погребенію. А сколько труповъ было похоронено самими родными убитыхъ, сколько было случайно открыто потомъ.
Но, что представило еще большій трудъ и безконечныя заботы — это подобрать на улицахъ нѣсколько тысячъ малютокъ сиротъ (начиная отъ грудныхъ), оставшихся безъ родителей послѣ этихъ массовыхъ убійствъ. Самъ всего нѣсколько мѣсяцевъ передъ тѣмъ перенесшій глубокое горе А. Леонтовичъ день и ночь, буквально, работалъ съ другимъ другомъ дѣтей — д-ромъ Гиндесомъ для того, чтобы какъ-нибудь пріютить и устроить эту массу несчастныхъ дѣтей.
Забитые всѣмъ свалившимся на ихъ головы несчастіемъ, армяне и не способны были сами себѣ помочь, да и чувствовали, что всякая ихъ просьба встрѣчается новою властью или неохотно, или явно недружелюбно. И потому, содѣйствіе такой организаціи, какъ Центродомъ, оказалось во многомъ для нихъ спасительнымъ.
Вынужденъ, правды ради, сказать, что въ сентябрьскіе дни многіе изъ армянъ были спасены заступничествомъ или помощью татаръ. Но размѣры бѣдствій, понесенныхъ тѣми и другими, татарами и армянами въ злосчастномъ для нихъ 1918 году, были далеко не соразмѣрны.
2-го сентября днемъ прибыло изъ Елизаветполя (Ганжи) Азербайджанское правительство, кромѣ премьера Фатали Хана Хойскаго. Министры въ сопровожденіи турецкихъ офицеровъ, одинъ за другимъ, на автомобиляхъ проѣхали по главнымъ улицамъ, привѣтствуемые толпами татаръ, въ большомъ числѣ вновь появившихся въ городѣ и державшихъ себя, какъ побѣдители.
Еще за нѣсколько дней до паденія города у моихъ друзей и у меня возникала мысль о необходимости созданія какой-либо организаціи, которая должна была взять на себя иниціативу въ дѣлѣ зашиты интересовъ гражданъ русской національпости, коимъ, мы это ясно предвидѣли, предстояло вскорѣ въ русскомъ городѣ Баку, созданномъ главнымъ образомъ на русскія деньги, играть роль иностранцевъ.
Мы собрались 2-го сентября у одного изъ нашихъ единомышленниковъ въ числѣ 12—15 человѣкъ и послѣ продолжительнаго обсужденія рѣшили, назвавъ себя Временнымъ Русскимъ Національнымъ Комитетомъ, приступить къ дѣятельности.
Выдвигавшіяся передъ нами жизнью неотложныя задачи сводились къ слѣдующему:
1) матеріальная помощь нуждающимся русскимъ людямъ; остались инвалиды, жены безъ мужей и въ особенности съ дѣтьми; ограбленные турками и азербайджанцами (таковыхъ сравнительно мало) — всѣ эти категоріи гражданъ русской національности нуждались въ первоначальной матеріальной помощи ;
2) забота о русскихъ сиротахъ, а таковыхъ осталось не мало, ибо во время спѣшнаго отхода пароходовъ, при эвакуаціи, не мало было случаевъ, что родители, оставивъ дѣтей дома, не имѣли уже возможности подъ обстрѣломъ турокъ вернуться домой за дѣтьми; не мало дѣтей въ суматохѣ было потеряно;
3) защита личныхъ и имущественныхъ интересовъ русскихъ гражданъ, которымъ причиненъ былъ тотъ или иной вредъ;
4) выдача удостовѣреній личности, такъ какъ у многихъ оказались уничтоженными или потерянными виды на жительство;
5) защита политическихъ правъ русскихъ гражданъ на правахъ иностранцевъ, и т. д.
Выбравъ Временный Комитетъ изъ числа 5-ти лицъ (Предсѣдателемъ М. Ф. Подшибякина, товарищемъ предсѣдателя — меня), послѣднему было поручено завтра же повидаться съ членами Азербайджанскаго правительства, подать ему краткое заявленіе о нашемъ существованіи съ изложеніемъ предположенной нами программы дѣятельности и потребовать нашего признанія.
На другой день утромъ мы были приняты Мамедъ Гассаномъ Гаджинскимъ (инженеръ-технологъ, членъ Бакинской Городской Управы стараго состава), замѣстителемъ Предсѣдателя Совѣта Министровъ, въ присутствіи еще нѣсколькихъ министровъ. Пріемъ былъ намъ оказанъ самый любезный, и мы наслушались всяческихъ увѣреній въ томъ, что русское населеніе не было никогда врагомъ татаръ и мусульманства вообще; что мы — русскіе люди — ихъ учителя; что въ новой республикѣ русскимъ людямъ будетъ житься лучше, чѣмъ гдѣ-либо въ Закавказьи и даже въ Россіи; что все будетъ сдѣлано для того, чтобы русское населеніе осталось на мѣстѣ.
Всѣ эти хорошія обѣщанія сопровождались увѣреніями, что вѣдь мы — члены Комитета прекрасно и давно знаемъ всѣхъ ихъ, членовъ Правительства, и что всѣ мы — другь другу не чужіе.
Однако, тотъ пунктъ программы, гдѣ говорилось о защитѣ политическихъ правъ гражданъ русской нацюнальности на правахъ иностранцевъ, видимо не особенно понравился новымъ властителямъ, и намъ было отвѣчено, что правительство не потерпитъ у себя никакой національной политической организаціи. Дабы не создавать себѣ затрудненій на первыхъ порахъ, мы не стали спорить, и тутъ же получили легализацію.
Намъ важно было сейчасъ же начать дѣйствовать: имѣть возможность оповѣстить населеніе о своемъ существованіи, легально собирать необходимыя денежныя средства, открыть оффиціально дверь нанятаго нами помѣщенія и начать пріемъ людей, которымъ была бы нужна наша помощь.
Не прошло и двухъ-трехъ дней, какъ мы одержали новую побѣду — намъ предоставлено было право и политическаго представительства.
Началось съ того, что само Азербайджанское правительство возбудило вопросъ объ участіи нашихъ представителей въ Комиссіи, которую предполагалось послать на Мугань для того, чтобы, какъ выражались Азербайджанцы, безболѣзненно включить русскую Мугань въ предѣлы Республики, ибо въ противномъ случаѣ предполагалось покорить Мугань, двинувъ туда воинскія части, конечно, турецкія. Мы воспользовались этимъ предлогомъ для того, чтобы поставить Азербайджанскому правительству на видъ его отказъ въ предоставленіи Комитету политическихъ правъ. Намъ обѣщали подумать; мы тоже обѣщали подумать съ своей стороны. Дня черезъ два-три пріѣхалъ Воскресенскій, повидался съ нами и былъ введенъ нами въ курсъ нашихъ переговоровъ съ правительствомъ; нами было рѣшено, что поѣхать на Мугань кому-либо изъ членовъ Комитета необходимо, но, конечно, съ цѣлями, ничего общаго съ планами Азербайджанцевъ не имѣющими; что надобно постараться оттянуть и самую поѣздку какъ можно дольше и вернуться изъ поѣздки какъ можно позже, чтобы выгадать срокъ.
Оказалось, что Воскресенскій пріѣхалъ для урегулированія вопроса о военно-плѣнныхъ; мы условились, что онъ съ своей стороны предъявитъ требованія о возвратѣ всѣхъ взятыхъ въ плѣнъ во время обороны Баку русскихъ солдатъ, о свободномъ выѣздѣ всѣхъ русскихъ, кои пожелаютъ выѣхать, и, въ особенности семей и женъ моряковъ флота и всѣхъ ушедшихъ изъ Баку во время эвакуаціи, причемъ Воскресенскій долженъ былъ потребовать, чтобы исполненіе всѣхъ этихъ мѣропріятій должно было бы войти въ компетенцію Русскаго Національнаго Комитета.
Вмѣстѣ съ тѣмъ, на нужды Комитета имъ, Воскресенскимъ, по распоряженію Бичерахова было передано намъ 200.000 рублей николаевскими и Керенскими деньгами.
Азербайджанское Правительство (не безъ давленія на него со стороны турокъ и ихъ союзниковъ, заинтересованныхъ въ освобождены нѣсколькихъ тысячъ плѣнныхъ, иначе говоря, кадровыхъ солдатъ и офицеровъ) стало вдругъ крайне уступчивымъ и выдало намъ оффиціальное удостовѣреніе, признающее, что Временный Русскій Національный Комитеть является организаціей національно-политической, дѣйствующей на основаніи заявленной правительству программы.
Комитетъ командировалъ на Мугань своего Предсѣдателя М. Ф. Подшибякина, поручивъ ему ознакомиться съ положеніемъ русскаго населенія, информировать его о прсисшедшемъ въ Баку и Закавказьи и о видахъ на будущее.
Порученіе это М. Подшибякинымъ было выполнено блестяще и докладъ его (объ этомъ дальше) значительно помогъ въ дальнѣйшихъ мѣропріятіяхъ Комитета.
Не прошло и нѣсколькихъ дней со дня нашей легализаціи, какъ мы были буквально завалены всевозможными просьбами, а наплывъ просителей и лицъ, имѣвшихъ къ Комитету какое-либо дѣло, превысилъ всякія ожиданія. Мы принялись за увеличеніе личнаго состава Комитета путемъ кооптаціи новыхъ членовъ изъ числа наиболѣе энергичныхъ и работоспособныхъ русскихъ людей, имѣвшихъ авторитетъ во всѣхъ слояхъ населенія; не было недостатка и въ лицахъ, предлагавшихъ свой безвозмездный трудъ. Всѣ члены Комитета, понятно, работали безвозмездно. И, несмотря на то, что насъ было уже двадцать человѣкъ, работы было на всѣхъ.
Было принято нами за правило, каждому просившему о пособіи — дать хотя что-нибудь; отказывали крайне рѣдко — въ случаяхъ явнаго шантажа; зато, въ случаяхъ дѣйствительной нужды, старались оказывать щедрую помощь: такъ практиковалось, напримѣръ, при родахъ, при похоронахъ, тяжкихъ болѣзняхъ и т. д.
Съ первыхъ же дней была заведена регистрація безработныхъ и начало функціонировать бюро труда, къ которому весьма скоро намъ удалось привлечь интересъ и со стороны промышленности и всякихъ предпринимателей. Въ числѣ членовъ Комитета былъ, понятно, и нашъ уважаемый согражданинъ А. К. Леонтовичъ, предсѣдатель Центродома и, благодаря его содѣйствію, мы имѣли широкую помощь со стороны этого учрежденія.
Огромную работу намъ создавала выдача національныхъ паспортовъ, ибо, какъ мы ни старались облегчить самый порядокъ выдачи ихъ, все же соблюдете минимальныхъ формальностей для обезпеченія достовѣрности включаемыхъ въ паспортъ свѣдѣній было необходимо. Я не помню случая, чтобы къ намъ поступило хотя бы одно указаніе, чтобы паспортъ былъ выданъ не тому лицу, которое было названо въ паспортѣ.
А, между тѣмъ, вскорѣ само Азербайджанское правительство и власти, найдя, что такой сдособъ избавляетъ ихъ отъ массы хлопотъ и работы, стали требовать отъ всѣхъ русскихъ представленія обязательно паспортовъ, выданныхъ Національнымъ Комитетомъ. То же самое было и впослѣдствіи при англійской оккупаціи. Наряду съ текущей работой бывали случаи, гдѣ требовалась не разъ провѣрка разныхъ обстоятельствъ (напримѣръ при удовлетвореніи нѣкоторыхъ просьбъ) или собраніе свѣдѣній на мѣстахъ членами Комитета. Сверхъ этого, чтобы наладить всю эту многообразную работу и выработать опредѣленные пріемы, а также и для разрѣшенія общихъ вопросовъ, Комитетъ собирался три разъ въ недѣлю по вечерамъ и засиживался иногда далеко за полночь.
Удалось Комитету благополучно справиться съ работой сначала по регистраціи составленію списковъ и вѣдомостей, а затѣмъ и по эвакуаціи изъ Баку женъ и семействъ командъ судовъ, ушедшихъ изъ Баку, семей эвакуировавшихся и освобожденныхъ, по требованію Воскресенскаго, русскихъ военноплѣнныхъ.
Комитету вскорѣ пришлось стать и почтовымъ учрежденіемъ, ибо Комитетъ, понятно, имѣлъ гораздо большія возможности вступать въ сношенія съ такими мѣстностями, куда почты не было, какъ напримѣръ, Петровскъ, Красноводскъ, Ленькорань, Мугань и т. д., чѣмъ отдѣльныя лица.
Выдача паспортовъ и почтовыя сношенія производились за плату (явно неимущіе освобождались) и поступавшіе, довольно значительные, доходы давали возможность расширять оказаніе нами помощи.
Русскія фирмы и вообще русское достаточное населеніе широко шло навстрѣчу нараставшимъ потребностямъ русскаго Національнаго Комитета. Были весьма значительныя пожертвованія.
Этотъ первый періодъ дѣятельности нашего Комитета я опредѣляю съ 3-го сентября по 17-ое октября 1918 года. Этотъ первый періодъ былъ главнымъ образомъ періодомъ дѣятельности благотворительной и оказанія всякихъ видовъ помощи отдѣльнымъ нуждавшимся лицамъ русской національности и тѣмъ подготовительнымъ періодомъ къ слѣдующимъ эпохамъ нашей дѣятельности, когда и гдѣ Комитетъ выступилъ уже въ своей настоящей дѣятельности — въ качествѣ выразителя нуждъ и потребностей всей русской національности и защитника національныхъ стремленій русскихъ въ Закавказьи, русскимъ голосомъ въ оторванной отъ Родины окраинѣ.
То обстоятельство, что дѣятельность Комитета должна будетъ неминуемо развернуться и что самый Комитетъ вскорѣ приметъ характеръ представительства политическаго, но не партійнаго, а національнаго характера, стало для насъ очевиднымъ по возвращеніи М. Подшибякина изъ его поѣздки по Мугани.
Изъ доклада его намъ стало ясно, что русская Мугань съ почти 100-тысячнымъ населеніемъ, обезпеченнымъ и хлѣбомъ и всякимъ продовольствіемъ, населенная крѣпкимъ русскимъ крестьянствомъ, хорошо вооруженнымъ, можетъ стать въ будущемъ базой, на которую сможетъ опереться здоровая русская государственность въ разрѣшеніи нѣкоторыхъ чисто-русскихъ вопросовъ въ краѣ и, въ частности, въ вопросѣ о владѣніи Баку.
По наблюденіямъ М. Подшибякина на Мугани было около 10—12 тысячъ кадровыхъ солдатъ; было достаточно оружія, артиллеріи и пулеметовъ; недостатокъ былъ въ снарядахъ, патронахъ и офицерскомъ составѣ.
Мугань не выдержала бы серьезнаго наступленія турецкихъ регулярныхъ войскъ, но во всякомъ случаѣ отчаянно бы защищалась; наступленіе же Азербайджанскихъ войсковыхъ частей, недавно сформированныхъ, было ей совершенно не страшно. Обстоятельства эти, видимо, хорошо учитывались и Азербайджанскимъ правительствомъ, которое хотѣло покончить съ Муганью, пока турецкія войска находились въ Баку.
Цѣлью Азербайджанскаго правительства было разореніе Мугани, что заставило бы русское населеніе уйти оттуда, и Мугань стала бы свободной для заселенія на ней татаръ и ихъ тюркскихъ сородичей.
Важно, поэтому, было оттянуть время предполагаемаго покоренія Мугани. Но, даже и въ этомъ случаѣ, на Мугани не все было благополучно. Съ возвращеніемъ солдатъ съ фронтовъ на Мугань проникла и большевистская зараза.
Старики жаловались на молодежь за ея настроеніе и поведеніе; идеи коммунизма, проповѣдуемыя большею частью молодежи, въ связи съ пьянствомъ, развратомъ, легкимъ отношеніемъ къ собственности, повальной лѣнью, нарушили тотъ старинный укладъ жизни, который вмѣстѣ съ трудолюбіемъ, обезпечили Муганскому крестьянству его выдающееся довольство и сытость.
И для Комитета стало ясно, что такіе вопросы, какъ русскій Муганскій, потребуютъ иной совершенно дѣятельности Комитета. Пока что, всѣ сообщенныя намъ М. Подшибякинымъ свѣдѣнія были переданы Воскресенскому для освѣдомленія Л. Бичерахова.
Съ приходомъ турокъ и татаръ ожили базары и появились на рынкѣ хорошій и сравнительно дешевый хлѣбъ, мясо, баранина, овощи, зелень, фрукты и т. д., ибо тотчаеъ же начался подвозъ какъ изъ окрестныхъ деревень, такъ и изъ Елизаветпольской губерніи. Постепенно стали открываться лавки и магазины. Азербайджанское правительство прилагало особыя усилія къ тому, чтобы внѣшній видъ жизни какъ можно болѣе напоминалъ прежнюю довольную жизнь довоеннаго времени.
Турецкія военныя власти очень мало вмѣшивались во внутреннюю жизнь Баку и въ дѣло административнаго управленія. И когда приходилось кому-либо обращаться къ Мурсалу-Пашѣ съ тѣми или другими жалобами на неправильныя дѣйствія или притѣсненія Азербайджанскихъ властей, то и Мурсалъ-Паша, и другіе военные начальники категорически заявляли, что они совершенно не вмѣшиваются въ дѣло управленія, ибо ихъ дѣло — чисто военное, и поддерживать внѣшній въ городѣ порядокъ они будутъ лишь до тѣхъ поръ, пока въ городѣ и въ оккупированныхъ ими мѣстахъ дѣйствуетъ военное положеніе; что ихъ главная забота — сохраненіе дисциплины въ войскахъ — дѣло вообще не легкое, когда войска находятся внѣ сферы боевыхъ дѣйствіи и находятся въ близкомъ соприкосновеніи съ населеніемъ.
И дѣйствительно, турецкія военныя власти круто расправлялись со своими солдатами, обижавшими такъ или иначе мирное населеніе, не останавливаясь передъ разстрѣломъ и повѣшеніемъ виновныхъ.
Были приняты энергичныя мѣры къ разоруженію населенія, причемъ здѣсь, конечно, имѣлись въ виду, главнымъ образомъ, армяне и, отчасти, русскіе.
Съ внѣшней стороны жизнь начинала какъ будто входить въ колею и налаживаться.
Постепенно турецкія воинскія части стали незамѣтно (большею частью по ночамъ) выводиться изъ Баку; такъ какъ повсюду въ учрежденіяхъ (въ томъ числѣ на желѣзной дорогѣ) большинство служащихъ были русскіе, то къ намъ, въ Русскій Національный Комитетъ, поступали довольно подробныя свѣдѣнія обо всѣхъ передвиженіяхъ войскъ, о чемъ мы немедленно сообщали Воскресенскому. Стало выясняться, что турки предприняли наступленіе на сѣверъ — къ Дербенту и къ Петровску. Занятіемъ послѣдняго турки достигали того, что единственная (кромѣ Баку) морская база переходитъ къ нимъ въ руки и становились возможными операціи на югъ — черезъ Персію на помощь Мессопотамскому ихъ фронту, находившемуся въ то время въ критическомъ положеніи. Имѣлись свѣдѣнія, что къ тому же времени Германія высадила въ Поти двѣ дивизіи для тѣхъ же цѣлей.
Продвиженіе турокъ на сѣверъ — къ Петровску шло очень энергично и въ началѣ октября турки подошли къ Петровску, который защищался отрядомъ Бичерахова и тѣми русскими и армянскими частями, которыя наспѣхъ эвакуировались изъ Баку наканунѣ и въ день его паденія.
Л. Бичераховъ, принявъ на себя общее командованіе арміей и флотомъ, защищавшими Петровскъ и преграждавшими прорывъ турокъ далѣе, на Сѣверный Кавказъ, сталъ вмѣстѣ съ тѣмъ и во главѣ эс-эро-меньшевистскаго правительства, извѣстнаго подъ именемъ Прикаспійскаго правительства, поставившаго своей задачей вооруженную борьбу съ большевиками, и для этой цѣли объединявшаго всѣ прилегающія къ Каспійскому морю русскія провинціи: Сѣверный Кавказъ (Терскую область), Ставропольскую губ., Закаспійскую республику и Муганскую республику. Изъ этихъ республикъ — Закаспійская уже вела борьбу съ большевиками при содѣйствіи англичанъ подъ командой генерала Малисона.
Въ задачи ген. Малисона входило не пропустить на тотъ же Мессопотамскій фронтъ сражавшихся со стороны Туркестана въ рядахъ большевиковъ свыше десяти тысячъ мадьяръ и нѣмцевъ (австрійцевъ) — военноплѣнныхъ, уже три или четыре года интернированныхъ въ Туркестанѣ и во что бы то ни стало стремившихся къ себѣ на родину.[11]
Въ задачи этого Прикаспійскаго Правительства входило отобраніе Баку у турокъ и Азербайджанцевъ.
Несмотря на то, что по спискамъ Л. Бичераховъ имѣлъ у себя подъ командой довольно значительную армію, большинство дезертировало и на фронтъ не являлось, митинговало, и борьба съ численно меньшимъ противникомъ, турками, Л. Бичераховымъ была проиграна, и онъ долженъ былъ и со своими войсками и съ Правительствомъ эвакуироваться и, посадивъ все это на пароходы, подъ давленіемъ турокъ оставилъ Петровскъ и ушелъ на югъ отъ Баку около Ленкорани, остановившись за островомъ Сара.
Но, если турки знали, что имъ дѣлать, то всего меньше знало Азербайджанское Правительство, что дѣлать ему въ отношеніи управленія занятымъ имъ Баку и тѣми областями, на которыя оно распространяло суверенитетъ своей новоявленной республики.
Двѣ задачи только были ему, повидимому, ясны: углубленіе борьбы съ армянами и насажденіе своего націонализма.
Начну съ послѣдняго. Національное Собраніе, въ апрѣлѣ или въ маѣ 1918 года объявившее объ отдѣленіи отъ Россіи двухъ ея губерній — Бакинской и Елизаветпольской и объ образованіи самостоятельнаго государства — Азербайджанской республики съ главнымъ городомъ Баку, составилось путемъ выдѣленія изъ числа депутатовъ Закавказскаго Сейма[12] всѣхъ депутатовъ мусульманъ (ихъ было, кажется, всего 42), причемъ, такъ какъ въ депутаты отъ мусульманъ попали и депутаты отъ мусульманъ Батумской области, Аджаріи, Эриванской губерніи и другихъ мѣстъ, то и эти, никакого отношенія къ территоріи новоявленнаго государства не имѣвшіе, люди попали въ число его законодателей.
Чтобы ясно себѣ представить, кто былъ авторомъ зарожденія идеи этого новаго государства и какія именно преслѣдовались при этомъ цѣли, необходимо себѣ ясно представить, что представляла собою эта новая республика въ свѣтѣ исторіи.
Никогда обѣ эти губерніи не составляли единаго политическаго тѣла. Никогда онѣ не носили и какоголибо общаго пазванія, а тѣмъ болѣе названія Азербайджанъ.
Подъ этимъ именно названіемъ извѣстна одна изъ сѣверныхъ провинцій современной Персіи, каковая провинція составляетъ часть южной границы Закавказья, прилегая отчасти къ губерніи Бакинской, ко всей Елизаветпольской и частью къ Эриванской губерніи.
Присвоеніе себѣ этимъ новымъ государствомъ географическаго термина, относящагося къ части другого государства и къ иной совершенно мѣстности, явилось одной изъ главныхъ причинъ, почему Персія долгое время не хотѣла признавать этой новой республики и вступать съ нею въ какія-бы то ни было дипломатическія сношенія.
На самомъ же дѣлѣ территорія двухъ губерній (Бакинской, прежде носившей названіе Прикаспійской, а затѣмъ Шемахинской и Елизаветпольской), названныхъ совершенно произвольно Азербайджанской республикой, составляла когда-то рядъ вассальныхъ провинцій, принадлежавшихъ Персіи и распадавшихся на рядъ зависимыхъ отъ Персіи ханствъ: Кубинское, Бакинское, Ленкоранское (Талышинское), Ширванское (Шемахинское), Шекинское (Нухинское), Карабахское (Шушинское) и Ганжинское (впослѣдствіи Елизаветполь).
Всѣ эти ханства постепенно, на протяженіи ряда лѣтъ и въ результатѣ долгихъ войнъ Россіи съ Персіей, по мирнымъ договорамъ и трактатамъ (какъ равно и ханство Эриванское) перешли во владѣніе Россіи.
Всѣ эти полунезависимыя дикія государства, доставлявшія много безпокюйствъ и самой Россіи и вошедшей въ началѣ XIX вѣка въ ея составъ Грузіи, неоднократно грабили и своихъ сосѣдей и свою метрополію Персію и не только ничѣмъ не были между собою связаны, но нерѣдко враждовали и воевали другъ съ другомъ.
Ясно, что при этихъ условіяхъ искать историческаго оправданія вновь народившемуся государству было бы невозможно, а еще менѣе было основаній окрестить его непринадлежащимъ ему именемъ.
Зарожденіе этого новаго государства на широкомъ пространствѣ ослабшей послѣ войны и разваливаемой большевиками Россіи объясняется тѣмъ, что задачи чисто-военныя Германіи и Турціи совпали и съ ростомъ панисламизма и пантуранизма, съ одной стороны, и съ удобнѣйшей для всякихъ сепаратистскихъ достиженій новой идеологіей, провозглашенной сначала В. Вильсономъ, а затѣмъ и Петроградскимъ Совдепомъ, именно пресловутой формулой — самоопредѣленія народностей, — съ другой.
Турціи, находившейся въ орбитѣ всемогущества Германіи, мерещилась одна огромная держава въ составѣ до-военной Турціи, Кавказа и Закавказья, нижняго Поволожья, Закаспія, Туркестана (съ Хивой и Бухарой), Персіи и т. д.
Тюркскимъ націоналистамъ, въ большинствѣ политическимъ авантюриетамъ вродѣ Энверъ-Паши или доморощенныхъ политиковъ, вродѣ Топчибашева, покойнаго Хана Хойскаго и др., рисовались заманчивыя перспективы поиграть въ государственныхъ людей того иди другого масштаба.
Въ созданіи Азербайджанской республики активную (при помощи турокъ) роль играли главари партіи Муссаватъ, именовавшей себя тюркской партіей Муссаватъ. Это они провозглашали тѣ или другіе политическіе акты. Народъ же молчалъ; и лишь когда доходило дѣло до бесѣдъ по душамъ, то приходилось слышать характерныя заявленія, вродѣ слѣдующихъ: Республика-это ничего; и Азербайджанъ — это тоже ничего; но надо, чтобы все было, какъ при Николаѣ.
Въ массѣ своей татарское населеніе Закавказья, какъ осѣдлое, занимавшееся земледѣліемъ и садоводствомъ, такъ и полукочевое, пастушеское, не имѣя совершенно рабочаго класса, было глубоко консервативнымъ; оно опредѣленно льнуло къ власти крѣпкой и притомъ власти по національности ей посторонней — власти россійской, такъ какъ изъ практики оно хорошо знало, что власть, осуществляемая представителями изъ числа своихъ же татаръ, всего чаще выражалась въ грубѣйшемъ произволѣ, въ сведеніи счетовъ съ врагами и т. д. Къ русской власти татарское населеніе не только привыкло, но и сжилось съ нею; не имѣя корней въ населеніи, русскіе представители власти (мы имѣемъ въ виду, главнымъ образомъ, администрацію) имѣли гораздо меньше шансовъ злоупотреблять властью безнаказанно.
Еще весною 1918 года сконструировавшееся Азербайджанское Правительство одной изъ очередныхъ задачъ поставило себѣ націонализированіе органовъ власти. Задача эта, какъ мы увидимъ изъ дальнѣйшаго, оказалась Азербайджану совершенно непосильной. Тѣмъ не менѣе тенденціи къ искорененію русскаго духа не скрывали, несмотря на всякія увѣренія въ противномъ.
За то армянству была объявлена опредѣленно война. Не скрывали вовсе, что никакая армянская самодѣятельность, ни конкуренція въ какой-бы то ни было отрасли дѣятельности не будетъ терпима.
Нѣкоторые шовинисты, какъ напримѣръ, докторъ Хосровъ бекъ Султановъ (министръ земледѣлія и государственныхъ имуществъ) и др. открыто говорили, что въ Азербайджанѣ или вовсе не будетъ армянъ, или же они будутъ на положеніи турецкой райи (существъ безправныхъ); армянамъ у насъ дѣлать нечего, пусть уходятъ къ себѣ, говорили господа изъ числа ярыхъ націоналистовъ.
На первыхъ же порахъ началось расхищеніе армянскихъ имуществъ, даже не національныхъ (учрежденій благотворительныхъ и др.), а частныхъ. Новый огромный театръ бр. Маиловыхъ объявленъ государственной собственностью безъ всякаго вознагражденія владѣльцевъ. Лучшая въ городѣ типографія Хр. А. Веришева объявлена государственной собственностью, также безъ вознагражденія владѣльца. Примѣровъ, подобныхъ приведеннымъ, мы могли бы назвать очень много. Расхищались торговыя и промышленныя предпріятія, принадлежав шія армянамъ, и не только тѣ, которыя въ дѣйствительности остались безъ владѣльцевъ и управляющихъ изъ армянъ, бѣжавшихъ изъ опасенія насилій, ожидавшихся при взятіи города, но и владѣльцы коихъ были на лицо.
Мнѣ лично пришлось вступиться за имущество одной фирмы: предпріятіе очень крупное, по существу русское, такъ какъ большинство акцій принадлежало русскимъ волжскимъ купцамъ, было представлено директоромъ-распорядителемъ армяниномъ, бѣжавшимъ изъ Баку въ ночь на 1-ое сентября. Захвативъ всѣ соотвѣтствующіе случаю документы, я поѣхалъ къ Б. X. Джеванширу, министру внутреннихъ дѣлъ, а также торговли и промышленности, и заявилъ ему требованіе о принятіи мѣръ къ охранѣ многомилліоннаго имущества (складовъ, пристаней, судовъ и проч.). Б. X. Джеванширъ, выслушавъ отъ меня, что крупнымъ акціонеромъ является коммерціи совѣтникъ И. Ф. Скрѣпинскій, отказалъ мнѣ въ моемъ ходатайствѣ на томъ основаніи, что Скрѣпинскій заинтересованъ во многихъ армянскихъ дѣлахъ и является другомъ армянъ, а потому-де Азербайджанское Правительство не можетъ оказать ему никакого содѣйствія. Я привожу этотъ случай, какъ яркій примѣръ того отношенія, которое существовало у руководителей политики новоявленнаго Азербайджана къ армянамъ.
Квартиры богатыхъ, по преимуществу, армянъ реквизировались со всею обстановкою подъ квартиры министровъ и другихъ высшихъ чиновниковъ правительства.
Въ сущности со стороны татаръ — представителей власти къ армянамъ и ихъ имуществу былъ проявленъ чисто большевистскій пріемъ. Но еще ужаснѣе были тѣ пріемы, къ которымъ стали прибѣгать татарскія власти въ дѣлѣ персональнаго уничтоженія армянскихъ буржуазіи и интеллигенціи.
Массовыя избіенія армянъ, производившіяся чернью, никѣмъ не сдерживаемой, въ первые дни занятія Баку (первые дни сентября 1918 г.), оффиціально прекратились въ результатѣ цѣлаго ряда выступленій и мѣстныхъ иностранныхъ консуловъ, и общественныхъ дѣятелей другихъ національностей (русскихъ, евреевъ) и подъ вліяніемъ свѣдѣній, полученныхъ изъ Тифлиса, о происшедшихъ тамъ общественныхъ выступленіяхъ (въ томъ числѣ Городской Думы).
Одинъ за другимъ, по одиночкѣ, стали безслѣдно пропадать то тотъ, то другой изъ видныхъ армянъ: ушелъ изъ дому и не вернулся давнишній городской дѣятель Д. Д. Арутюновъ (замѣститель Городского Головы и Членъ Управы), доктора Т. Захаріанъ и Агамирзовъ (имѣвшій исключительно татарскую практику), инженеръ С. Амировъ и многіе др. И все это были видные люди, буквально извѣстные всему городу.
Въ частности, будучи связанъ личной дружбой съ С. Амировымъ (товарищемъ по кадетской партіи), я предпринялъ дѣятельные его розыски: министръ внутреннихъ дѣлъ Б. X. Джеванширъ, у котораго я былъ лично, отозвался полнымъ незнаніемъ и посовѣтовалъ мнѣ обратиться къ министру юстиціи, а когда и послѣдній отозвался тѣмъ же, то Б. X. Джеванширъ сказалъ мнѣ, что не сомнѣвается, что все должно быть извѣстно турецкимъ военнымъ властямъ. Мурсалъ Паша, къ которому я обратился вмѣстѣ съ покойнымъ А. Леонтовичемъ, выслушавши насъ, просилъ насъ ему повѣрить, что ни онъ, ни другія турецкія военныя власти, рѣшительно не при чемъ, и совѣтовалъ не вѣрить Азербайджанцамъ, взявшимъ за привычку приписывать все, что имъ не выгодно, туркамъ. Нѣсколько времени спустя, удалось узнать, что С. Амировъ арестованъ и сидитъ въ арестантской у начальника политической полиціи Бога-Эддинъ-Бея (турецкаго офицера, поступившаго на службу къ Азербайджану и являвшемуся правой рукой вышеупомянутого Джеваншира). На этотъ разъ Б. X. Джеванширъ, не имѣя уже возможности отрицать предо мною и А. Леонтовичемъ своего близкаго отношенія къ аресту С. Амирова, перейдя на дружескій тонъ, замѣтилъ намъ: И чего Вы, русскіе, мѣшаетесь въ армянскія дѣла, и пообѣщалъ принять мѣры къ выясненію причинъ ареста Амирова. Однако, черезъ нѣсколько дней намъ было сообщено, что Амировъ и остальные съ нимъ содержавшіеся армяне разстрѣляны.
Проѣздъ армянъ по линіи желѣзной дороги былъ не безопасенъ; армянъ снимали съ поѣздовъ, вытаскивали изъ вагоновъ и разстрѣливали. Много армянъ было вывезено изъ Баку въ другія мѣстности Азербайджана и или заключены въ тюрьмы, или посланы на принудительныя работы въ нездоровыя мѣстности.
Армяне были совершенно забиты; разсчитывать на свое національное представительство они не могли. Большинство сидѣло у себя по домамъ или же, кто могъ старались выѣхать куда нибудь изъ Баку.
Изъ приведеннаго выше видно, что представители другихъ національностей также мало чѣмъ могли имъ помочь.
Торжествовавшій свою побѣду мало-культурный націонализмъ Азербайджана создавалъ тяжелую, отравленную атмосферу.
Съ большимъ трудомъ проникали къ намъ въ Баку извѣстія о томъ, что дѣлалось не только въ Россіи, но и на Западѣ. О начавшемся Освободительномъ движеніи во главѣ съ генераломъ Корниловымъ и Алексѣевымъ мы имѣли самыя смутныя представленія; ничего не знали ни о геройской смерти генерала Корнилова, ни объ одержанныхъ Добровольческой Арміей побѣдахъ и занятіи Екатеринодара, ни о смерти тяжко больного генерала Алексѣева.
Единственной газетой, изъ которой мы могли хоть что нибудь узнать, была Азербайджанъ, оффиціальная газета, печатавшаяся на русскомъ языкѣ. Ни туркамъ, ни правительству Азербайджанской республики, вовсе не интересно было, чтобы населенію было извѣстно истинное положеніе въ мірѣ.
Но, тѣмъ не менѣе, все же какими-то невѣдомыми путями проникали свѣдѣнія о начавшемся разгромѣ Германіи и о томъ, что Турція на послѣднемъ изъ своихъ фронтовъ, на Мессопотамскомъ, терпитъ пораженіе за пораженіемъ. Эти свѣдѣнія поселяли въ русскихъ и армянскихъ массахъ надежды на измѣненіе къ лучшему ихъ положенія въ Азербайджанѣ. Появилась надежда на скорый уходъ турокъ изъ Баку и на занятіе его союзниками. Симптоматичнымъ являлось и заявленіе оффиціоза — газеты Азербайджанъ о томъ, что англичане, въ лицѣ новаго командующаго англійскими силами въ Персіи, генерала Томсона (на мѣсто уволеннаго генерала Данстервиля), признали якобы Азербайджанскую республику.
За нѣсколько дней до прихода союзниковъ (17 ноября 1918 г.) въ Баку, по городу разнесся слухъ, что англичанами предъявленъ турецкому главному командованію, въ лицѣ Халила-Паши и Мурсала-Паши, ультиматумъ объ очищеніи Баку въ теченіе двухъ сутокъ и о полномъ очищеніи всего Закавказья.
Первыми оставили Баку нѣмецкая и австрійская военныя миссіи. Приблизительно черезъ день стали уходить изъ Баку и турки; изъ Баладжаръ (узловой желѣзно-дорожный пунктъ верстахъ въ 10-ти отъ Баку) сообщали, что одни за другимъ проходятъ съ сѣвера (отъ Петровска) эшелоны съ турецкими войсками въ сторону Тифлиса и Батума.
Турки, уходя, вывозили изъ Баку и изъ страны буквально все, что только могли вывезти: вывозили захваченную ими военную добычу, всякіе матеріалы, цѣнную мебель, мануфактуру, отобранный у населенія (главнымъ образомъ русскаго) хлѣбъ, и т. д.
За день или за два до прихода союзниковъ скрылся изъ города и Азербайджанскій палачъ, названный уже Бога-Эддинъ-Бей.
Положеніе Азербайджанскаго Правительства было скомпрометировано и съ нимъ никто не хотѣлъ считаться.
16-го ноября вечеромъ въ городѣ стало извѣстно, что на утро въ городъ прибываетъ со своимъ штабомъ генералъ Томсонъ, въ качествѣ главы союзныхъ войскъ. Рѣшено было, что всѣ общественныя организаціи будутъ участвовать во встрѣчѣ генерала Томсона и союзниковъ. Уже съ 9-ти часовъ утра Русскій національный Комитета почти въ полномъ составѣ ожидалъ прибытія союзниковъ на пристани. Изъ представителей Азербайджанскаго Правительства, если не ошибаюсь, было только двое: Б. X. Джеванширъ (министръ внутреннихъ дѣлъ) и Таги-бекъ Сафаръ Аліевъ (товарищъ министра торговли и промышленности) ; видъ у этихъ господъ былъ сконфуженный. Собравшимися отмѣчалось, что не прибыли ни премьеръ министръ Фатали-Ханъ Хойскій, ни его замѣститель М. Г. Гаджинскій. По распоряженію Джеваншира на флагъ-штокѣ, на концѣ пристани, былъ поднятъ Азербайджанскій національный флагъ, недавно только изобрѣтенный.
День былъ сѣрый, хотя и теплый; изрѣдка накрапывалъ дождь.
Около 10-ти час. утра на горизонтѣ со стороны Персіи показался рядъ дымковъ; количество ихъ замѣтно все увеличивалось по мѣрѣ приближенія эскадры къ берегу.
Выглянуло солнце. Суда стали вырисовываться все яснѣе. Впереди, въ головѣ кильватерной колонны, шелъ пароходъ Президентъ Крюгеръ подъ. нѣсколькими флагами.
И велики были восторгъ и національное удовлетвореніе насъ, русскихъ, когда мы увидѣли красовавшіеся на трехъ мачтахъ сѣверо-американскій, англійскій и французскій флаги союзниковъ и на кормѣ нашъ родной Андреевскій флагъ.
Подошелъ и ошвартовался Крюгеръ, а за нимъ у разныхъ пристаней стали ошвартовываться и остальныя суда экскадры.
Генералъ Томсонъ, въ сопровожденіи французскаго и американскаго военныхъ агентовъ, сошелъ на пристань. Начались представленія: очень сухо отвѣтилъ генералъ Томсонъ на привѣтствіе Азербайджанскаго правительства и тутъ же, обративъ вниманіе на поднятый Азербайджанскій флагъ, приказалъ его немедленно спустить, что и было исполнено къ конфузу азербайджанцевъ и къ общему удовольствію всѣхъ остальныхъ.
Вслѣдъ за азербайджанцами просунулся впередъ совершенно неожиданно нѣкій полковникъ Олонгренъ (бывшій раньше, до революціи, въ Баку помощникомъ градоначальника) и, привѣтствуя генерала Томсона, сталъ возносить хвалу молодой и милой Азербайджанской республикѣ, мирно пріютившей подъ своею сѣнью русское офицерство. Насъ, русскихъ, въ особенности шокировало это заявленіе, и многіе изъ членовъ Русскаго Національнаго Комитета тутъ же обратились къ г. Олонгрену за объясненіями.
Съ краткимъ и глубоко прочувствованнымъ словомъ отъ имени Русскаго Національнаго Комитета и всего русскаго населенія обратился къ генералу Томсону предсѣдатель Комитета М. Ф. Подшибякинъ. Въ отвѣтъ на это привѣтствіе генералъ Томсонъ произнесъ приблизительно слѣдующій историческій отвѣтъ: Великая война окончена полной побѣдой Антанты. Я пришелъ какъ ея представитель сюда, въ Баку, въ предѣлы Россіи въ ея границахъ до войны 1914 г., на русскую землю, на Кавказъ, принадлежащей Россіи отъ моря Каспійскаго и до Чернаго Моря. Я еще встрѣчусь съ представителями русскаго народа.
И, словно въ подтвержденіе только что сказанныхъ словъ, надъ нами стали проноситься гидропланы, сбрасывавшіе прокламацію, гдѣ за подписью генерала Томсона говорилось то же самое отъ имени всѣхъ союзниковъ Россіи.
Рѣчь Томсона произвела огромное впечатлѣніе на присутствующихъ, и короткое время спустя, какъ и содержаніе прокламаціи, она стала достояніемъ города.
Такъ какъ намъ дали знать, что вмѣстѣ съ союзниками въ Баку вернулся и Л. Бичераховъ со всѣми войсками, участвовавшими въ защитѣ Баку отъ турокъ и азербайджанцевъ, то Русскій Національный Комитетъ отправился на Петровскую пристань для принесенія привѣтствія и Л. Бичерахову.
У Л. Бичерахова мы встрѣтили, кромѣ него самого и его штаба, также представителей Прикаспійскаго правительства, въ томъ числѣ и Г. А. Наджарова (прис. повѣр., праваго эсера, о которомъ мы уже упоминали раньше). И, если совершенно опредѣленно звучало заявленіе генерала Томсона, то объясненія и Л. Бичерахова, и его товарищей по Прикаспійскому правительству о будущихъ ихъ задачахъ какъ въ Баку, такъ и въ русскомъ вопросѣ вообще, отличались неопредѣленностью, сумбурностью и даже какимъ то умолчаніемъ. Поэтому мы охотно приняли предложеніе членовъ Прикаспійскаго правительства собраться тотчасъ же вмѣстѣ для обсужденія политическаго положенія.
Въ часъ дня у насъ, въ Комитетѣ, собрались какъ члены нашего Комитета, такъ и члены Прикаспійскаго правительства.
Большинство явившихся къ намъ были соціалисты, причемъ нѣсколько человѣкъ армянъ.
Изъ разговоровъ выяснилось приблизительно слѣдующее: Прикаспійское правительство считаетъ г. Баку входящимъ въ территорію союза представляемыхъ имъ республикъ. Нѣтъ никакого Азербайджана, а есть только Россія. Власть Азербайджана должна быть свергнута и замѣнена властью Прикаспійскаго правительства, возглавляемаго Л. Бичераховымъ, стоящимъ во главѣ отряда въ 8 — 10 тысячъ человѣкъ, прекрасно вооруженныхъ, и обладающаго, сильнымъ флотомъ. Задачи правительства: продолженіе вооруженной борьбы съ большевиками и строительство новой демократической Россіи на принципахъ программы, провозглашенной Директоріей (Уфимской) и Комитетомъ членовъ Учредительного Собранія.
Намъ стало вполнѣ ясно, что, несмотря на присутствіе союзниковъ, готовится coup d'tat, послѣдствій котораго мы имѣли серьезныя основанія опасаться, такъ какъ большинство силъ, бывшихъ у Л. Бичерахова, составляли армяне, враждебно настроенные противъ татаръ и явно искавшіе реванша за кровавые сентябрьскіе дни.
Разговоры между нами, происходившіе къ тому же экспромптомъ, не привели ни къ какимъ рѣшеніямъ, но все же выяснили рѣзкое расхожденіе Комитета съ точкой зрѣнія представителей Прикаспійскаго правительства.
Въ тотъ же день вечеромъ Комитетъ рѣшилъ экстренно собраться для опредѣленнаго рѣшенія по поводу создавшагося въ Баку политическаго положенія.
Часовъ около пяти вечера къ генералу Томсону были вызваны президіумъ Русскаго Національнаго Комитета (М. Ф. Подшибякинъ, я и Я. Н. Смирновъ) и Предсѣдатель Центродома А. К. Леонтовичъ.
Въ продолжительной бесѣдѣ съ нами генералъ Томсонъ выяснилъ намъ, что онъ, Томсонъ, является лишь Генералъ-Губернаторомъ Баку и зоны оккупаціи союзниковъ, каковая будетъ расширяться постепенно по мѣрѣ надобности; что задачею союзныхъ войскъ является лишь содѣйствіе поддержанію внутренняго порядка и спокойствія въ странѣ; но, что и самый порядокъ и внутреннее управленіе должны быть дѣломъ самого населенія, въ лицѣ наиболѣе государственно-настроенныхъ его элементовъ; что никакихъ проявленій національнаго антагонизма и національныхъ столкновеній допущено не будетъ. Имѣя въ виду, что въ той области, которая названа Азербайджаномъ, живутъ три народности: татары, армяне и русскіе, онъ, Томсонъ, отъ лица союзниковъ, предлагаетъ этимъ тремъ національностямъ договориться между собою объ установленіи такого порядка, который устранилъ бы необходимость вмѣшательства союзниковъ и который существовалъ бы до разрѣшенія Мирной конференціей всѣхъ міровыхъ вопросовъ, выдвинутыхъ войною.
Поясняя свою мысль, генералъ Томсонъ указалъ, что рѣчь идетъ лишь о временномъ самоуправленіи, основанномъ на сотрудничествѣ мирно-настроенныхъ, государственно-мыслящихъ элементовъ всѣхъ трехъ національностей. Что касается той формы, въ которую эта новая мѣстная власть выльется, то генералъ Томсонъ заранѣе обѣщалъ, что никакихъ препятствій въ этомъ отношеніи съ его стороны не будетъ.
Бесѣда съ генераломъ Томсономъ произвела на насъ весьма благопріятное впечатлѣніе.
Въ тотъ же день мнѣ пришлось видѣться съ полк. Шардиньи (французскимъ военнымъ представителемъ), который мнѣ подчеркнулъ особенно благожелательное отношеніе Франціи къ Россіи и русскимъ.
На другой день послѣ прибытія генерала Томсона, по требованію послѣдняго, Азербайджанское правительство напечатало въ газетѣ Азербайджанъ оффиціальное разъясненіе о томъ, что появившееся ранѣе того въ той же газетѣ сообщеніе о признаніи Азербайджанской республики генераломъ Томсономъ и союзниками — ложно.
Я забылъ упомянуть, что дня за два — за три до прихода союзниковъ прибылъ въ Баку изъ форта Александровска (на сѣверо-восточномъ побережьи Каспійскаго моря) на спеціальномъ пароходѣ представитель Уфимскаго правительства, профессоръ Казанскаго университета, фамилію котораго я забылъ. Цѣль его прибытія, да и степень его полномочій намъ были не совсѣмъ ясны и Русскій Національный Комитета уклонился отъ какой-либо солидарной съ нимъ работы.
Лишь впослѣдствіи выяснилось для насъ, что этотъ представитель былъ въ курсѣ готовившагося въ пользу адмирала Колчака переворота. Господинъ этотъ не сыгралъ никакой значительной роли въ нашей жизни.
Уже въ день прибытія Л. Бичерахова и его отряда, въ городѣ (въ татарской его средѣ) создалось тревожное настроеніе и было получено сообщеніе объ имѣвшихъ мѣсто въ разныхъ концахъ города эксцессахъ, къ счастью окончившихся безъ человѣческихъ жертвъ.
Въ тотъ же день вечеромъ Комитетомъ были приняты два рѣшенія.
1) вступить въ переговоры съ представителями армянъ и татаръ (но не съ представителями Азербайджанскаго правительства) объ организаціи общей власти на платформѣ, предложенной генераломъ Томсономъ; и
2) не разрывая окончательно съ Л. Бичераховымъ и Прикаспійскимъ правительствомъ, поддерживать съ ними связь лишь въ цѣляхъ информаціи.
На завтра начались дѣятельные переговоры нашего Комитета съ наиболѣе видными общественными дѣятелями изъ армянъ и татаръ, причемъ лейтъмотивомъ въ этихъ переговорахъ съ нашей стороны было заявленіе, что всѣ мы, безъ различія національностей, должны стремиться къ продолженію борьбы съ большевиками до возсозданія, на федеративныхъ или иныхъ началахъ, Россійскаго государства въ предѣлахъ до 1914 года съ обще-государственною властью, построенной на демократическихъ началахъ.
Со стороны армянъ мы встрѣтили полное содѣйствіе, причемъ ими было выражено согласіе встрѣтиться у насъ въ Комитетѣ съ представителями татаръ, обѣщая намъ заранѣе всяческую поддержку. Татары, не безъ оговорокъ, также изъявили согласіе прислать къ намъ своихъ делегатовъ. Число делегатовъ было опредѣлено съ каждой стороны по 5-ти человѣкъ.
На другой день вечеромъ всѣ делегаты сошлись у насъ въ Комитетѣ. Отъ татаръ пришли слѣдующія лица:
1) Ахмедъ бей Агаевъ, уроженецъ г. Шуши, журналистъ, много лѣтъ работавшій въ русской газетѣ Каспій, основанной Н. Соколинскимъ; ярый туркофилъ, А. Агаевъ въ началѣ XX столѣтія бѣжалъ въ Турцію, перешелъ въ турецкое подданство, работалъ въ тамошнихъ газетахъ и былъ избранъ въ Турецкій парламента; членъ партіи Единеніе и прогрессъ.
А. Агаевъ — человѣкъ европейски образованный, получившій образованіе во Франціи, былъ ярымъ турецкимъ націоналистомъ и вмѣстѣ съ тѣмъ человѣкомъ недюжинныхъ дипломатическихъ способностей;
2) Асадулла Ахмедовъ — одинъ изъ старѣйшихъ гласныхъ въ Баку; человѣкъ умный, выдержанный, пользовавшійся уваженіемъ не только среди своихъ, но и среди армянъ и русскихъ, въ политическомъ отношеніи взглядовъ весьма умѣренныхъ;
3) докторъ Абузаръ бекъ Рзаевъ; ярый націоналистъ, безпартійный;
4) Тагибекъ Сафараліевъ, инженеръ, крупный нефтепромышленникъ, товарищъ министра торговли и промышленности въ Азербайджанскомъ правительстве; человѣкъ очень недалекій, пользовавшійея въ городѣ Баку среди татаръ большимъ вліяніемъ, благодаря обширнымъ связямъ своего дяди, одного изъ старѣйшихъ въ Баку общественныхъ и городскихъ дѣятелей, имѣвшаго въ Баку большую партію приверженцевъ-кліентовъ; и
5) докторъ Хосровъ бекъ Султановъ; по происхожденію изъ курдовъ Эриванской губерніи или Карсской области; министръ земледѣлія и государственныхъ имуществъ въ Азербайджанскомъ правительствѣ; человѣкъ хитрый, большой интриганъ (мы съ нимъ еще не разъ встрѣтимся впослѣдствіи).
Армяне прислали своихъ наилучшихъ представителей, делегированныхъ Армянскимъ Національнымъ Комитетомъ.
Я ихъ не перечисляю, такъ какъ центръ тяжести въ интересовавшемъ насъ вопросѣ лежалъ не въ нихъ, а въ татарахъ.
Благодаря откровенному, подкупавшему своею искренностью, заявленію А. б. Агаева, переговоры наши закончились весьма скоро.
Агаевъ заявилъ приблизительно слѣдующее: любя свой народъ и будучи убѣжденнымъ націоналистомъ, въ русской реакціи, усиливавшейся годъ отъ году, онъ видѣлъ серьезное препятствіе осуществленію національныхъ чаяній своего народа и будущее его связывалъ съ усиленіемъ вліянія братской Турціи. Но сегодня, когда Турція разгромлена, а ставка ея на Германію оказалась битой; когда, наоборотъ, въ Россіи, благодаря революціи, свергнута старый самодержавный и реакціонный режимъ, народамъ Закавказья и, въ частности, татарамъ, необходимо опираться на Россію и искать точекъ соприкосновенія съ нею. Намъ, Закавказскимъ татарамъ, надо опереться на одного изъ двухъ сосѣдей: или на Турцію, или на Россію, говорилъ дальше Агаевъ, и, разъ Турція нѣтъ, надо искать связи съ Россіей, культура которой къ тому же выше турецкой.
На совѣщаніи, поэтому, безъ особыхъ преній была принята резолюція, признававшая, что въ территоріальныхъ предѣлахъ Россіи, въ границахъ ея до 1914 года, на Всероссійскомъ Учредительномъ Собраніи будутъ опредѣлены сущность и предѣлы національныхъ автономій, если этотъ вопросъ не получить разрѣшенія до того на Мирной конференціи въ Версалѣ.
О состоявшейся резолюціи было доведено до свѣдѣнія генерала Томсона. Однако, черезъ два дня М. Ф. Подшибякинъ былъ увѣдомленъ изъ татарскихъ круговъ, что упомянутая резолюція встрѣчена была въ правящихъ кругахъ Азербайджана не только холодно, но и явно недоброжелательно, и что А. б. Агаевъ, оказавшій большое содѣйствіе ея принятію, разсорившись съ татарскими политическими и общественными кругами, долженъ былъ срочно покинуть Баку и выѣхалъ совсѣмъ изъ города въ Ганжу (Елизаветполь).
Начатые переговоры прервались. Представитель Русскаго Національнаго Комитета, повидавшись съ генераломъ Томсономъ, выразилъ все же свое согласіе сдѣлать еще одну попытку сойтись съ татарами, зная тѣмъ болѣе, что подобное соглашеніе въ значительной степени облегчитъ и положеніе армянъ.
Переговоры о конструкціи мѣстной власти продолжались. Было еще два или три засѣданія, происходившихъ на нейтральной почвѣ; составъ представителей-татаръ каждый разъ мѣнялся, причемъ, помнится, принималъ участіе въ нихъ со стороны татаръ все время безсмѣнно Мирза Асадуллаевъ, богатый нефтепромышленникъ, бывшій въ очень близкихъ отношеніяхъ съ полковникомъ Стоксомъ, начальникомъ штаба ген. Томсона, яркимъ руссофобомъ, сыгравшимъ впослѣдствіи видную роль въ дѣлахъ русскаго населенія и въ русскомъ вопросѣ на Кавказѣ вообще.
Во время этихъ переговоровъ татары опредѣленно открещивались отъ обсуждеиія принципіальныхъ вопросовъ и сводили всѣ разговоры къ разрѣшенію вопросовъ практическихъ — пойдемъ ли мы, представители русской національности, въ составъ Азербайджанскаго правительства и пошлемъ ли мы своихъ представителей въ Парламента — или же нѣтъ?
Въ Русскомъ Національномъ Комитетѣ было незначительное меньшинство въ его составѣ, которое стояло на той точкѣ зрѣнія, что такое вхожденіе необходимо. Но Комитетомъ (значительнымъ большинствомъ) вопросы эти были разрѣшены отрицательно и по принципіальнымъ, и по чисто утилитарнымъ практическимъ соображеніямъ.
По принципіальнымъ — мы могли пойти на совмѣстную съ инородцами работу лишь при условіи, если они откажутся отъ своей сепаратистской точки зрѣнія и признаютъ, что будущія ихъ судьбы связаны неразрывно и съ судьбами Россіи и русскаго народа. По практическимъ же соображеніямъ — работа совмѣстная и въ правительствѣ, и въ парламентѣ тѣмъ самымъ предполагала съ нашей стороны молчаливое признаніе совершившагося факта отдѣленія Азербайджана отъ Россіи со всѣми отсюда вытекающими выводами.
Мы не могли не учитывать того, что политическій авантюризмъ подвинетъ вершителей судебъ Азербайджана добиваться у Европы признанія независимости Азербайджанской республики. И, въ этомъ случаѣ, самымъ фактомъ вхожденія представителей Россійской Національной Организаціи въ правительство и въ парламентъ, мы давали лишній козырь въ руки для достиженія той самой независимости Азербайджана, которой мы никакъ признать не могли.
Необходимо отмѣтить, что представители Армянъ были съ нами совершенно солидарны.
Прошло въ безрезультатныхъ переговорахъ около двухъ недѣль; соглашенія, повидимому, достичь было нельзя. Представители нашего Комитета имѣли бесѣду съ генераломъ Томсономъ, причемъ имъ самимъ была предложена намъ компромиссная резолюція (соглашеніе). Точнаго ея текста не помню, но наша позиція становилась, въ случаѣ ея принятія, значительно слабѣе.
Обсужденная въ тотъ же вечеръ въ Комитетѣ, предложенная генераломъ Томсономъ резолюція была отвергнута огромнымъ большинствомъ голосовъ.
Когда мы на другой день доложили генералу Томсону рѣшеніе Комитета, то здѣсь между генераломъ Томсономъ и представителями Комитета разыгралась довольно бурная сцена. На упреки генерала Томсона въ несговорчивости нашей и въ совершенномъ непониманіи политической обстановки, заключающемся въ томъ, что мы не принимаемъ совершенно въ соображеніе, что Россіи сейчасъ нѣтъ и неизвѣстно — когда-то она будетъ, генералу Томсону было резонно указано, что и въ своей первой прокламаціи и въ своихъ первыхъ съ нами бесѣдахъ онъ, ген. Томсонъ, исходилъ изъ утвержденія, что Россія существуетъ и что Кавказъ составляетъ неотъемлемую ея часть и что даже въ своей вчерашней резолюціи онъ, ген. Томсонъ, признавалъ необходимость подчеркнуть будущую связь Россіи и Кавказа.
Указывая намъ на нашу несговорчивость, ген. Томсонъ заявилъ, между прочимъ, что далеко не всѣ русскіе люди, по его свѣдѣніямъ, стоятъ на точкѣ зрѣнія Комитета и что онъ прислушивается также и къ голосамъ этихъ русскихъ людей.
Разрывъ Комитета съ генераломъ Томсономъ сталъ совершившимся фактомъ.
Около этого времени Комитетъ рѣшилъ обзавестись своимъ печатнымъ органомъ и приступить къ изданію своей газеты Единая Россія.
Однимъ изъ мотивовъ къ изданію газеты Комитетомъ являлась не только необходимость широкой пропаганды имъ своихъ идей, но, главное, желаніе представить всю дѣятельность Комитета на судъ общественнаго мнѣнія. Русскіе промышленные и буржуазные круги щедро пришли на помощь Комитету и газета съ первыхъ же дней была вполнѣ обезпечена матеріально.
Газета Единая Россія — органъ Русскаго Національнаго Комитета въ Баку съ первыхъ же дней стала пользоваться широкими симпатіями публики, тиражъ ея день отъ дня повышался и на исходѣ третьяго мѣсяца тиражъ Единой Россіи превышалъ тиражъ всѣхъ въ совокупности остальныхъ издававшихся въ городѣ Баку газетъ, а ихъ издавалось около десятка.
Съ перваго же дня своего выхода Единая Россія сдѣлалась объектомъ злѣйшихъ на нее нападокъ Азербайджанскаго оффиціоза — газеты Азербайджанъ, что послужило намъ явнымъ доказательствомъ того, что разъ съ нашей газетой вынуждены считаться наши принципіальные противники — Азербайджанскіе политическіе авантюристы, то, слѣдовательно, газета наша стоитъ на правильномъ пути, выступая опредѣленно за русскую государственную національную идею. Комитетъ на страницахъ Единой Россіи знакомилъ общественные круги со всею своею дѣятельностью. И въ первыхъ же номерахъ мы напечатали всю исторію переговоровъ Комитета съ ген. Томсонъ со всѣми къ нимъ относившимися документами.
Тотъ, кто работалъ идейно въ печати, знаетъ, какъ окрыляетъ работу сочувствіе читателя. Цѣлые дни нашъ редакціонный кабинетъ былъ полонъ самыхъ разнообразныхъ посѣтителей, приходившихъ къ намъ подѣлиться своими мыслями или впечатлѣніями отъ той или другой статьи, того или другого выступленія Комитета; общіе отзывы доказывали намъ, что русскіе круги вполнѣ удовлетворены постановкой русскаго національнаго дѣла и въ Комитетѣ, и въ нашей газетѣ.
На Русскій Національный Комитетъ шли нападки съ двухъ сторонъ: со стороны тѣхъ общественныхъ круговъ, которые поддерживали Прикаспійское Правительство, главнымъ образомъ, эс-эровъ, а впослѣдствіи со стороны большевиствующихъ кружковъ, продолжавшихъ свою агитацію, втихомолку, среди рабочихъ, флота и солдатъ Бичераховскаго отряда; и, во-вторыхъ, со стороны русской группы, состоявшей всего изъ двадцати съ чѣмъ-то человѣкъ и называвшей себя Славяно-Русскимъ Обществомъ.
Когда генералъ Томсонъ впервые намекнулъ намъ на существованіе какой-то группы русскихъ, болѣе покладистой, чѣмъ мы — Русскій Національный Комитетъ, мы еще не знали, что рѣчь идетъ о Славяно-Руссахъ, какъ звали мы ихъ впослѣдствіи.
Въ одно изъ засѣданій Комитета, когда шло обсужденіе ряда серьезныхъ вопросовъ о нашей тактикѣ, съ разрѣшенія нашего Предсѣдателя былъ допущенъ нѣкто М. Виноградовъ, именовавшій себя профессоромъ, желавшій сдѣлать Комитету какой-то докладъ. Передъ нами появился здоровенный, то, что называется, ражій дѣтина, въ поддевкѣ, съ огромной рыжей бородой и съ типичными ухватками молодца изъ чайной русскаго народа. Это и былъ профессоръ Виноградовъ.
Господинъ этотъ сталъ убѣждать насъ въ томъ, что переживаемый моментъ усиленно требуетъ для блага русскаго дѣла тѣсной связи русскаго населенія съ мусульманствомъ вообще, и приглашалъ насъ, измѣнить наше отношеніе къ Азербайджану и для доказательства измѣненія нашего отношенія командировать своихъ делегатовъ для привѣтствія открывающагося завтра Парламента.
Изъ разспросовъ этого господина и изъ представленнаго имъ, по нашему требованію, устава, выяснилось, что Славяно-Русское Общество, зарегистрированное нѣсколько дней тому назадъ въ городѣ Тифлисѣ Окружнымъ Судомъ, имѣетъ своею цѣлью сплоченіе славянъ вообще, въ томъ числѣ и русскихъ, съ народами Закавказья. Не въ мѣру развязный г. Виноградовъ не имѣлъ никакого успѣха среди членовъ нашего Комитета, и Комитетъ въ соотвѣтствіи съ принятою имъ уже линіей поведенія категорически отклонилъ предложеніе о привѣтствованіи открывающагося Парламента.
На другой же день стало извѣстно, что г. Виноградовъ не только привѣт-ствовалъ Парламентъ отъ имени русскаго населенія Азербайджана, но и имѣлъ наглость заявить, что истиннымъ представителемъ русскаго населенія является Славяно-русское Общество и что другія организаціи, говорящія отъ имени русскаго народа, никѣмъ на то не уполномочены.
Изъ собранныхъ нами свѣдѣній оказалось слѣдующее: когда еще въ самомъ началѣ переговоровъ, нашихъ съ татарами выяснилась для нихъ наша точка зрѣнія, татары (вѣрнѣе, представители Азербайджанскаго политическаго авантюризма) нашли необходимымъ прибѣгнуть къ фальсификаціи русскаго представительства. Для этой цѣли Х.-б. Султановъ, министръ земледѣлія и государственныхъ имуществъ, подговорилъ 28 человѣкъ русскихъ и поляковъ, по большей части чиновниковъ изъ Тифлиса, оставшихся въ Грузіи безъ мѣста, въ виду проведенной тамъ націонализаціи правительственной службы, создать общество, преслѣдующее политическія цѣли, причемъ Султановъ пообѣщалъ этимъ господамъ за ихъ содѣйствіе планамъ Азербайджанскаго правительства всякія богатыя милости. Наиболѣе активную роль среди г. г. славяно-руссовъ играли: полякъ, купецъ Лизгаръ (побочный сынъ покойнаго бакинскаго милліонера И. К. Рыльскаго, крупнаго нефтепромышленника), получившій мѣсто министра продовольствія въ Азербайджанскомъ правительствѣ; именующій себя профессоромъ М. Виноградовъ, на самомъ дѣлѣ землемѣръ при бывшемъ меже-вомъ Департаментѣ Тифлисской Судебной Палаты и преподаватель черченія при землемѣрномъ училищѣ, человѣкъ со скандальнымъ прошлымъ, дважды уволенный со службы за ложные доносы; полк. Олонгренъ, уже названный нами выше, во время владычества въ Баку турокъ кормившійся около нихъ и состоявшій на содержаніи и у Азербайджанскаго Правительства; свящ. Кравцовъ, исключенный изъ состава Русскаго Національнаго Комитета за свою хвалебную рѣчь-привѣтствіе, произнесенную имъ въ Соборѣ по адресу присутствовавшаго турецкаго главнокомандующаго Халила-Паши; бывш. товар. прокурора Захарьинъ во время войны состоявшій въ Тифлиссѣ въ военно-прокурорскомъ надзорѣ и отлученный своими товарищами отъ общенія за грязные доносы; и т. д. — Вотъ, та публика, которою полагали возможнымъ подмѣнить русское представительство, столь необходимое въ глазахъ ген. Томсона для демонстраціи, гдѣ и когда нужно, трогательнаго единенія трехъ господствующихъ въ Азербайджанѣ національностей.
Славяно-руссы опредѣленно говорили, что, если ихъ группа и немногочисленна, то также немногочисленна и группа Русскаго Національнаго Комитета; организація его, не выборная, и, слѣдовательно, не основывается на признаніи ея со стороны широкихъ національныхъ массъ. Тотъ-же самый аргумента, отсутствіе выборнаго широко-демократическаго начала въ организаціи Комитета, выдвигали и наши враги слѣва, явные и тайные большевики.
Не признавая по условіямъ момента возможнымъ прибѣгнуть къ организаціи широкихъ выборовъ, Комитетъ рѣшилъ реконструироваться, причемъ обратился къ единственно возможному средству — кооптаціи. Было рѣшено вступить въ соглашеніе съ русскими политическими партіями и представителями круппыхъ общественныхъ, политическихъ и иныхъ организацій, причемъ рѣшено было предоставить всѣмъ этимъ организаціямъ въ Русскомъ Національномъ Совѣтѣ (такъ должно было именоваться впредь представительство русской національности) столько мѣстъ, сколько они пожелаютъ.
Изъ политическихъ партій приняли участіе: меньшевики и кадеты, приславшіе по три делегата, с-ры же уклонились. Примкнуло и Русское демократическое Общество, представлявшее организацію въ 12.000 человѣкъ и въ составъ Совѣта вошло цѣликомъ все Правленіе этого Общества.
Прислали своихъ представителей: Союзъ офицеровъ, православные приходы, всѣ молоканскія общины, Союзъ учителей, Союзъ чиновнйковъ и т. д. Вступили въ Совѣтъ и нѣкоторыя рабочія организаціи, а также вошли всѣ русскіе гласные возстановленной Городской Думы, кромѣ гласныхъ эс-еровъ.
Въ соотвѣтствіи съ результатами кооптаціи составъ Совѣта увеличился до 70 человѣкъ, вслѣдствіе чего явилась необходимость выдѣлить для текущей работы малый Совѣтъ изъ 12-ти человѣкъ. Были произведены выборы президіума, причемъ предсѣдателемъ были вновь избраны М. Ф. Подшибякинъ и товар. предсѣдателя — я и Я. Смирновъ. Совѣтомъ были выработаны наказъ и инструкція для дѣятельности его органовъ.
Результаты произведенной Комитетомъ кооптаціи подтвердили увѣренность нашу, что въ своей политической и общественной дѣятельности мы имѣемъ за собою опредѣленное сочувствіе огромнаго большинства русскаго населенія.
Эта наша увѣренность не замедлила найти себѣ подтвержденіе и въ организаціи многочисленныхъ провинціальныхъ отдѣленій нашего Совѣта на Мугани, въ Шемахинскомъ уѣздѣ, въ Ленкорани, Дербентѣ, Петровскѣ, Елизаветполѣ и другихъ мѣстахъ.
Наша газета Единая Россія (первая подъ этимъ названіемъ газета на пространствѣ бывшей Россійской Имперіи была именно наша) могла теперь гораздо авторитетнѣе выступать выразительницей дѣйствительнаго русскаго общественнаго мнѣнія. Газета имѣла свою типографію и значительный запасъ бумаги, имѣла и средства, а тиражъ одинъ уже обезпечивалъ всѣ расходы по изданію. Во главѣ газеты стояла редакціонная коллегія съ талантливымъ М. Подшибякинымъ; его обзоры печати читались съ захватывающимъ интересомъ. Серіозныя передовыя статьи, не дававшія спокойно почивать на лаврахъ ни Азербайджанцамъ, ни англичанамъ, съ ихъ обычной двойственной политикой, принадлежали перу образованнаго и вдумчиваго Д., котораго я, къ сожалѣнію, лишенъ возможности назвать сейчасъ.
Вся техническая часть газеты сосредоточивалась тутъ же въ помѣщеніи Совѣта. Богато (насколько это только было возможно по тогдашнимъ обстоятельствамъ) была поставлена информаціонная часть: офицерство, проѣзжавшее черезъ Баку; представители Закаспійскаго Края, Уральскаго и Оренбургскаго Казачества; делегаты отъ правительства Колчака; случайные проѣзжіе; ходоки отъ крестьянства; русское чиновничество, служившее въ Азербайджанскихъ правительственныхъ учрежденіяхъ, — всѣ несли намъ въ газету свою лепту.
Среди сотрудниковъ не могу не вспомнить А. А. Осберга, русскаго по происхожденію, майора (commandant) французской службы, состоявшаго въ штабѣ союзниковъ и бывшаго вмѣстѣ съ тѣмъ членомъ нашего Совѣта. А. Осбергу мы много обязаны за его информацію о видахъ Союзническаго Командованія и его перу принадлежатъ многія интересныя статьи по ряду вопросовъ.
Не забуду инцидента, происшедшаго лично со мною: полк. Олонгренъ, личность котораго и его некрасивое поведеніе въ сношеніяхъ съ турками и Азербайджанцами, недостойное званія русскаго офицера, были подробно освѣщены газетой, во время моего дежурства въ редакціи, явился въ редакціонный кабинетъ и заявилъ, что если газетой не будетъ прекращена травля его, Олонгрена, то онъ застрѣлитъ лично меня. На завтра инцидентъ былъ оглашенъ газетой, но полк. Олонгренъ, конечно, и не думалъ реагировать на это новое сообщеніе о его личности.
Азербайджанское Правительство тѣмъ временемъ насаждало свои органы власти.
Былъ заведенъ рядъ министерствъ, учреждены и органы мѣстнаго управленія. Никакого творчества проявлено не было и, пожалуй, это — было лучшее, что могли сдѣлать господа правители, не имѣвшіе никакого опыта въ управленіи, какъ по просту возстановить прежде существовавшіе при русскомъ правительствѣ органы власти.
Были возстановлены Бакинскій и Елизаветпольскій (называвшійся уже Ганжинскій) окружные суды и судебно-мировые округи и Прокурорскіе надзоры; обѣ губерніи управлялись губернаторами и уѣздными начальниками, какъ и встарь; возстановлены были Казенныя Палаты и Казначейства, контрольная палата, податная инспекція и т. д. и т. д. Существенная разница съ прежними русскими государственными учрежденіями заключалась въ томъ, что качественно личный составъ этихъ учрежденій былъ значительно хуже, что объяснялось тѣмъ, главное, что многіе изъ русскихъ чиновниковъ уже успѣли выѣхать въ предѣлы Россіи, а другіе опредѣленно отказывались служить у Азербайджана.
Незначительная у татаръ интеллигенція порасхватала уже всѣ сколько нибудь интересныя должности: министровъ, ихъ товарищей, директоровъ департаментовъ, членовъ Парламента, губернаторовъ и т. д. До чего ничтожно было число лицъ, изъ коихъ приходилось производить выборъ людей на тѣ или другія должности, видно изъ того, что мало способный податной инспекторъ попалъ въ министры финансовъ (Амирджановъ). На должности же поскромнѣе некого было и назначать: на мѣсто мировыхъ судей назначались бывшіе судебные пристава и переводчики, служившіе въ судебныхъ учрежденіяхъ. Въ особенности же ухудшился составъ въ администраціи и полиціи, гдѣ произволъ и взяточничество свили себѣ прочное гнѣздо. Изъ провинціи доходили самыя невозможныя, ужасныя вѣсти о произволѣ мѣстныхъ сатраповъ надъ бѣднымъ населеніемъ, которое все чаще и чаще вспоминало времена Русской Имперской власти.
Посылавшіяся изъ центра, то-есть изъ Баку, ревизіи не приводили обыкновенно ни къ чему, ибо ревизующіе были подъ стать ревизуемымъ.
Газета Единая Россія отводила широкое мѣсто критикѣ новой власти и ея дѣйствій, кладя въ основу строго провѣренные факты, недостатка въ коихъ никогда не было.
Хорошо помню, какъ изъ Кубинскаго уѣзда, гдѣ царькомъ былъ братъ премьеръ-министра, занимавшій скромную должность Уѣзднаго Начальника, раздавалось общее требованіе со стороны татарскаго населенія прислать на ревизію Члена Окружнаго Суда и непремѣнно русскаго. Недовѣріе къ власти было полное.
И, несмотря на то, что дѣло управленія въ Азербайджанѣ шло изъ рукъ вонъ плохо, Азербайджанское правительство задумало проводить въ жизнь націонализацію и управленія, и школы. Давалось это дѣло Азербайджанскому Правительству нелегко. Обойтись вовсе безъ сотрудничества русскихъ чиновниковъ нельзя было никакъ, ибо можно ли было сравнить какого нибудь вчерашняго репортера Талышханова въ роли директора, канцеляріи Министра внутреннихъ дѣлъ съ бывшимъ градоначальникомъ или бывшимъ губернаторомъ, которымъ, понятно, и всѣ книги въ руки. Въ силу этого, все дѣлопроизводство велось по-прежнему на русскомъ языкѣ. Терпя это положеніе, Азербайджанское правительство грозно назначало сроки, къ которымъ все дѣлопроизводство должно было перейти на тюркскій языкъ и обязывало желающихъ оставаться на службѣ обязательно изучить новый государственный языкъ. Но сроки эти все отдалялись и отдалялись.
За школы, однако, принялись въ серьезъ: многія изъ учебныхъ заведеній были закрыты, въ другихъ для преподаванія на русскомъ языкѣ, были закрыты младшіе классы и обученіе всѣмъ предметамъ должно было производиться въ этихъ классахъ на государственномъ языкѣ.
Передъ русской частью населенія вставала тяжелая задача воспитанія и обученія русскихъ дѣтей и юношества.
И Русскій Національный Совѣтъ и Единая Россія вели ожесточенную борьбу за попираемыя элементарныя права русскаго населенія.
Наряду съ этимъ въ Баку открывался университетъ, въ которомъ некому было преподавать изъ числа татаръ, такъ какъ учеными они совершенно не блещутъ. Да, съ другой стороны, некому почти было и учиться, ибо среди татарскаго юношества весьма незначительный процента прошедшихъ среднюю школу.
Но могъ ли отставать Азербайджанъ отъ Грузіи, имѣвшей университетъ въ своей столицѣ Тифлисѣ, и не имѣть въ своемъ столичномъ Баку таковой же?
Злосчастная манія величія этихъ микроскопическихъ государствъ, не вызванныхъ къ жизни естественнымъ внутреннимъ ростомъ, а созданныхъ искусственно исключительнымъ желаніемъ группы политическихъ авантюристовъ поиграть ту роль, къ которой ихъ никогда не готовили ни природныя способности, ни надлежащая жизненная подготовка, вызывала лишь на грустныя размышленія.
Какая то сплошная хлестаковщина съ тридцатью тысячами курьеровъ!
И, несмотря на то, что всѣ эти начинанія заранѣе были обречены, все же производились поиски профессоровъ (конечно, русскихъ), пріискивалось помѣщеніе и т. д.
Правительство озабочено было проведеніемъ скорѣйшихъ выборовъ въ Парламентъ, такъ какъ считало неудобнымъ править далѣе, не опираясь на народное представительство[13].
Пользуясь своею властью, Правительство, опиравшееся на партію Муссаватъ, провело въ Парламентъ значительное число представителей партіи Муссаватъ. По городу Баку и по уѣзду прошло много безпартійныхъ, что въ сущности означало людей съ явнымъ буржуазнымъ міровоззрѣніемъ. Появились и соціалисты (ей Богу, не разберешь — эс-еры, или эс-деки) и, наконецъ, Гюмметисты (большевики). Вопросъ о представительствѣ національныхъ меньшинств былъ разрѣшенъ такъ: русскимъ и армянамъ было предложено прислать по 5 депутатовъ, евреямъ — 2 или 3 (не помню) и грузинамъ и полякамъ — по одному. Имена депутатовъ представителей этихъ меньшинствъ должны были быть сообщены непосредственно Парламенту соотвѣтствующими національными Комитетами.
Русскій Національный Совѣтъ на предложеніе, ему сдѣланное, отвѣтилъ категорическимъ отказомъ по мотивамъ, указаннымъ раньше, и свое мотивированное постановленіе огласилъ въ Единой Россіи. Армяне, стоявшіе вначалѣ на одной точкѣ зрѣнія съ нами, вынуждены были обстоятельствами, и главное, чтобы еще болѣе не раздражать противъ себя татаръ, войти въ Парламентъ.
Появленію въ составѣ членовъ Парламента Гюмметистовъ, то-есть большевиковъ, Азербайджансюое Правительство обязано было исключительно самому себѣ, ибо дефекты всей системы управленія доставляли богатѣйшій матеріалъ для агитаціонной пропаганды.
Правительство Ф. хана Хойскаго осталось у власти, лишь нѣсколько измѣнившись въ своемъ составѣ, причемъ существенно отмѣтить, что въ правительствѣ этомъ появилось два Славяно-русса — полякъ Лизгаръ (министръ продовольствія), скоро проворовавшійся и вынужденный со скандаломъ уйти и еще какой то русскій (фамиліи не помню), получившій портфель министра народнаго здравія.
На скамьяхъ Парламента возсѣло пять членовъ изъ славяно-руссовъ, долженствовавшихъ въ глазахъ иностранцевъ (главнымъ образомъ ген. Томсона) демонстрировать трогательное единеніе русскихъ съ азербайджанцами. Конечно, возсѣли тѣ самые, о которыхъ мы упоминали выше, какъ о главныхъ дѣйствующихъ лицахъ среди фальсификаторовъ представительства русской національной мысли, а именно: г. г. Лизгаръ, Виноградовъ, Олонтренъ, о. Кравцовъ, Захарьинъ. Чтобы не возвращаться къ этому послѣ, скажу, что голосами этихъ господъ были разрѣшены такіе, между прочимъ, вопросы:
1) О выдачѣ субсидій въ 15 милліоновъ рублей (если память мнѣ не измѣняетъ въ отношеніи цифры) Горско-Дагестанскому правительству на вооруженную борьбу съ Добровольческой Арміей;
2) Объ организаціи при Парламентѣ бюро по формированію добровольческихъ отрядовъ для борьбы противъ Добровольческой арміи;
3) Объ обсужденіи контингента арміи.
Если вспомнить, что въ то время ни о какой борьбѣ съ большевиками не было даже и рѣчи, то естественно, что армія эта могла понадобиться опять таки для борьбы противъ той же Добровольческой арміи, тѣмъ болѣе, что Азербайджанъ въ то время не скрывалъ лелѣемаго имъ плана инкорпорированія въ свои государственные предѣлы и всего Дагестана.
Какъ ни оцѣнивать сегодня Добровольческое движеніе, но не можетъ быть двухъ мнѣній, что это антибольшевистское движеніе было несомнѣнно національнымъ. И сидѣвшіе въ Азербайджанскомъ Парламентѣ наймиты и бутербродники, выступавшіе безъ всякаго на то права отъ имени русской національности, дѣлали свое гнусное, измѣнническое дѣло противъ самой Россіи.
Но и созывъ Парламента и участіе его въ дѣлахъ управленія страною нисколько не улучшили положенія дѣлъ въ Азербайджанѣ.
Газета наша чуть ли не ежедневно отмѣчала факты вопіющаго безправія, отъ котораго страдали народныя массы.
Ввиду доходившихъ изъ провинціи, изъ мѣстъ, населенныхъ русскимъ населеніемъ, воплей о произволѣ Азербайжанскихъ властей, Русскій Національный Совѣтъ нашелъ необходимымъ вмѣшаться и довелъ до свѣдѣнія ген. Томсона о собранныхъ Совѣтомъ фактическихъ справкахъ:
Въ сѣверо-восточной части Шемахинскаго уѣзда, населенной по преимуществу молоканами, русское населеніе подвергалось повально ограбленію со стороны татарскаго населенія, предводимаго доморощенными администраторами изъ татаръ-же; у населенія отбирался хлѣбъ, скотъ, земледѣльческія орудія, домашнее имущество. Мало того, татары цѣлыми толпами врывались въ русскія селенія, выгоняли коренное русское населеніе изъ домовъ и занимали эти дома сами.
То же доносили и съ Мугани, и изъ Кубинскаго уѣзда.
Запрошенныя Азербайджанское правительство и администрація сообщали англичанамъ, что свѣдѣнія, доставленныя Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ преувеличены; что въ указанныхъ мѣстахъ существуютъ де тренія между національностями русской и татарской и что татарское населеніе повсюду голодаетъ и терпитъ нужду, и что, поэтому, молъ, администрація принимаетъ свои необходимыя мѣры.
Русскій Національный Совѣтъ, мало довѣряя разслѣдованію, которое было бы произведено при участіи однихъ Азербайджанцевъ, настояло на томъ, чтобы въ этихъ разслѣдованіяхъ принимали участіе и оффиціально командированные Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ его представители.
И разслѣдованія эти воочію подтвердили не только справедливость всѣхъ жалобъ, но и выяснили, что съ очевиднаго благословенія Азербайджанскаго правительства принимаются всѣ мѣры къ тому, чтобы заставить коренное русское населеніе подняться съ насиженяыхъ мѣстъ, политыхъ кровью и потомъ отцовъ и дѣдовъ, и уйти вовсе изъ Азербайджана. Подъ предлогомъ того, что всѣ татарскія селенія и кочевки были разорены въ предшествовавшій періодъ гражданской войны (во время владычества въ Баку большевиковъ) и что у татарскаго населенія не осталось ни хлѣба, ни обиталищъ, татары, съ вѣдома администраціи, занимали русскія деревни, грабили русское населеніе и т. д. Русское населеніе было доведено до послѣдней степени отчаянія, ибо въ результатѣ жалобъ жалобщики подвергались лишенію свободы, истязаніямъ, побоямъ и были случаи (зарегистрированные), когда жалобщики и безслѣдно исчезали.
Результаты разслѣдованій, произведенныхъ смѣшанными комиссіями изъ англичанъ, татаръ и представителей Русскаго Національнаго Совѣта были доложены ген. Томсону, но ни къ какимъ особеннымъ результатамъ не привели. По-видимому, Азербайджанцамъ было кое-что поставлено на видъ и на первое время наступило нѣкоторое затишье.
Зная хорошо обстановку на мѣстахъ и учитывая общій политически сдвигъ налѣво и нѣкоторую повышенность въ обостреніи и самаго національнаго чувства, Совѣтъ черезъ свои мѣстные органы рекомендовалъ русскому сельскому населенію большую сдержанность въ сосѣдскихъ и межнаціональныхъ отношеніяхъ, рекомендуя улаживать недоразумѣнія путемъ сговора съ татарами тѣмъ болѣе, что русское сельское населеніе въ Азербайджаиѣ поголовно говоритъ по татарски.
Все же столкновенія продолжались, и не по винѣ русскаго населенія, и во многихъ мѣстахъ началась тяга на сѣверъ, въ Россію.
То же самое явленіе наблюдалось и въ Грузіи и въ Эриванской губерніи по доходившимъ до насъ свѣдѣніямъ. Вездѣ, однимъ словомъ, въ Закавказьи, гдѣ національный шовинизмъ толкалъ народныя массы на исключительное предпочтеніе интересовъ господствующей національности, объявившей себя державной, результаты получались одни и тѣ же.
Ближайшее уже будущее повсюду доказало, что отдѣлившіяся, порвавшія свою связь съ Россіей, Кавказскія окраины безъ Россіи, безъ ея языка и ея культуры жить не могутъ и что все ихъ государственное дѣланіе на самомъ дѣлѣ ничего серіознаго не представляетъ и подлинный народъ отъ всей этой политики и игры въ государственность только страдаетъ.
Въ связи съ тенденціей къ націонализаціи, правительство Азербайджана, никѣмъ къ тому времени не признанное еще даже de facto, поторопилось изданіемъ закона о подданствѣ. Законъ этотъ, какъ и все, впрочемъ, въ этой странѣ, былъ крайне неудачнымъ и по существу и по формѣ. И хотя я былъ въ нашемъ Совѣтѣ докладчикомъ по поводу этого закона о подданствѣ, но сути его сейчасъ не помню.
Русскій Національный Совѣтъ не только подвергъ законъ жесточайшей критикѣ, но и призывалъ русское населеніе закону этому не подчиняться. Кажется, и сверху отъ союзниковъ были тоже даны соотвѣтствующія указанія и, въ концѣ концовъ, законъ этотъ былъ положенъ подъ сукно.
Намъ приходилось не разъ въ частной бесѣдѣ затрогивать вопросъ о томъ, къ чему, въ сущности, приведетъ политика авантюризма самый Азербайджанъ. Бесѣдовать приходилось и съ людьми, политику эту именно дѣлавшими и проводившими. Приходилось указывать на то, главное, что у Азербайджана нѣтъ положительно никакой культуры: нѣтъ науки и ученыхъ, нѣтъ искусства, нѣтъ знающихъ людей, нѣтъ спеціалистовъ, не говоря уже о полномъ отсутствіи государственнаго навыка. И на все это приходилось слышать въ отвѣтъ: или, что ошибки могутъ быть вездѣ и что онѣ исправимы; или, что — чаще, что населеніе Азербайджана безъ россійской опеки скорѣе разовьется, а потому и нѣтъ надобности въ дальнѣйшей связи съ Россіей, которая если и будетъ возстановлена въ будущемъ, то на новыхъ началахъ.
Лишь спустя двѣ-три недѣли послѣ прихода въ Баку союзниковъ, до насъ. стали доходить болѣе или менѣе достовѣрныя и подробныя свѣдѣнія о происходившемъ въ Россіи и въ частности, о вооруженной борьбѣ армій Деникина и Колчака съ большевиками.
Въ началѣ лѣта 1918 года нашъ Комитетъ партіи Народной Свободы сдѣлалъ попытку получить информацію относительно положенія въ Россіи и связаться съ Центральнымъ Комитетомъ партіи въ Москвѣ; одинъ изъ членовъ нашего комитета побывалъ по своимъ дѣламъ на Волгѣ и въ Москвѣ, но свидѣться ему съ кѣмъ либо изъ Членовъ Центральнаго Комитета не удалось; другой членъ Комитета, спеціально для этой цѣли командированный и вернувшійся обратно съ большимъ трудомъ, неоднократно рисковавшій жизнью во время этой экскурсіи, побывалъ въ Кіевѣ, Харьковѣ и Москвѣ и вернулся по Волгѣ черезъ Астрахань; онъ привезъ намъ далеко не утѣшительныя свѣдѣнія: о германской оріентаціи П. Н. Милюкова, о преслѣдованіяхъ ка-де въ Москвѣ, гдѣ члены нашей партіи и, въ особенности, Члены Центральнаго Комитета вынуждены были уйти въ подполье, разсказалъ, что съ большими за-трудненіями ему довелось повидаться кое съ кѣмъ въ Москвѣ, но попасть на засѣданіе Центральнаго Комитета не удалось, такъ какъ послѣднія происходили при условіяхъ полной конспиративности. Въ общемъ свѣдѣнія были далеко не утѣшительныя.
Наиболѣе полныя свѣдѣнія какъ объ отношеніи союзниковъ къ русскому вопросу, такъ и объ обстоятельствахъ борьбы съ большевиками Деникина и Колчака мы имѣли отъ нашего сочлена по Русскому Національному Совѣту, Ал. Адол. Осберга, русскаго по происхожденію, офицера французской службы. Отъ А. Осберга мы не только имѣли свѣдѣнія о самыхъ обстоятельствахъ борьбы Добровольческой Арміи и армій адмирала Колчака, но и о лозунгахъ этой борьбы. Къ этому-же времени относится и прибытіе въ Баку представителей адмирала Колчака (лейтенанта N.), Уральскаго казачьяго войска и генерала Толстова. Хотя, правда, всѣ эти свѣдѣнія не представлялись исчерпывающими, тѣмъ не менѣе для Русскаго Національнаго Совѣта стали выясняться и позиціи борющихся противъ большевиковъ силъ и ихъ національный лозунгъ.
Существованіе въ Баку отряда Л. Бичерахова и Прикаспійскаго Правительства и работа соціалистическихъ элементовъ, въ него входившихъ, поставили передъ Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ на первую очередь вопросъ о принципахъ и методахъ нашей борьбы за русское дѣло и на окраинѣ и, въ частности, въ Азербайджанѣ.
Л. Бичераховъ, коего политическій авантюризмъ и желаніе сыграть во что бы то ни стало видную политическую роль, становились для насъ все яснѣе, вмѣстѣ со своимъ правительствомъ, состоявшимъ почти сплошь изъ соціалистовъ (эс-эровъ, какъ Сако Саакіанъ, Мехралевъ, Наджаровъ и др.), въ томъ числѣ изъ многихъ армянъ, занимали для насъ позицію явно непріемлемую. Политика эта, провозглашавшая сохраненіе завоеваній революціи и дальнѣйшее ея углубленіе, высказывалась за самую широкую демократизацію управленія. упуская совершенно изъ виду, что борьба съ большевиками и большевизмомъ еще не закончена. Созванное Л. Бичераховымъ въ Баку Демократическое Совѣщаніе, превратившееся въ пустую соціалистическую говорильню, въ какой-то перманентный политическій митингъ, въ которомъ съ каждымъ днемъ все больше преобладали крайнія теченія и чувствовалось нароставшее вліяніе большевиковъ, опредѣленно насъ безпокоило. Въ работѣ этого совѣщанія совершенно не чувствовалось сознанія, что единственная задача момента — созданіе единаго противубольшевистскаго фронта. Большевики для этихъ господъ были все же соціалистами, а не, прежде всего, врагами Россіи, ея разрушителями. Опираясь на войсковыя части, въ большинствѣ состоявшія изъ армянъ, Прикаспійское правительство, состоявшее въ большинствѣ также изъ армянъ, прикрываясь лозунгами демократизма, на самомъ дѣлѣ добивалось реванша татарамъ за сентябрьскую рѣзню, хотя, понятно, открыто этого не высказывало.
Русскій Національный Совѣтъ не принималъ въ этомъ Совѣщаніи никакого участія и, если нѣкоторые изъ его членовъ бывали на его засѣданіяхъ съ цѣлью информаціи, то являлись туда лишь въ качествѣ представителей политическихъ партій и, главнымъ образомъ, ка-де. Л. Бичераховъ, преслѣдуя свою линію — сыграть яркую политическую роль въ будущихъ судьбахъ Россіи, добился производства его адмираломъ Колчакомъ въ генералы съ назначеніемъ его Главнокомандующимъ войсками на Кавказѣ и на Каспіи. За этимъ признаиіемъ ѣздилъ въ Оренбургъ В. Ф. Минорскій (секретарь Миссіи нашей въ Тегеранѣ, откуда г. Минорскій сносился съ правительствомъ адмирала Колчака по прямому проводу. Такъ ли это было на самомъ дѣлѣ? — неизвѣстно. Признаніемъ своей подчиненности генералу А. И. Деникину и вхожденіемъ отряда его въ составъ Добровольческой арміи Л. Бичераховъ, однако, не торопился.
Во второй половинѣ ноября Русскій Національный Совѣтъ поставилъ на очередь разрѣшеніе вопроса объ отношеніи своемъ къ борьбѣ за освободительное движеніе. Принятая Совѣтомъ, послѣ обсужденія этого вопроса въ нѣсколькихъ засѣданияхъ, резолюція имѣла рѣшающее значеніе для всей его дѣятельности въ будущемъ, составивъ его политическую хартію, на другой же день опубликованную въ газетѣ Единая Россія. Къ сожалѣнію, мнѣ приходится возстанавливать эту резолюцію лишь по памяти.
Въ осносаніе ея положены были слѣдующіе принципы:
1) Единая, недѣлимая и Великая Россія въ территоріальныхъ предѣлахъ, существовавшихъ до войны 1914 года, исключая Польшу;
2) Созывъ Учредительнаго Собранія, Всероссійскаго, для установленія формы государственнаго устройства;
3) Широкая автономія (національно-культурная) окраинъ и тѣхъ отдѣльныхъ частей Россіи, гдѣ подобная автономія вызывается дѣйствительными потребностями народныхъ массъ, ихъ населяющихъ;
4) Борьба съ узурпаторами власти — большевиками; и
5) Сотрудничество въ этой борьбѣ со всѣми тѣми силами, которыя опредѣленно стремятся къ достиженію указанныхъ выше задачъ.
Для Л. Бичерахова и его Прикаспійскаго Правительства стало очевиднымъ, что намъ съ ними не по пути и между ними и Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ началось опредѣленное расхожденіе.
Не сумѣю сказать навѣрное, но полагаю, что принятая Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ, приведенная выше резолюція, оказала опредѣленное воздѣйствіе и на генерала Томсона и на союзниковъ, главнымъ образомъ англичанъ.
Существованіе въ Баку одновременно съ властью Азербайджанскаго Правительства и оккупаціонною властью союзниковъ еще какой-то (правда, весьма эфемерной) третьей власти — Л. Бичерахова и его правительства и, въ особенности, нахожденіе въ Баку значительной вооруженной силы — арміи и флота — признававшей авторитетъ лишь одного Л. Бичерахова, представляло для ген. Томсона и его штаба рядъ неудобствъ и даже явную опасность, ибо англійскихъ войскъ въ Баку на самомъ дѣлѣ для какихъ либо серьезныхъ дѣйствій было совершенно недостаточно. Кромѣ того, дисциплина и въ арміи, и во флотѣ, подчиненныхъ Л. Бичерахову, почти отсутствовала и, въ сущности, все подчиненіе ихъ Л. Бичерахову, строилось на опредѣленномъ потаканіи разнузданнымъ инстинктамъ этой орды ландскнехтовъ. Во главѣ флота стоялъ уже упомянутый выше сотникъ Воскресенскій, теперь произведенный Л. Бичераховымъ въ полковники. Этотъ Воскресенскій былъ типичный авантюристъ; до войны онъ состоялъ на службѣ въ полиціи и одно время занималъ должность помощника полицейскаго пристава на промысловой площади около Баку; попавъ во время войны въ отрядъ Л. Бичерахова, дѣйствовавшій на Мессопотамскомъ фронтѣ вмѣстѣ съ англичанами противъ турокъ, Воскресенскій сталъ близкимъ къ Л. Бичерахову человѣкомъ. Пьяный съ утра до вечера, не безъ хитрости и сметки, Воскресенскій умѣлъ подлаживаться къ людямъ и умѣлъ вліять на массы, потакая ихъ самымъ низменнымъ инстинктамъ. Все вліяніе его во. флотѣ было построено на томъ, что онъ приблизилъ къ своей особѣ человѣкъ 25—30 изъ числа матросовъ и офицеровъ, изъ числа тѣхъ, 50, которые могли дѣйствовать и вліять на массы матросовъ и прочихъ служащихъ флота, людей рѣшительныхъ; всѣ эти люди имѣли къ Воскресенскому невозбранный входъ въ любое время и проводили почти все свое время въ безконечныхъ пьяныхъ оргіяхъ съ Воскресенскимъ.
Основной отрядъ Л. Бичерахова, состоявшій изъ Кубанскихъ и Терскихъ казачьихъ частей, во время Великой войны состоялъ на полномъ иждивеніи и содержаніи англичанъ, платившихъ также и жалованіе, какъ нижнимъ чинамъ, такъ и командному составу, выдавая на этотъ предметъ Л. Бичерахову значительныя суммы англійскимъ золотомъ.
Рѣшивъ ликвидировать Л. Бичерахова и его отрядъ, ген. Томсонъ заявилъ Л. Бичерахову, что англійское правительство закрыло кредиты на содержаніе его и его отряда. Мѣра эта вызвала ропотъ въ арміи и флотѣ Л. Бичерахова, и англичане, опасаясь, что это можетъ привести къ какимъ либо нежелательнымъ послѣдствіямъ, рѣшились на крайнюю мѣру — рѣшили ликвидировать самого Л. Бичерахова. Ему предложено было сдать командованіе и выѣхать изъ Баку, причемъ для того, чтобы позолотить пилюлю и устранить причины къ агитаціи, Л. Бичерахову, еще во время войны произведенному Англійскимъ Королемъ Георгомъ V въ генералы англійской службы и награжденному высшими боевыми англійскими орденами, было объявлено, что онъ имѣетъ отправиться въ Лондонъ, для представленія Англійскому Королю.
Л. Бичераховъ, имѣвшій на рукахъ весьма большія суммы, передъ своимъ отъѣздомъ созвалъ особую комиссію, которой онъ и поручилъ распредѣлить тѣ суммы, которыя Л. Бичераховъ ассигновалъ на русскія общественныя и политическія дѣла. Суммы эти были предназначены, между прочимъ, на русскую печать, на воспитаніе и образованіе русскихъ дѣтей, Центродому, Русскому Національному Совѣту, Армянскому Національному Совѣту и т. д. Суммы были довольно значительныя, въ общемъ на нѣсколько милліоновъ рублей, что по тогдашнему курсу составляло сумму весьма значительную. Не забыли себя при распредѣленіи этихъ суммъ соціалисты, отваливъ себѣ самые большіе куши, какъ на свою печать, такъ и персонально для политическихъ цѣлей.
Въ одинъ прекрасный вечеръ Л. Бичерахову былъ подаy] англичанами экстренный поѣздъ, и подъ ихъ охраной онъ былъ увезенъ въ Тифлисъ и дальше на Батумъ.
Командующимъ Кавказской арміей былъ назначенъ ген. А. И. Деникинымъ генералъ М. А. Пржевальскій, герой Сарыкамыша и Эрзерума.
Съ отъѣздомъ Л. Бичерахова роль Прикаспійскаго правительства и демократическаго совѣщанія сошли на нѣтъ.
Остались на лицо: съ одной стороны, Русскій Національный Совѣтъ, стоявшій на чисто государственной россійской точкѣ зрѣнія, и, съ другой, соціалисты съ очевиднымъ уклономъ влѣво.
Вскорѣ послѣ отъѣзда Л. Бичерахова прибыли въ Баку ген. М. А. Пржевальскій съ начальникомъ его штаба ген. Г. П. Лазаревымъ (тѣмъ самымъ, который въ началѣ лѣта 1918 года наступалъ со стороны Дагестана противъ большевиковъ, бывшихъ въ Баку) и ген. отъ кавалеріи Ив. Георг. Эрдели, назначенный Главнокомандующимъ Добровольческой арміи А. И. Деникинымъ состоять при союзникахъ на Кавказѣ въ качествѣ его Главноуполномоченнаго; при послѣднемъ cостоялъ въ качествѣ военнаго агента отъ Добровольческой арміи полк. М. П. Лазаревъ (несмотря на сходство въ отчествѣ, не родственникъ ген. Лазарева).
Кто изъ нихъ пріѣхалъ раньше — Эрдели или Пржевальскій — не помню.
Съ перваго же свиданія членовъ Президіума Русскаго Національнаго Совѣта, какъ съ Эрдели, такъ и съ Пржевальскимъ, у насъ создалась съ ними самая тѣснѣйшая связь.
Одною изъ главныхъ задачъ, порученныхъ ген. Эрдели, было принятіе всѣхъ мѣръ къ мобилизаціи всѣхъ военныхъ матеріальныхъ средствъ, принадлежавшихъ бывшей русской арміи и находившихся въ Закавказьи, и наравнѣ съ этимъ и мобилизація русскаго офицерства и годнаго для борьбы съ большевиками людского матеріала.
Русскій Національный Совѣтъ, въ полномъ соотвѣтствіи со своей программой, пришелъ широко на помощь ген. Эрдели, предоставивъ послѣднему въ распоряженіе какъ самого себя, такъ и свои органы (въ томъ числѣ и газету) и во многихъ случаяхъ и денежныя средства, какъ заимообразно, такъ и безвозвратно.
Изъ ближайшихъ бесѣдъ съ ген. Эрдели выяснилось, что Русскій Національный Совѣтъ стоитъ во многомъ весьма близко къ той политической платформѣ, на которой стоитъ и Добровольческая армія и ген. Деникинъ.
Выяснивъ себѣ цѣли и задачи, а также дѣятельность Русскаго Національнаго Совѣта, ген. Эрдели отнесся совершенно отрицательно къ дѣятельности Славяно-Русскаго Общества, въ дальнѣйшемъ совершенно отмежевался отъ нихъ и пересталъ принимать ихъ представителей.
Вскорѣ было получено на имя Русскаго Національнаго Совѣта привѣтcтвіе отъ ген. Деникина, сообщавшаго, что онъ вполнѣ одобряетъ нашу національную позицію въ дѣлѣ защиты русской идеи и русскихъ интересовъ на окраинѣ.
Одна изъ труднѣйшихъ задачъ, стоявшихъ передъ ген. Эрдели, заключалась въ ликвидаціи Бичераховскаго отряда и его флота.
Къ этому именно времени въ Баку были уже получены свѣдѣнія о совершенномъ разгромѣ Добровольческой арміей на Сѣверномъ Кавказѣ ХІ-ой и ХІІ-ой большевистскихъ армій и о совершенномъ очищеніи Сѣвернаго Кавказа отъ большевиковъ, остатки которыхъ отходили на Царицынъ и Астрахань, о занятіи Минеральныхъ Водъ, Грознаго и Петровска, который становился морской базой Добровольческаго флота, созданіе котораго было уже начато.
Воинскія части отряда Бичерахова были распущены и начата была правильная мобилизація новыхъ воинскихъ частей, которыя должны были составить Петровскій отрядъ Добровольческой арміи, подъ командованіемъ генерала Пржевальскаго.
Операція эта, производившаяся на глазахъ у англійскаго командованія, прошла въ общемъ безболѣзненно; англичане настаивали лишь на томъ, чтобы части эти не задерживались въ Баку и немедленно отправлялись дальше.
Дѣло не обходилось все же безъ треній съ союзниками, и я помню, какъ въ одинъ прекрасный день англичанами былъ отданъ приказъ о немедленномъ выводѣ изъ Баку всѣхъ вооруженныхъ частей.
Отсутствіе искренности въ отношеніяхъ англичанъ къ Россіи и, въ частности, къ Деникину и Добровольческой арміи, кромѣ ихъ всегда и во всемъ двойственной политики, объясняется, главнымъ образомъ, тѣмъ, что у насъ въ Закавказьи, и въ частности и въ Баку, политика эта дѣлалась англійскими военными людьми, прошедшими свою службу въ колоніяхъ и, въ особенности, въ Индіи, гдѣ ненависть къ русскимъ и убѣжденіе въ грозящей Индіи со стороны Россіи опасности, были основой дѣятельности ген. Томсона, и полковники Стоксъ и Шатлевортъ были яркими представителями людей этой именно школы. Противуположность имъ составлялъ полк. Раулинсонъ (прекрасно говорившій по-русски), находившійся въ Темиръ-Ханъ-Шурѣ и всячески облегчавшій задачи Добровольческой Арміи въ весьма трудныхъ сношеніяхъ ея съ существовавшимъ тогда Горскимъ правительствомъ, имѣвшимъ резиденцію въ Темиръ-Ханъ-Шурѣ.
Какъ-никакъ, все же задачи по ликвидаціи Бичераховскаго отряда и по проведенію новой мобилизаціи были осуществлены. Удалось спасти для дѣла борьбы съ большевиками и часть матеріальной части, то-есть воинскаго снаряженія и обмундированія.
Значительно труднѣе представлялся вопросъ о ликвидаціи Бичераховскаго флота, во главѣ котораго стоялъ попрежнему Воскресенскій. Ликвидація флота представляла ту опасность, что суда были вооружены и артиллеріей, и пулеметами; слѣдовательно, окажи флотъ противодѣйствіе, дѣло неминуемо должно было закончиться вооруженнымъ столкновеніемъ.
Генералъ Томсонъ, учитывая все это, предложилъ генералу Эрдели самому разоружить суда и ликвидировать флотъ. Но ген. Эрдели категорически отклонилъ какое бы то ни было участіе какъ свое, такъ и какихъ бы то ни было русскихъ военныхъ силъ и русскаго командованія во всемъ этомъ дѣлѣ, понимая, что весь одіумъ этого дѣла долженъ былъ отразиться на престижѣ русскаго имени и лишить Добровольческую армію явныхъ симпатій значительнаго большинства русскаго населенія.
И англичане вынуждены были сами разоружить суда и ликвидировать флотилію. Подробностей уже не помню, но только ночью команды со всѣхъ судовъ, подъ угрозою открытая по нимъ огня изъ орудій и пулеметовъ, были англичанами сняты и на всѣхъ судахъ была поставлена англійская охрана.
По требованію ген. Эрдели всѣ суда, входившія въ составъ флота, были отведены англичанами въ Петровскъ, сданы Добровольческой арміи и на нихъ, наконецъ, былъ поднятъ русскій, андреевскій флагъ.
Около этого времени прибылъ изъ Красноводска военный представитель Закаспійскаго Правительства В. Ф. Гнѣсинъ (капитанъ) съ докладомъ къ генералу Эрдели о положеніи на Закаспійскомъ фронтѣ, куда ген. Эрдели вскорѣ и выѣхалъ въ сопровожденіи ген. Лазарева, получившаго впослѣдствіи назначеніе на должность начальника штаба этого фронта. Ген. Эрдели пробылъ въ Закаспіи около 2-хъ недѣль и вернулся оттуда съ опредѣленнымъ выводомъ о томъ, что поддержать этотъ фронтъ необходимо во что бы то ни стало, такъ какъ съ потерей Закаспійскаго края и Красноводска создавалась угроза со стороны большевиковъ всему Кавказу и, слѣдовательно, Добровольческой арміи при дальнѣйшемъ наступленіи ея на сѣверъ. Большевики, имѣя въ Астрахани и въ устьяхъ Волги флотъ, въ случаѣ занятія Красноводска легко могли производить какія угодно переброски войскъ и рискнуть даже на операціи въ тылу Добровольческой арміи на Кавказѣ.
Изъ многочисленныхъ нашихъ бесѣдъ съ ген. Эрдели выяснилось, что миссія его въ Закавказьи имѣла главною цѣлью — собираніе русской антибольшевистской силы и всѣхъ тѣхъ огромныхъ военныхъ запасовъ и вооруженія, которые принадлежали россійской арміи. Часть этого боевого инвентаря находилась на бывшемъ Персидскомъ фронтѣ, часть въ Баку, но самая значительная часть въ предѣлахъ Грузіи и, въ особенности, въ Тифлисѣ; о спасеніи этой послѣдней и, несомнѣнно, главной части, нечего было и думать, ибо всѣмъ этимъ успѣли уже завладѣть еще Закавказскій Сеймъ, а затѣмъ Грузія, основавшая всю свою финансовую систему на распродажѣ доставшагося ей русскаго государственнаго имущества.
Генераломъ Эрдели были приняты мѣры и къ выясненію военнаго положенія на Мугани, откуда разсчитывали, если удастся, вывести какъ можно болѣе кадровыхъ солдатъ. Мысль эту, однако, пришлось оставить, ибо, во-первыхъ, населеніе Мугани, опасаясь за свою судьбу въ будущемъ, не хотѣло отпускать никого изъ тѣхъ, на помощь которыхъ естественно могло разсчитывать при возможныхъ въ будущемъ столкновеніяхъ, и, во-вторыхъ, намѣчавшаяся еще при посѣщеніи Мугани М. Подшибякинымъ (см. гл. XIV) большевистская пропаганда развивалась чѣмъ дальше, тѣмъ больше; приходилось быть поэтому на-cторожѣ при вербовкѣ укомплектованій съ Мугани.
Въ этихъ бесѣдахъ нашихъ (членовъ Русскаго Національнаго Совѣта) съ ген. Эрдели приходилось касаться и вопроса о дальнѣйшихъ перспективахъ въ борьбѣ съ большевиками. Ген. Эрдели совѣтовалъ не увлекаться тѣмъ, что Добровольческая армія одерживаетъ сейчасъ побѣды надъ большевиками; военное счастье — вещь капризная, въ особенности же въ войнѣ гражданской; ген. Эрдели тревожила и перспектива ряда грядущихъ бунтовъ по всему широкому пространству Россіи; по его словамъ, ихъ будетъ еще сколько угодно, пока удастся окончательно успокоить страну, даже уже освобожденную отъ власти большевиковъ; страна и ея населеніе отвыкли отъ власти, отъ порядка (это говорилось еще въ началѣ 1919 года), все развращено, отвыкло отъ работы и для успокоенія страны нужна будетъ желѣзная дисциплина въ теченіе ряда лѣтъ; страна разорена и войной, и смутой, и надъ ней уже виситъ призракъ голода; та власть, которая придетъ на смѣну большевикамъ, должна будетъ дать не только миръ и порядокъ, но и хлѣбъ. Предстоитъ долгая, возможно, что въ теченіе ряда лѣтъ, борьба за установленіе порядка въ странѣ, при наличности котораго только и возможенъ будетъ созывъ Учредительнаго Собранія. Но, и вслушиваясь въ эти грозныя предсказанія, все же хотѣлось намъ, русскимъ людямъ, вѣрить въ то, что мы уже на правильномъ историческомъ пути и что мы идемъ къ освобожденію, подлинному и прочному, нашей Родины отъ того навожденія, которое внесено въ нее интернаціональными разбойниками.
Настроеніе, созданное послѣдними побѣдами Добровольческой арміи надъ большевиками, та работа, которая производилась на нашихъ глазахъ по собиранію русской національной силы — все это еще болѣе поднимало жажду дѣятельности Русскаго Національнаго Совѣта. Тотъ контакта, который создавался все тѣснѣе между нами, представителями русской національной мысли на окраинѣ и тѣмъ національнымъ движеніемъ, которое возглавлялось Добровольческой арміей и ея вождями, давалъ еще большій смыслъ нашей работѣ, побуждая насъ, не останавливаться ни передъ какою работою, такъ или иначе имѣвшей отношеніе къ достиженію нашей конечной цѣли — освобожденію Родины отъ насильниковъ.
Помѣщеніе Совѣта было постоянно полно: здѣсь можно было встрѣтить офицеровъ, ѣдущихъ на тотъ или другой фронтъ; или же офицеровъ, наводящихъ у насъ ту или другую справку; матросовъ и нижнихъ чиновъ, которымъ мы устраивали безплатные проѣзды и выдавали пособія на дорогу; всякихъ доброжелателей нашихъ, считавшихъ своимъ долгомъ обязательно доставить намъ ту или другую информацію; курьеровъ, привозившихъ срочныя свѣдѣнія съ разныхъ концовъ антибольшевистскаго боевого фронта. Попадали къ намъ иногда и большевики, но какъ то всегда, при разспросахъ, удавалось выяснить физіономію подобнаго субъекта, и господа эти уходили, иногда даже и не скрывая, кто они такіе.
Газета Единая Россія, имѣвшая богатый информаціонный матеріалъ какъ по вопросамъ Кавказской жизни, такъ и въ отношеніи того, что происходитъ на фронтахъ борьбы съ большевиками, пріобрѣтала все большее значеніе и не только въ Баку, но и далеко за его предѣлами и, въ томъ числѣ, и въ самой Добровольческой арміи.
Необходимо отмѣтить также и то, что газета Единая Россія и высказываемые ею взгляды имѣли опредѣленное вліяніе и на нѣкоторые татарскіе круги.
Среди группы татаръ, именовавшихъ себя безпартійными, были лица, которыя въ совершенно частныхъ бесѣдахъ при встрѣчахъ съ нѣкоторыми изъ членовъ Русскаго Національнаго Совѣта поднимали вопросы о томъ, — каковы цѣли Добровольческой арміи, какую позицію вожди ея займутъ, въ случаѣ успѣха въ борьбѣ съ большевиками, по отношенію къ окраинамъ и инородцамъ, и т. д. Явно проглядывалъ интересъ къ созданію какого либо общаго языка съ Россіей будущаго и съ русскими.
Для того, чтобы яснѣе себѣ представить, что именно представляла собою эта группа татаръ и каковы были ея стремленія, необходимо имѣть въ виду слѣдующее: независимость Азербайджана была провозглашена въ концѣ апрѣля 1918 года въ городѣ Елизаветполѣ; тамъ же было создано и избрано Правительство республики. При этомъ Бакинцы, въ то время находившіеся въ изгнаніи послѣ мартовскихъ дней, составляли меньшинство; Елизаветпольцы не только подавляли ихъ численно, но и были у себя дома; поэтому, нѣтъ ничего удивительнаго, что большинство и въ Правительствѣ республики и въ составѣ высшей администраціи составляли Елизаветпольцы и вообще уроженцы этой губерніи.
И, когда Азербайджанское правительство послѣ взятія Баку обосновалось въ Баку, то коренные Бакинцы были явно недовольны такимъ оборотомъ вещей. Если среди Елизаветпольцевъ видную роль играли по большей части беки и ханы, иначе говоря дворянство, то въ Баку, торговомъ и промышленномъ центрѣ, имѣющемъ міровое значеніе, наиболѣе вліятельными среди татаръ являлись представители капитала и промышленности, буржуазія, а также и интеллигенція, вообще среди татаръ очень немногочисленная.
Бакинцы оказались въ большинствѣ, за рѣдкими исключеніями, совершенно не у дѣла. Имъ, Бакинцамъ, привыкшимъ смотрѣть на всѣхъ остальныхъ татаръ Закавказья, какъ на людей, въ матеріальномъ отношеніи стоящихъ далеко ниже ихъ и даже во многихъ случаяхъ отъ нихъ, бакинцевъ, зависимыхъ, было нестерпимо видѣть, что и властью, и почетомъ пользуются не они, а другіе, къ тому же пришельцы въ ихъ родномъ городѣ. Это недовольство среди бакинцевъ росло все сильнѣе и скоро вылилось въ форму опредѣленнаго политическаго сговора — создалась партія.
Партія эта прекрасно понимала, что назваться ей попросту бакинцами — неудобно, а потому эта партія, опредѣленно заявлявшая, что она не раздѣляетъ ни одной изъ программъ существующихъ мусульманскихъ партій (Муссаватъ, Иттихадъ и Гюмметъ), назвала себя группой безпартійныхъ, утверждая вмѣстѣ съ тѣмъ, что она держится либерально-прогрессивныхъ взглядовъ.
Лица, входившія въ эту группу, являлись лицами весьма вліятельными въ Баку, такъ какъ, происходя изъ уроженцевъ или самаго Баку, или ближайшихъ къ нему селеній, они имѣли значительное родство и массу зависимыхъ отъ нихъ лицъ, что вмѣстѣ съ ихъ богатствомъ, придавало имъ вѣсъ и значеніе и въ глазахъ самого Азербайджанскаго правительства.
Съ этой именно группой лицъ и возникли упомянутые выше разговоры, которые вскорѣ привели Русскій Національный Совѣтъ къ мысли о томъ, что можно было бы попробовать наладить какую-нибудь связь съ безпартійными въ дальнѣйшей борьбѣ противъ большевиковъ.
Среди этой группы лидеръ ея Г. М., человѣкъ, хотя и не получившій никакого образованія, но выдающагося ума и рѣдкихъ способностей, высказалъ желаніе, познакомиться въ частной обстановкѣ съ представителями Добровольческой арміи и побесѣдовать съ ними.
Г. М. пригласилъ къ себѣ на ужинъ президіумъ Русскаго Національнаго Совѣта и генераловъ Эрдели и Лазарева; присутствовало человѣкъ до 25-ти татаръ изъ числа наиболѣе вліятельныхъ.
Какъ до ужина, такъ и послѣ ужина, происходила оживленная бесѣда, въ которой ген. Эрдели удалось вполнѣ исчерпывающе выяснить задачи, преслѣдуемыя Добровольческой арміей, ставящей себѣ первой цѣлью уничтоженіе власти большевиковъ, и послѣдующей — предоставленіе всему русскому народу, въ составѣ всѣхъ національностей, населяющихъ Россію, разрѣшить во Всероссійскомъ Учредительномъ Собраніи вопросъ о формѣ государственнаго устройства и о власти.
Встрѣча ген. Эрдели съ группой безпартійныхъ татаръ, хотя и не имѣла непосредственныхъ реальныхъ результатовъ, но повидимому все же произвела опредѣленное впечатлѣніе, ибо впослѣдствіи въ разговорахъ со многими лицами изъ этой группы приходилось констатировать, что эта группа, учитывая и слабость государственной организаціи Азербайджана, бездарность стоящаго во главѣ ея правительства, растущую агитацію большевизма и конечныя послѣдствія всей совокупности этихъ обстоятельствъ, ищетъ путей къ тому, чтобы опереться на какую-нибудь другую власть, представляющую болѣе гарантій уцѣлѣть отъ несомнѣнно надвигавшагося большевизма.
Въ февралѣ 1919 года прибылъ къ намъ въ Закавказье и, въ частности, въ Баку, докторъ (фамиліи его не помню), членъ Учредительнаго Собранія, делегированный къ намъ Юго-Восточнымъ Бюро Членовъ Учредительнаго Собранія. Господинъ этотъ, рекомендовавшій себя правымъ эс-эромъ, прочелъ свой докладъ у насъ въ Русскомъ Національномъ Совѣтѣ, въ Комитетѣ партіи Народной Свободы и еще въ нѣсколькихъ организаціяхъ. Ни у насъ, въ Совѣтѣ, ни у кадетъ, онъ никакого успѣха не имѣлъ, такъ какъ въ сущности ничего новаго къ программѣ Уфимскаго правительства онъ не прибавилъ, а аргументы его не гармонировали съ тѣмъ несомнѣнно національнымъ, русскимъ настроеніемъ, которымъ проникнуты были мы. На очередь выдвигалась, прежде всего, защита завоеваній революціи, тогда, какъ нашимъ лозунгомъ было — спасеніе Родины отъ большевиковъ и доведеніе страны до выборовъ въ новое Учредительное Собраніе. Несомнѣнный успѣхъ онъ имѣлъ только въ нѣкоторыхъ кругахъ, примыкавшихъ къ пресловутому Демократическому Совѣщанію (Бичераховсвому); пробылъ онъ въ Баку недолго и уѣхалъ въ Тифлисъ.
Изъ Тифлиса и вообще изъ Грузіи до насъ доходили очень печальныя вѣсти о положеніи тамъ русскаго дѣла и русскихъ людей.
Націонализація всего строя, всѣхъ учрежденій, всего управленія производились съ гораздо большимъ успѣхомъ, чѣмъ въ нашемъ Азербайджанѣ, что объясняется, конечно, тѣмъ главнымъ образомъ, что грузины въ общей массѣ гораздо болѣе культурны, чѣмъ татары: грамотность стоитъ у нихъ очень высоко, образованныхъ людей достаточно, благодаря чему и явилась возможность въ дѣйствительности осуществить націонализацію управленія во многихъ его отрасляхъ. Былъ изданъ также и законъ о подданствѣ, правда тоже очень неудачный, подвергшійся въ концѣ концовъ столь рѣзкой критикѣ со стороны русскихъ круговъ, что Правительство Гегечкори вынуждено было взять этотъ законъ обратно. Русскіе служащіе и чиновники повсюду увольнялись за незнаніемъ грузинскаго языка; русскимъ на каждомъ шагу чинились всякія препятствія; шло повальное преслѣдованіе русскаго офицерства, котораго въ Грузіи было не мало (около 15.000 человѣкъ, а можетъ быть и больше), ибо въ былое время въ Тифлисѣ помѣщались всѣ штабы Кавказской арміи, всѣ центральныя военныя учрежденія и т. д.
Всего труднѣе давалась Грузинскому Правительству націонализація суда и судебныхъ учрежденій; учрежденія на самомъ дѣлѣ остались тѣ же, что были и при Россійскомъ правительствѣ, но не было ни своего законодательства, ни подготовленнаго кадра судебныхъ дѣятелей; пришлось остаться при Россійскихъ законахъ, которые нельзя же было сразу перевести на грузинскій языкъ; пришлось пригласить, ввиду недостаточнаго числа своихъ, на службу рядъ русскихъ судебныхъ дѣятелей; и, наконецъ, наряду съ грузинскимъ, пришлось въ судопроизводствѣ допустить и русскій языкъ.
Свободной русской, національной прессы не было. Наша газета Единая Россія, имѣвшая большой спросъ въ Тифлисѣ, отбиралась у разносчиковъ на улицахъ и продажа и распространеніе ея Министерствомъ Внутреннихъ Дѣлъ были воспрещены, что, однако, все же не могло намъ помѣшать наладить доставку нашей газеты въ Тифлисъ друзьямъ и черезъ нихъ широкое ея распространеніе. Газета Единая Россія, чутко слѣдившая за судьбами русскаго дѣла и русскихъ гражданъ, оставшихся въ Грузіи, была бѣльмомъ на глазу для шовинистическаго грузинскаго правительства. Нашлись среди русскихъ нѣсколько ренегатовъ, которые продали свое перо для борьбы противъ Россіи и всего русскаго. Въ числѣ этихъ господъ на первомъ мѣстѣ стоялъ публицистъ изъ Новаго Времени В. П. Опочининъ. Въ своихъ статьяхъ въ издававшихся въ Тифлисѣ на русскомъ языкѣ соціалистическихъ газетахъ (названій, къ сожалѣнію, не помню) господинъ этотъ доходилъ до такого цинизма въ оцѣнкѣ прежней политики Россіи въ отношеніи окраинъ (Закавказья), въ огульномъ отрицаніи даже культурнаго вліянія Россіи и ея интеллигенціи, въ клеветѣ и измышленіяхъ на происходившее въ это время освободительное движеніе противъ тираніи большевиковъ, что приходилось только изумляться, какъ могъ русскій человѣкъ такъ забыть, что онъ прежде всего — русскій.
И въ Тифлисѣ, какъ и у насъ въ Баку, безправное положеніе русскаго населенія вызвало къ жизни учрежденіе, аналогичное нашему и носившее тоже названіе — Русскій Національный Совѣтъ (Тифлисскій).
Какъ видно изъ изложеннаго выше, въ Баку Русскій Національный Совѣтъ зародился совершенно независимо и самостоятельно и при обстоятельствахъ, когда Баку уже въ теченіе болѣе полугода (февраль—сентябрь 1918 года) не имѣлъ никакой связи съ Тифлисомъ. Повидимому, Тифлисскій Совѣтъ создался раньше (въ началѣ 1918 года), но о дѣятельности его намъ положительно ничего не было извѣстно; первыя о немъ свѣдѣнія были получены нами въ декабрѣ 1918 года отъ Ю. Ф. Семенова[14], пріѣхавшаго тогда по нашему приглашенію для переговоровъ по вопросу о редактированіи имъ нашей газеты Единая Россія.
Насколько помнится, Тифлисскій Русскій Національный Совѣтъ былъ организованъ путемъ сговора политическихъ партій, причемъ вошли въ него пре дставители соціалистовъ (с.-д. и с.-р.) и кадетовъ; послѣднихъ въ Совѣтѣ было нѣсколько меньше, но удѣльный ихъ вѣсъ былъ значительнѣе. Имѣя въ виду, что Совѣтъ дѣйствовалъ въ государствѣ, гдѣ власть принадлежала соціалистамъ (с.-д. меньшевикамъ), сдвигъ Совѣта влѣво и отсутствіе въ немъ той національной сущности, которой отличался нашъ Русскій Національный Совѣтъ (въ Баку), были очевидны.
Территоріальное вліяніе Бакинскаго Совѣта было значительно большимъ, чѣмъ вліяніе Совѣта Тифлисскаго; такъ, напримѣръ, Елизаветпольскій отдѣлъ (Елизаветполь. всего въ 3—4 часахъ ѣзды по желѣзной дорогѣ отъ Тифлиса, тогда какъ отъ Баку въ 10—11 часахъ ѣзды) подчинялся Бакинскому, а не Тифлисскому Совѣту, не говоря уже объ остальныхъ, ближайшихъ къ Баку.
Въ составъ Совѣта въ Баку изъ соціалистовъ входило нѣсколько человѣкъ соц.-дем. (меньшевиковъ), делегированныхъ партіей. Весьма значительнымъ было участіе въ немъ представителей партіи Народной Свободы, входившей, кромѣ того, и оффиціально въ составъ Совѣта въ лицѣ своихъ делегатовъ. И долженъ засвидѣтельствовать, что тѣ изъ соціалистовъ, которые состояли членами Бакинскаго Совѣта, совершенно отказывались отъ своей привычной узко-классовой позиціи и стояли на позиціи національной, патріотической.
Выходило на самомъ дѣлѣ, что въ двухъ сосѣднихъ, объявившихъ себя отдѣлившимися отъ Россіи государствахъ — въ Грузіи и въ Азербайджанѣ, Русскіе Національные Совѣты, органы русской національной идеи, ведутъ совершенно разную политику и по отношенію къ мѣстной правительственной власти, и по отношенію къ національнымъ задачамъ.
Въ то время, какъ нашъ Совѣтъ за все время его существованія не взялъ ни одной копѣйки на нужды русскихъ людей отъ правительства Азербайджана, Тифлисскій Совѣтъ неоднократно пользовался широкой денежной помощью Грузинскаго правительства, что, конечно, не могло не отразиться на его самостоятельности.
Мы (Бакинскій Совѣтъ) всегда стояли за вооруженную борьбу съ большевиками и потому привѣтствовали зарожденіе и дальнѣйшее развитіе этой дѣйственной борьбы, въ лицѣ Добровольческой арміи; Тифлисскій Совѣтъ, если и не шелъ противъ арміи и ея командованія, то во всякомъ случаѣ не тяготѣлъ къ ней совершенно.
Одновременное существованіе двухъ Совѣтовъ, стоявшихъ на разныхъ платформахъ, представлялось во многихъ отношеніяхъ неудобнымъ.
Мысль объ организаціи какого-то центральнаго органа, который долженъ былъ бы представить собою волю и настроеніе большинства русскаго населенія, еще оставшагося къ тому времени въ Закавказьи, затронута была и въ русской печати. Бакинскій Совѣтъ сознавалъ, что надобно что-то сдѣлать, на что-то рѣшиться, и все болѣе стала выясняться необходимость Краевого съѣзда делегатовъ отъ русскаго населенія всего Закавказья.
Кажется, въ началѣ марта къ намъ въ Баку прибыла делегація отъ Тифлисскаго Русскаго Національнаго Совѣта въ числѣ (помнится) пяти человѣкъ, изъ коихъ четверо были соціалисты и одинъ кадетъ; изъ числа соціалистовъ помню офицера Стрѣлковскаго и молоканина Кутукова (оба меньшевики), остальныхъ не помню. Делегаціей этой было предложено нашему Совѣту произвести не только перевыборы нашего Совѣта путемъ производства широкихъ выборовъ, но и произвести такіе же выборы на общій Съѣздъ.
Ни на одно изъ этихъ предложеній Бакинскій Совѣтъ не далъ согласія.
Какъ мы уже указывали выше, Бакинскій Совѣтъ, включавшій въ себя и представительство отъ всѣхъ политическихъ партій (кромѣ большевиковъ и эс-эровъ), ряда общественныхъ организацій (всѣ городскіе гласные, православныя и сектантскія общины), профессіональиыхъ организацій, союзовъ и т. д., объединялъ на самомъ дѣлѣ наиболѣе значительную часть многочисленнаго русскаго населенія города Баку и его района (всего Азербайджана), настроеннаго національно-государственно. На критику принципа организаціи нашего Совѣта путемъ кооптаціи, раздававшуюся иногда со страницъ эс-эровскихъ и большевистскихъ русскихъ газетъ, издававшихся въ Баку, нашъ органь Единая Россія — отъ имени Совѣта заявлялъ неизмѣнно, что всякая партія и организація, исключая большевиковъ, будутъ кооптированы Совѣтомъ, если заявятъ о томъ свое желаніе
Въ результатѣ ряда засѣданій нашего Совѣта совмѣстно съ делегатами Тифлисскаго Совѣта, мы пришли къ соглашенію, что Баку пошлетъ на Съѣздъ опредѣленное число делегатовъ какъ отъ самаго Совѣта, такъ и отъ политическихъ партій, общественныхъ и профессіональныхъ организацій; выборы же по Азербайджану среди русскаго населенія будутъ произведены лишь въ деревняхъ и селахъ. Кромѣ того, помнится, нашимъ Совѣтомъ была оказана весьма значительная денежная помощь Тифлисскому Совѣту.
Число делегатовъ отъ Баку, ввиду значительности русскаго его населенія, было весьма значительнымъ.
Съѣздъ этотъ нѣсколько разъ откладывался и, наконецъ, состоялся въ маѣ 1919 года, но объ этомъ Съѣздѣ будетъ сказано дальше.
Вскорѣ послѣ отъѣзда изъ Баку ген. Эрдели, выѣхалъ изъ Баку и ген. Томсонъ и большинство его штаба, ибо Союзное Командованіе на Кавказѣ по рѣшенію Антанты было сосредоточено въ Тифлисѣ.
Азербайджанское правительство, освободившееся отъ постоянной опеки (правда очень къ нему мягкой) Союзниковъ, распоясалось во-всю.
На мѣсто ушедшихъ изъ Баку англійскихъ войскъ въ него стали вступать новь сформированныя Азербайджанскія части; если не обманываетъ меня память, пришли въ Баку одинъ пѣхотный полкъ, двѣ конныя сотни и 4-хъ орудійная батарея. Войска эти, дефилировавшія по городу съ хоромъ музыки, производили довольно комичное впечатлѣніе: солдаты были разныхъ возрастовъ отъ малъчишекъ до глубокихъ стариковъ, плохо одѣтые и еще хуже обутые, безъ всякой военной выправки, они даже и шли не въ ногу; кавалерія на плохенькихъ, не убранныхъ лошадяхъ и также плохо одѣтая и не съѣзженная. Внѣшній видъ этихъ войскъ даже на татаръ производилъ крайне невыгодное впечатлѣніе.
Газеты были полны воинственныхъ выкриковъ, и тонъ ихъ былъ опредѣленно-шовинистическій и явно-угрожающій по адресу сосѣдей.
Къ тому же времени относится и прибытіе въ Баку представителей Горскаго Правительства Дагестана: Тапы Чермоева, Коцева, Ах. Цаликова, А. Кантеміра (Кантемирова) и др. Господа эти, сами себя выбравшіе и создавшіе государственную власть отъ имени не существовавшаго государства Горской республики и вынужденные, вслѣдствіе враждебнаго настроенія къ нимъ народныхъ массъ, покинуть предѣлы Дагестана и территорію Горскихъ народностей, вступили въ соглашеніе съ Правительствомъ Азербайджана, ведя опредѣленную агрессивную политику противъ Добровольческой арміи. Азербайджанское правительство выдавало имъ деньги и на агитацію, и на ихъ собственное существованіе, а Азербайджанскій Парламента ассигновалъ кредиты на созданіе Горскихъ добровольческихъ отрядовъ, которые должны были вступить въ борьбу съ арміями А. И. Деникина.
Намѣчавшаяся со стороны Азербайджана враждебность по отношенію къ задачамъ Добровольческаго командованія и склонность его къ включенію Дагестана въ свою орбиту и рождавшаяся отсюда опасность для ближайшаго къ Закавказью тыла Добровольческой арміи была парализована распоряженіями союзниковъ о томъ, что границей Азербайджана на сѣверѣ является рѣка Самуръ, за которой начиналась уже зона вліянія Добровольческой арміи и такимъ образомъ г. г. Дербентъ и Петровскъ-Дагестанскій со всей прибрежной полосой Каспійскаго моря отошли къ Добровольческой арміи, что для послѣдней составляло не маловажную услугу, такъ какъ Петровскъ являлся базой для возрождавшагося Добровольческаго флота, который долженъ былъ сыграть не послѣднюю роль въ дѣлѣ предполагавшагося овладѣнія Астраханью и въ борьбѣ съ большевиками.
Тотъ имперіализмъ, который является отличительной чертой внѣшней политики всѣхъ государственныхъ новообразованій, возникшихъ на пространствѣ бывшей могущественной Россіи, толкнувшій Грузію на овладѣніе Самурзаканью и Абхазіей съ г. г. Сухумомъ и Сочи, несмотря на то, что ни въ прошломъ, ни въ настоящемъ народъ Грузіи не имѣлъ тамъ никакихъ интересовъ и грузины составляли тамъ лишь незначительное меньшинство, толкнулъ и Азербайджанъ на предъявленіе Грузіи требованія о включеніи въ территорію Азербайджана Закатальскаго округа, на который Азербайджанъ не имѣлъ положительно никакихъ правъ: Закатальскій округъ, расположенный на южномъ склонѣ Главнаго Кавказскаго хребта, населенный лезгинами, издавна въ административномъ отношеніи былъ присоединенъ къ Тифлисской губерніи, составляя тѣмъ не менѣе отдѣльную ея часть, находившуюся въ административномъ отношеніи въ подчиненіи Главнаго Кавказскаго военнаго командованія; такимъ образомъ, Закатальскій округъ не входилъ ни въ составъ Дагестана, ни въ составъ Грузіи; тѣмъ менѣе было основаній считать его частью никогда не существовавшаго исторически Азербайджана.
Притязанія Азербайджана на Закатальскій округъ покоились съ одной стороны, на томъ, что населеніе его составляли, главнымъ образомъ, мусульмане и, съ другой стороны, что это населеніе были лезгины, то-есть одна изъ народностей, населявшихъ Дагестанъ.
На примѣрѣ притязаній Азербайджана на Закатальскій округъ наглядно вырисовывается то вліяніе, которое играла Турція въ политикѣ Азербайджана. Турція опредѣленно толкала Азербайджанъ не только на полное отдѣленіе отъ Россіи, но и на выполненіе болѣе широкаго плана централизаціи всѣхъ окраинъ, населенныхъ мусульманами, въ одно государственное тѣло, обособленное отъ Россіи и союзное съ Турціей.
Притязанія Азербайджана на Закатальскій округъ привели къ обостренію отношеній съ Грузіей. Началась таможенная война, крайне тягостная для бѣдной во всѣхъ отношеніяхъ Грузіи, вынужденной ввозить къ себѣ чуть ли не всѣ предметы первой необходимости и, въ первую голову, Бакинскую нефть и керосинъ, и хлѣбъ съ Сѣвернаго Кавказа, шедшій черезъ Баку.
Къ границамъ Грузіи начала стягиваться Азербайджанская армія. Газеты подняли ожесточенную травлю на все грузинское и со дня на день ожидался отъѣздъ изъ Баку грузинской миссіи. Война была неизбѣжна, и лишь вмѣшательство Союзниковъ этому помѣшало, и пылъ воинственно настроенныхъ Азербайджанцевъ былъ ими въ должной мѣрѣ охлажденъ.
Въ то же время внутреннія дѣла Азербайджана съ каждымъ днемъ шли все хуже и хуже.
Страшное взяточничество было развито во всѣхъ учрежденіяхъ, какъ мѣстныхъ, такъ и центральныхъ правительственныхъ органовъ. За опредѣленную плату тому или другому всесильному чиновнику, вплоть до министра, можно было добиться всего, несмотря на тѣ или другія существовавшія запрещенія. Всякій дорвавшійся до власти, чувствуя опредѣленно всю эфемерность новаго строя и его недолговѣчность, торопился воспользоваться своимъ положеніемъ для того, чтобы навороваться и какъ можно скорѣе разбогатѣть.
На почвѣ этой вакханаліи разыгрался политическій скандалъ, стоившій кабинету Хана-Хойскаго своего политическаго положенія и вызвавшій его отставку. Инцидентъ, вызвавшій паденіе кабинета настолько характеренъ и пикантенъ, что стоить разсказать его подробнѣе:
Одною изъ главныхъ статей дохода въ бюджетѣ Азербайджана была нефть, добываемая на Бакинскихъ промыслахъ. Какъ самая нефть, такъ и продукты ея переработки на заводахъ (керосинъ, бензинъ, масла и проч.), были націонализированы, причемъ собственникамъ нефти и нефтяныхъ продуктовъ казною выплачивалась опредѣленная цѣна; распорядителемъ же товаровъ являлось само государство, причемъ фактически распоряженіе это было сосредоточено въ рукахъ министра торговли и промышленности, которымъ въ то время состоялъ уже названный нами выше Мирза Асадуллаевъ, участвовавшій со стороны татаръ въ переговорахъ съ Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ. Мирза Асадуллаевъ, самъ по себѣ богатый человѣкъ, одинъ изъ сонаслѣдниковъ огромнаго нефтяного предпріятія, не устоялъ передъ искушеніемъ сразу разбогатѣть и въ качествѣ министра утвердилъ сдѣлку о продажѣ нѣкоему А. Хоштарія, крупному и ловкому финансовому дѣльцу (грузину) всего количества нефти и нефтяныхъ продуктовъ для вывоза ихъ заграницу; сдѣлка была заключена на продолжительный срокъ и по цѣнамъ, явно выгоднымъ для А. Хоштарія. На поднявшіеся вокругъ этой сдѣлки нареканія и толки М. Асадуллаевъ отвѣчалъ, что контрагентъ А. Хоштарія представляется исключительно выгоднымъ.
Группа безпартійныхъ, о которой мы говорили уже выше, опредѣленно недовольная преобладающимъ вліяніемъ въ правительствѣ Елизаветпольцевъ, людей для Баку пришлыхъ, не успокоилась этими объявленіями М. Асадуллаева и, благодаря нескромности одного изъ друзей послѣдняго, доискалась до существованія тайнаго договора между А. Хоштарія и самимъ министромъ М. Асадуллаевымъ о распредѣленіи между ними всѣхъ выгодъ отъ заключеннаго А. Хоштарія съ Азербайджанскимъ правительствомъ договора. Одинъ изъ лидеровъ группы безпартійныхъ, весьма вліятельный среди Бакинцевъ Г.М-въ, получилъ отъ самого министра М. Асадуллаева нотаріальную копію съ договора его съ А. Хоштарія, такъ какъ Г. М-въ обнадежилъ его, что исторія не получить дальнѣйшей огласки лишь въ случаѣ принятія его, Г. М-ва, въ участники дѣла. Одураченный М. Асадуллаевъ далъ, такимъ образомъ, самъ противъ себя оружіе въ руки.
Кампанія, ведшаяся въ Парламентѣ противъ правительства Хана-Хойскаго и сводившаяся къ убійственной критикѣ дѣйствій правительства и администраціи, разбивалась объ соображеніе, что всякое другое правительство, которое стало бы на смѣну существующему, при дѣйствовавшемъ аппаратѣ власти, не смогло бы ни въ чемъ измѣнить къ лучшему господствовавшие въ странѣ порядки — единственно это заставляло Парламентъ поддерживать существующій кабинетъ.
Группа безпартійныхъ, добившись полученія такого изобличающаго документа, какъ нотаріальная копія договора А. Хоштарія съ М. Асадуллаевымъ торжественно вручили этотъ документъ фракціи соціалистовъ и кабинетъ Хана-Хойскаго вынужденъ былъ подать въ отставку. На смѣну правительства Хана-Хойскаго пришелъ кабинетъ Насибъ бека Усуббекова, въ который вошли уже и соціалисты.
Насколько вообще Азербайджанъ былъ бѣденъ людьми, видно изъ того, что въ этомъ кабинетѣ игралъ яркую роль сначала въ качествѣ министра труда, а впослѣдствіи министра юстиціи нѣкто Сафикюрдскій, бездарнѣйшій изъ помощниковъ присяжнаго повѣреннаго въ г. Елизаветполѣ, типичнѣйшій демагогъ изъ мартовскихъ соціалистовъ. — Наиболѣе отвѣтственную работу во всѣхъ законодательныхъ работахъ Азербайджанскаго Парламента несъ Бакинскій присяжный повѣренный С. А. Вонсовичъ, полякъ, представитель одного изъ національныхъ меньшинствъ, именно польскаго.
Своихъ мало-мальски грамотныхъ людей среди татаръ Азербайджана не было, если не считать ген. отъ артиллеріи (русской службы) Мехмандарова, военнаго министра. Однако, популярность Мехмандарова въ значительной степени упала послѣ его заявленій въ Парламентѣ о томъ, что вся Азербайджанская армія, числившаяся въ составѣ до 50.000 человѣкъ, не выдержитъ натиска не то что одного русскаго пѣхотнаго полка, но даже одной конной части — казачьяго полка, напримѣръ; Мехмандаровъ доказывалъ Парламенту, что созданіе арміи требуетъ долголѣтней работы, а боевыя ея качества создаются лишь въ результатѣ ряда войнъ, да и то побѣдоносныхъ. И, потому, Мехмандаровъ не рекомендовалъ Азербайджану задираться съ Добровольческой арміей, которая, какъ и всякая другая русская военная сила, прекратитъ независимость Азербайджана въ томъ моментъ, когда этого захочетъ или признаетъ нужнымъ. Будучи націоналистомъ и любя свой народъ, Мехмандаровъ тѣмъ не менѣе рекомендовалъ оріентироватся на Россію, а не на Турцію, дни которой, по его мнѣнію, были сочтены; не придавалъ онъ большого значенія и признанію Азербайджана de jure даже и со стороны союзниковъ, указывая, что это признаніе нуждается главнѣйше въ санкціи со стороны будущей Россіи.
Повальное дезертирство, царствовавшее въ рядахъ вновь формируемой Азербайджанской арміи, доходило до такихъ размѣровъ, что изъ частей, введенныхъ въ Баку, въ теченіе мѣсяца не осталось на лицо и 10% состава; дезертиры уносили съ собою обмундированіе и вооруженіе. Понадобилось создать военно-судебную часть и для этой цѣли Мехмандаровымъ были приглашены русскіе военные юристы, оставшіеся не у дѣлъ, а законы примѣнялись, за отсутствіемъ своихъ (таковыхъ не было), русскіе (XXII и XXIV книги Св. Военныхъ Постановленій).
Невозможность создать наново все свое и необходимость прибѣгать къ прежнимъ русскимъ образцамъ, будь то порядки, навыки, правила или законы; отсутствіе нужныхъ кадровъ подготовленныхъ для государственной или административной работы людей и неизбѣжность, въ силу этого, прибѣгать къ работѣ бывшихъ прежде на россійской службѣ чиновниковъ и служебныхъ спеціалистовъ — приводили къ тому, что цѣлыя учрежденія (напримѣръ, Рыбное Управленіе, Контрольная и Казенная Палаты) были возстановлены цѣликомъ, въ прежнемъ ихъ составѣ, а многія другія были въ большинствѣ заполнены русскими чиновниками. При этомъ татары говорили намъ, русскимъ, что они очень насъ любятъ и не только не дѣлаютъ никакой разницы между своими и русскими, но даже предпочитаютъ русскихъ своимъ, а потому-де намъ, русскимъ, нечего тревожиться за свою судьбу.
Но, такъ ли это было на самомъ дѣлѣ?
На самомъ дѣлѣ, заигрыванія съ русскими людьми имѣли мѣсто только тогда, когда безъ насъ, русскихъ, обойтись не было никакой возможности, и это съ каждымъ днемъ становилось яснѣе.
Въ средѣ татаръ, оппозиціонно настроенныхъ къ правительству Азербайджана, даже и не скрывали своего отрицательнаго отношенія къ самой идеѣ отдѣленія Азербайджана отъ Россіи, а нѣкоторые имѣли мужество заявлять, что предпочитаютъ приходъ, какъ они говорили, Деникина.
Опредѣленно усиливалась среди татарскихъ низовъ и пропаганда идей большевизма, успѣхъ которой строился на недочетахъ управленія и на выпадахъ противъ націоналистической политики правительства Азербайджана. Русскій Національный Совѣтъ въ Баку не могъ пройти мимо вопроса объ отношеніи русскихъ чиновниковъ и служащихъ къ службѣ у Азербайджанскаго правительства.
Въ принципѣ Совѣтомъ вопросъ этотъ былъ разрѣшенъ такъ: служба на тѣхъ ступеняхъ служебной іерархіи, гдѣ служащій не осуществлялъ какихъ либо самостоятельныхъ правительственныхъ функцій, допускалась, однако, при условіи, чтобы отправляемыя обязанности не заключали въ себѣ чего либо приносящаго опредѣленный вредъ или ущербъ русской идеѣ или русскому дѣлу. Занятіе же такихъ отвѣтственныхъ должностей, гдѣ могла быть проводима опредѣленная азербайджанская націоналистическая программа, признавалось Совѣтомъ совершенно нежелательнымъ. Поощрялось безусловно занятіе всѣхъ должностей въ бывшихъ русскихъ учрежденіяхъ въ цѣляхъ сохраненія ихъ для будущей Россіи, а также въ учрежденіяхъ общеполезныхъ или необходимыхъ всему населенію (водопроводъ, желѣзныя дороги и т. п.). Постановленія Совѣта, широко распространяемыя среди русскаго населенія, имѣли лишь моральную силу. И могу засвидѣтельствовать, что не разъ къ намъ въ президіумъ или къ дежурнымъ членамъ Совѣта приходили русскіе люди посовѣтоваться — принять ли ту или другую предлагаемую должность, или ту или другую работу. Помнится, какъ то разъ обратились къ намъ два спеціалиста-инженера за разрѣшеніемъ ихъ сомнѣнія: эти инженеры были единственными въ Баку спеціалистами по сборкѣ и провѣркѣ артиллерійскихъ орудій, и ими было получено предложеніе Азербайджанцевъ собрать и исправить доставшіяся имъ артиллерійскія орудія, за что этимъ инженерамъ было предложено огромное вознагражденіе; предложеніе это послѣ бесѣды съ членами Совѣта было инженерами отклонено и орудія остались не исправленными. Не помню случая, когда бы мнѣніе, высказанное Совѣтомъ, осталось бы не выполненнымъ, за исключеніемъ случая съ однимъ изъ членовъ Совѣта, принявшимъ должность юрисконсульта Совѣта министровъ и не оставившаго этой должности, несмотря на сдѣланное ему Совѣтомъ разъясненіе; понятно, что одновременно съ этимъ онъ вышелъ изъ состава Совѣта.
Націонализація управленія и школы продолжалась. Въ особенности тяжело было положеніе школы. Русскія учебныя заведенія, бывшія правительственныя, или закрывались вовсе съ отобраніемъ при этомъ зданій[15], или же создавались такія условія, при которыхъ оставленіе дѣтей въ этихъ учебныхъ заведеніяхъ было безцѣльнымъ, или же пребываніе дѣтей было связано съ оскорбленіемъ національнаго ихъ чувства; изъ программы такихъ, напримѣръ, предметовъ, какъ географія и исторія, было совершенно исключено преподаваніе русскихъ географіи и исторіи.
Приходилось русскому населенію и русскому обществу самимъ озаботиться созданіемъ частныхъ учебныхъ заведеній какъ начальныхъ, такъ и среднихъ. Въ этомъ дѣлѣ была проявлена и частная иниціатива и иниціатива со стороны Русскаго Національнаго Совѣта, причемъ послѣднимъ было возбуждено соотвѣтствующее ходатайство объ отпускѣ денежныхъ средствъ и передъ Главнокомандующимъ А. И. Деникинымъ. Какъ было разрѣшено это ходатайство Ставкой и Особымъ Совѣщаніемъ — не знаю.
Послѣ ухода изъ Баку англичанъ отношенія Совѣта и Азербайджанскаго правительства, никогда не отличавшіяся искренностью, опредѣленно стали портиться. Наша газета Единая Россія, не замалчивавшая ни одного отрицательнаго факта, какъ въ дѣятельности самого правительства, такъ и азербайджанской администраціи, причемъ каждое сообщеніе предварительно провѣрялось тщательнѣйшимъ образомъ, стала прибѣжищемъ и для всѣхъ тѣхъ изъ числа татаръ, которые не могли найти права и справедливости; намъ неоднократно приходилось печатать письма въ редакцію, исходившія отъ татаръ большею частью изъ глухой провинціи. И не разъ парламентская оппозиція базировалась въ своихъ запросахъ правительству исключительно на сообщеніяхъ нашей газеты.
Явно враждебная самостійнымъ стремленіямъ Азербайджанцевъ наша газета тѣмъ не менѣе продолжала выходить безпрепятственно исключительно по той причинѣ, что закрытіемъ нашей газеты Азербайджанское правительство опасалось навлечь на себя неудовольствіе Добровольческаго командованія. Русскій Національный Совѣтъ учитывался какъ опредѣленная политическая сила не только нашими идейными врагами — Азербайджаномъ, съ одной стороны, и большевиками, съ другой, но и всѣми тѣми, кто съ уходомъ Россіи изъ Баку опредѣленно чувствовалъ себя въ положеніи покинутаго и обездоленнаго. Неоднократно къ нашему заступничеству прибѣгали и армяне, въ особенности, и представители другихъ національностей. И мы дѣлали то, что могли и главнымъ образомъ черезъ нашу прессу. Неоднократно были случаи обращенія къ намъ за полученіемъ національныхъ паспортовъ, въ выдачѣ коихъ, однако, мы отказывали всѣмъ лицамъ, не принадлежащимъ къ одной изъ русскихъ національностей, не желая дать какого либо повода Азербайджанскому правительству обвинить насъ въ превышеніи предоставленныхъ намъ правительствомъ правъ. Когда Добровольческимъ командованіемъ былъ установленъ порядокъ пропуска изъ Азербайджана въ предѣлы территоріи, занятой Добровольческой арміей, по удостовѣреніямъ нашимъ о благонадежности въ отношеніи непринадлежности даннаго лица къ большевикамъ, то въ выдачѣ этихъ удостовѣреній мы не отказывали и лицамъ другихъ національностей.
Помнится мнѣ и такой случай: во время возникновенія осложненій между Азербайджаномъ и частью Карабаха (Шушинскій и Зангезурскій уѣзды, бывшей Елизаветпольской губ.), гдѣ Азербайджанъ настаивалъ ввести свою власть, причемъ въ противномъ случаѣ угрожалъ репрессіями, къ намъ, въ Совѣтъ, явилась депутація изъ нѣсколькихъ человѣкъ армянъ, общественныхъ дѣятелей (среди нихъ — Шушинскій городской голова), которая заявила, что свыше полутораста тысячъ армянъ, тамъ проживающихъ, не желая присоединиться къ Арменіи и считая себя искони русскими подданными, обращаются къ заступничеству нашего Совѣта и просятъ о принятіи мѣръ къ предотвращенію угрожающихъ имъ бѣдъ.
Понятно, что мы ничего иного сдѣлать не могли, какъ направить просьбу эту Союзникамъ въ Тифлисъ и къ А. И. Деникину въ Екатеринодаръ. Деникинъ врядъ ли могъ что-либо сдѣлать, союзники же (англичане) не сдѣлали ровно ничего, ибо въ это время они уже стояли на точкѣ зрѣнія выгодности для нихъ существованія отдѣльныхъ Закавказскихъ республикъ, имѣвшихъ къ тому же лишь видимость государственности и не обладавшихъ никакой реальной властью, что давало имъ (англичанамъ) полную возможность дѣлать въ Закавказьи все, что имъ угодно, не стѣсняясь признанными ими же самими суверенитетами этихъ крошечныхь государствъ.
Въ бытность мою въ Тегеранѣ (съ апрѣля по іюль 1919 года), куда я былъ вызванъ однимъ изъ моихъ русскихъ кліентовъ для содѣйствія ему въ заключеніи имъ договора съ Персіей объ одной концессіи, издавна принадлежавшей русскимъ подданнымъ и сохраненіе коей представляло огромный интересъ и для будущей Россіи[16], мнѣ пришлось прочесть въ Тегеранѣ о закрытіи Азербайджанскимъ правительствомъ ненавистной ему нашей газеты Единая Россія, послѣдовавшемъ въ результатѣ оглашенія газетой какихъ-то свѣдѣній о тайныхъ сношеніяхъ Азербайджана съ Турціей. Вышедшая на другой же день газета Россія должна была по требовашю властей снять и аншлагъ органъ Русскаго Національнаго Совѣта.
По возвращеніи моемъ (въ концѣ іюля 1919 года) въ Баку, мнѣ и женѣ моей пришлось на самихъ себѣ испытать, что въ Баку многое уже измѣнилось. Начать съ того, что меня, почти что коренного жителя Баку, старожила, подвергли такимъ таможеннымъ придиркамъ, какихъ я никогда не испытывалъ нигдѣ заграницей, гдѣ я бывалъ много разъ; прибывшіе же съ нами изъ Персіи на томъ же пароходѣ татары не подвергались даже и осмотру. Намъ стало ясно, что дѣлается это съ нами исключительно потому, что мы — русскіе.
Отъ товарищей по Совѣту пришлось узнать много тяжелаго. Очередной задачей Совѣта — была борьба съ Азербайджанскимъ правительствомъ изъ-за преслѣдованія русскаго офицерства, находившагося въ Азербайджанѣ или прибывшаго туда по какимъ либо поводамъ.
Многіе русскіе офицеры сидѣли по тюрьмамъ въ Баку и въ Ганжѣ (Елизаветполѣ) по обвиненію въ шпіонажѣ и въ службѣ въ добровольческой контръ-развѣдкѣ. Совѣтъ не только дѣятельно отстаивалъ свободу этихъ офицеровъ, но и поддерживалъ матеріально какъ ихъ самихъ, такъ и ихъ семьи. Вмѣстѣ съ другимъ членомъ Совѣта мнѣ пришлось побывать и у Азербайджанскаго военнаго министра, генерала отъ артиллеріи Мехмандарова. И этотъ бывшій русскій генералъ, украшенный двумя георгіевскими крестами и съ честью командовавшій однимъ изъ русскихъ корпусовъ на германскомъ фронтѣ, пытался серьезно насъ увѣрить въ томъ, что въ дѣйствіяхъ русскаго офицера, хотя бы и дѣйствовавшаго въ интересахъ Добровольческой арміи съ цѣлью собранія свѣдѣній о военной готовности Азербайджана, имѣется составъ преступленія измѣны, караемый по Уголовному Уложенію. Напрасно старались мы убѣдить генерала Мехмандарова въ томъ, что русскіе офицеры могли бы быть обвиняемы въ измѣнѣ, если бы дѣйствовали противъ интересовъ Добровольческой русской арміи, и что въ этомъ случаѣ иниціатива преслѣдованія могла принадлежать только русскому командованію, а не Азербайджанскому; что въ Уголовномъ Уложеніи, законѣ русскомъ, не имѣется преступленія — измѣны противъ Азербайджана, а противъ Родины, — то-есть Россіи.
Генералъ Мехмандаровъ заявилъ, что Уголовное Уложеніе уже введено въ дѣйствіе и въ Азербайджанѣ, но съ тѣмъ, что законъ надо понимать такъ: — вездѣ, гдѣ говорится о Россіи, надо подразумѣвать Азербайджанъ; противъ подобнаго генеральскаго аргумента мы тутъ же выдвинули, понятно, цѣлый рядъ аргументовъ правового порядка, коими ген. Мехмандаровъ немало былъ смущенъ. Мы не могли не обратить его вниманія и на то, что русскіе офицеры имѣли полное основаніе надѣяться на безпристрастіе Азербайджанской военной юстиціи, разъ таковая находилась въ рукахъ русскаго же стараго офицера, каковымъ является онъ самъ, генералъ Мехмандаровъ.
Тогда же я узналъ и о результатахъ Русскаго съѣзда въ Тифлисѣ: на съѣздъ этотъ съѣхалось съ разныхъ концовъ Закавказья около полутораста (кажется) русскихъ делегатовъ. Предсѣдательствовалъ на Съѣздѣ с.-р. Лебедевъ. Соціалисты изъ Тифлисскаго Русскаго Національнаго Совѣта уже во время выборовъ на мѣстахъ развили сильную агитацію, причемъ главной задачей являлось доказать, что только они одни стоятъ на защитѣ права народа и завоеваній революціи, на которую, яко бы, посягаютъ кадеты-деникинцы изъ Баку, несущіе вмѣстѣ съ поддерживаемой ими Добровольческой арміей новое рабство широкимъ народнымъ низамъ. Соціалисты разсчитывади имѣть на Съѣздѣ внушительное количество голосовъ.
Съѣздъ открылся рядомъ привѣтствій, въ томъ числѣ и отъ Грузинскаго правительства, приславшаго на Съѣздъ одного изъ своихъ представителей, который пообѣщалъ отъ имени своего правительства субсидіи что-то въ милліонъ рублей. (Если вспомнить, что Грузія присвоила русскаго казеннаго имущества на многія сотни милліоновъ полноцѣнныхъ рублей, то что значитъ эта подачка русскимъ людямъ въ милліонъ рублей грузинскими бонами!)
Нѣсколько дней ушло на споры по вопросу — считать ли Съѣздъ правомочным, при составѣ собравшихся, или нѣтъ, на разрѣшеніе вопросовъ, подлежавшихъ его обсужденію. Во время этихъ дебатовъ лидеры кадетовъ М. Подшибякинъ, Ю. Семеновъ и другіе, коихъ назвать сейчасъ, къ сожалѣнію, не могу, оказали замѣтное вліяніе на делегатовъ Съѣзда, которые стали перестраиваться въ нежелательномъ для гг. соціалистовъ порядкѣ. Тогда Президіумъ Съѣзда поставилъ на очередь вопросъ о правильности мандатовъ, представленныхъ делегатами, и, признавъ недостаточность мандатовъ делегатовъ Бакинской группы, какъ не выбранныхъ въ порядкѣ, указанномъ въ Положеніи о выборахъ, изданномъ Тифлисскимъ Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ (несмотря на состоявшееся уже по этому предмету въ Баку соглашеніе), исключилъ всю эту группу, что-то свыше 30-ти делегатовъ, особенно имъ, соціалистамъ, опасныхъ; тогда со Съѣзда ушелъ еще цѣлый рядъ делегатовъ, въ томъ числѣ и правыхъ организацій, и на Съѣздѣ осталось что-то около 70—80 делегатовъ, возглавляемыхъ содіалистами Лебедевымъ (эс-эромъ) и Стрѣлковскимъ (эс-декомъ), послѣ чего Съѣздъ объявилъ себя Первымъ русскимъ рабоче-крестьянскимъ Съѣздомъ, принявшимъ, между прочимъ, и упомянутый выше милліонъ отъ Грузинскаго правительства.
Я не могъ выдержать въ Баку болѣе нѣсколькихъ дней, до того тяжела была политическая атмосфера для насъ, русскихъ людей, и съ радостью я принялъ отъ Совѣта порученіе къ А. И. Деникину и къ Особому Совѣщанію по цѣлому ряду нашихъ русскихъ національныхъ дѣлъ. Въ первыхъ числахъ августа 1919 года, въ самый разгаръ побѣдоноснаго движенія Добровольческой арміи на сѣверъ, я выѣхалъ съ женою изъ Баку, совершенно не предполагая въ тотъ моментъ, что мы уже болѣе не вернемся въ Баку. Нѣсколькими днями раньше нашего возвращенія въ Баку изъ Персіи выѣхалъ на Сѣверный Кавказъ и А. К. Леонтовичъ, сложившій съ себя полномочія Предсѣдателя Центродома и избранный единогласно тутъ же его почетнымъ предсѣдателемъ во вниманіе къ заслугамъ, оказаннымъ имъ населенно города Баку безъ различія національностей.
Нѣсколько недѣль спустя (недѣли двѣ-три) товарищи мои по Совѣту сообщили мнѣ о томъ, что министръ юстиціи Азербайджанскаго правительства издалъ обязательное постановленіе о томъ, что всѣ присяжные повѣренные, проживающіе въ Азербайджанѣ и не состоящіе въ его подданствѣ, буде желаютъ впредь пользоваться своими сословными и профессіональными правами, должны быть заново приняты въ сословіе Азербайджанской Судебной Палатой. Для юристовъ смыслъ этого дикаго распоряженія былъ ясенъ: всѣ неугодные Азербайджанскому правительству члены сословія могли быть не приняты Судебной Палатой по такъ-называемымъ основаніямъ не формальнымъ.
И такъ какъ въ составѣ Русскаго Національнаго Совѣта былъ цѣлый рядъ адвокатовъ и, притомъ, для Азербайджанцевъ совершенно не пріемлемыхъ (однимъ изъ нихъ явился и я), то для насъ было ясно, что затѣя министра юстиціи имѣла въ виду лишить насъ нашего адвокатскаго званія со всѣми отсюда вытекающими послѣдствіями.
Я не удержался и изъ Ессентуковъ, гдѣ я въ то время лѣчился, написалъ и съ вѣрною оказіей послалъ министру юстиціи рѣзкую отповѣдь, въ коей не только изобличалъ его въ грубомъ невѣжествѣ и забвеніи элементарныхъ нормъ права, но и заявлялъ ему въ самой категорической формѣ, что не признаю за нимъ даже и права именоваться министромъ государства, еще и не признаннаго de jure въ порядкѣ, установленномъ нормами международнаго права, и тѣмъ болѣе государства, отдѣлившагося отъ Россіи безъ ея на то согласія. Это мое письмо, оказывается, произвело впечатлѣніе разрывного снаряда, и Азербайджанское правительство отвѣтило на него постановлёніемъ — считать меня изгнаннымъ навсегда изъ предѣловъ Азербайджана съ полной конфискаціей моего имущества.
Связь моя съ Закавказьемъ оказалась, такимъ образомъ, окончательно прерванной.
Уѣзжая, я оставилъ свою квартиру въ распоряженіи военнаго агента Добровольческой арміи полк. генеральнаго штаба Палицына, который въ ней и поселился и давалъ въ ней пріютъ многимъ изъ офицеровъ Русской арміи, въ томъ числѣ и генералу отъ инфантеріи Н. Н. Баратову, чрезвычайному послу А. И. Деникина въ Закавказьи.
На этомъ, собственно, заканчиваются личныя мои переживанія, относящіяся къ развитію русской смуты въ Закавказьи, но мнѣ представляется важнымъ сообщить еще о нѣкоторыхъ эпизодахъ изъ послѣдующаго, имѣющихъ нѣкоторый историческій интересъ.
Съ какимъ нетерпѣніемъ жаждали мы съ женой пріѣхать, наконецъ, въ Петровскъ-Дагестанскій и вступить на территорію, занятую прочно Добровольческой арміей.
Вмѣсто обычнаго суточнаго перехода отъ Баку до Петровска мы, благодаря шторму, пришли лишь на четвертый день къ вечеру.
Петровскъ производилъ впечатлѣніе большой морской военной базы и вообще военнаго центра. Масса солдатъ и матросовъ, недурно одѣтыхъ и, повидимому, дисциплинированныхъ; много офицерства всякаго рода оружія и, въ особенности, моряковъ.
Насъ обѣщали отправить по желѣзной дорогѣ, благодаря документамъ, даннымъ мнѣ Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ, на другой день утромъ, и мы вернулись ночевать на пароходъ.
Здѣсь ждало насъ первое разочарованіе: часовъ около девяти вечера въ каютъ-кампанію ввалилась ватага пьяныхъ офицеровъ, въ томъ числѣ нѣсколько моряковъ; большая ихъ часть, какъ оказалось впослѣдствіи, принадлежала къ составу Петровской контръ-развѣдки и какихъ-то тыловыхъ штабовъ. Господа эти потребовали, чтобы каютъ-кампанія была очищена для нихъ и чтобы имъ немедленно подано было вино; грубая ругань и оскорбленія посыпались въ отвѣтъ на просьбы капитана парохода и мои удалиться съ парохода и дать намъ всѣмъ возможность отдохнуть послѣ утомительнаго морского перехода; послышались крики, что мы — большевики и жиды и что мы будемъ немедленно арестованы. Безобразіе это прекратилось лишь тогда, когда я вернулся на пароходъ въ сопровожденіи комендантскаго плацъ-адъютанта, который удалилъ безобразниковъ.
На насъ вся эта сцена произвела угнетающее впечатлѣніе, въ особенности въ связи съ тѣмъ, что тогда же пришлось услышать отъ многихъ о безобразіяхъ, творимыхъ добровольческими офицерами и властями въ тылу арміи. Явленіе, которое пришлось наблюдать повсюду въ тылу арміи, — неимовѣрное переполненіе этого тыла фланирующимъ и ничего не дѣлающимъ, абсолютно здоровымъ офицерствомъ: группа Минеральныхъ Водъ (Кисловодскъ, Пятигорскъ и Ессентуки) и самый Ростовъ, гдѣ я прожилъ нѣсколько мѣсяцевъ, были полны офицерствомъ, пьянствующимъ, безобразничающимъ и ничего рѣшительно не дѣлавшимъ.
Связь съ Баку и съ Русскимъ Національнымъ Совѣтомъ я поддерживалъ черезъ пароходныя Конторы въ Петровскѣ довольно аккуратно.
Информація по поводу происходившаго въ Баку и въ Закавказьи была довольно слабая, и я дѣятельно принялся за работу по информаціи какъ въ печати, такъ и въ политическихъ организаціяхъ. Будучи избранъ членомъ Кисловодской (а затѣмъ и Ростовской) группы Всероссійскаго Національнаго Центра, мнѣ пришлось сдѣлать какъ въ Кисловодскѣ, такъ и въ Ростовѣ нѣсколько докладовъ о положеніи въ Азербайджанѣ и въ Персіи.
Въ началѣ сентября (1919 года) мнѣ и покойному А. К. Леонтовичу пришлось присутствовать у генерала Эрдели (въ Пятигорскѣ) на докладѣ нѣкоего г. Фальборка, именовавшагр себя профессоромъ, но на самомъ дѣлѣ не имѣвшаго никакого отношенія къ ученому міру. Этотъ господинъ игралъ въ верхахъ Добровольческаго Командованія и кругахъ Особаго Совѣщанія какую-то странную роль; онъ кого-то информировалъ о положеніи на окраинахъ, ему оказывали особое содѣйствіе во время его поѣздокъ по Закаспію и Закавказью и, видимо, были склонны прислушиваться къ тому, что г-нъ Фальборкъ изрекалъ. Вышеупомянутый докладъ, на который попали А. Леонтовичъ и я по спеціальному приглашенію ген. Эрдели, былъ предназначенъ для чиновъ штаба генерала Эрдели въ цѣляхъ освѣдомленія ихъ съ тѣмъ, что дѣлается въ мусульманскихъ массахъ на нашихъ южныхъ окраинахъ.
И то, что мнѣ пришлось услышать отъ г. Фальборка, такъ существенно расходилось съ тѣмъ, что пришлось видѣть намъ самимъ въ теченіи двухъ съ лишнимъ лѣтъ и съ тѣми впечатлѣніями, которыя были получены нами, что и А. Леонтовичъ, и я не могли удержаться отъ рѣзкой критики всего выслушаннаго доклада, сущность котораго сводилась къ слѣдующему:
Мусульманство во всемъ мірѣ имѣетъ огромное число послѣдователей; въ мусульманствѣ наблюдаются объединительныя теченія, угрожающія вылиться въ мощную всемусульманскую организацію; и такъ какъ Россія въ число своихъ подданныхъ включаетъ до 30-ти милліоновъ мусульманъ, то Россія должна въ этомъ движеніи сыграть руководящую роль, замѣнивъ собою Германію, которая мѣтила встать во главѣ мусульманскаго міра; Россія должна привлечь къ себѣ симпатіи этого міра, всячески идти навстрѣчу стремленіямъ мусульманъ къ объединенію, и однимъ изъ практическихъ путей къ достиженію Россіей симпатій со стороны мусульманъ должно быть — объявленіе въ Россіи наряду съ православіемъ господствующей религіей и ученіе Магомета. Дальше, кажется, уже и идти некуда!
Съ г. Фальборкомъ, на котораго я, повидимому, произвелъ неблагопріятное впечатлѣніе, мнѣ пришлось еще разъ встрѣтиться, кажется, въ ноябрѣ 1919 г., въ Ростовѣ на Дону. Оказывается, что къ тому времени г. Фальборку удалось создать какое-то Общество охраны окраинъ Россіи, гдѣ Фальборкъ игралъ роль предсѣдателя, а однимъ изъ членовъ этого Общества состоялъ уже упомянутый выше г. Виноградовъ, также именовавшій себя профессоромъ, бывшій членъ Славяно-русскаго Общества и членъ Азербайджанскаго Парламента; оба эти господина (Фальборкъ и Виноградовъ) энергично протестовали противъ принятія меня въ члены Общества охраны окраинъ Россіи, куда нѣкоторые друзья мои хотѣли меня провести, какъ старожила Закавказья.
Кстати, о М. Виноградовѣ, — въ бытность мою въ предѣлахъ Добровольческой арміи мнѣ пришлось получить вполнѣ достовѣрныя свѣдѣнія о томъ, что онъ занимался шпіонажемъ въ пользу Азербайджана; всѣ эти свѣдѣнія тогда же были переданы мною ген. Эрдели. Я былъ, поэтому, не мало удивленъ, когда не только увидѣлъ М. Виноградова въ Ростовѣ, но и удостовѣрился лично, что онъ состоитъ на службѣ въ Министерствѣ Земледѣлія.
Не менѣе былъ я удивленъ и тѣмъ, что заслужившій не меньшую отрицательную извѣстность среди русскихъ людей въ Баку — полк. Олонгренъ (также членъ Славяно-русскаго Общества и членъ Азербайджанскаго парламента) также устроился въ администраціи въ предѣлахъ Добровольческой арміи, занимая должность начальника губернской стражи. Эти оборотни пристроились, благодаря оказавшимся у нихъ связямъ, въ той самой Добровольческой арміи, противъ которой они раньше сами же и работали, и агитировали; какъ я указывалъ выше, и тотъ, и другой вотировали за кредиты на расходы Горской республики на ея борьбу съ А. И. Деникинымъ и съ Добровольческой арміей. Можно ли было отъ подобныхъ людей ожидать жертвеннаго подвига? Несомнѣнно, что присутствіе подобныхъ людей въ станѣ анти-большевистскаго движенія было одной изъ многихъ и, думаю, не послѣдней причиной его крушенія.
Я переѣхалъ въ началѣ сентября въ Ростовъ въ связи съ тѣмъ, что мнѣ приходилось проводить въ Особомъ Совѣщаніи и въ разныхъ министерствахъ рядъ ходатайствъ нашего Русскаго Національнаго Совѣта. Во всѣхъ учрежденіяхъ, начиная съ Особаго Совѣщанія и министерствъ, царили удручающій бюрократизмъ и рутина. Повсюду было огромное количество чиновниковъ, исписывалась масса бумаги — живого же дѣла не было видно.
На свѣжаго человѣка, какъ я, все это производило гнетущее, тяжелое впечатлѣніе.
Нездоровая атмосфера спекуляціи и взяточничества висѣли надъ всѣмъ аппаратомъ власти. Слухи, сплетни, чудовищный вымыселъ совершенно затемняли дѣйствительную картину развертывавшихся событій и придавали повседневности какой-то тревожный характеръ. Руки сами собой опускались, ибо утрачивалась надежда на то, чтобы можно было вообще что-нибудь сдѣлать, чему-то хоть сколько-нибудь помочь.
Прежде всего, чувствовалось, что аппаратъ власти въ дѣлѣ гражданскаго управленія не соразмѣренъ ни съ территоріей, занятой Добровольческой арміей, ни съ размахомъ той борьбы, которая велась на фронтѣ.
Вмѣсто организаціи побѣды и принятія мудрыхъ мѣръ къ предупрежденію тѣхъ бѣдствій, которыя необходимо предвидѣть при перемѣнчивости военнаго счастья, тылъ, неимовѣрно разросшійся, поглощалъ все свое вниманіе предположеніями о будущихъ судьбахъ покоренной и отнятой у большевиковъ Россіи.
Во время сентябрьскихъ боевъ подъ Царицынымъ мнѣ пришлось побывать въ Царицынѣ, куда я ѣздилъ вмѣстѣ съ ген. Эрдели, предложившимъ мнѣ проѣхать въ его поѣздѣ. Я впервые видѣлъ тогда ген. Врангеля, и онъ произвелъ на меня лично очень глубокое впечатлѣніе. Бои были тяжелые и происходили они подъ самымъ городомъ, полусожженнымъ, полуразрушеннымъ. И тѣмъ не менѣе, глядя на ген. Врангеля и видя отношеніе къ нему окружающихъ и подчиненныхъ, чувствовалось, что Царицынъ находится въ надежныхъ рукахъ и что не взять его большевикамъ.
Мнѣ, не военному человѣку, стало ясно, что ударъ по Совѣтской Россіи долженъ былъ вестись отсюда по Волгѣ, которая къ тому же такъ была нужна будущей Россіи, освобожденной отъ большевиковъ, какъ и побѣдоносно наступающей противъ нихъ арміи. Мнѣ, просидѣвшему два съ лишнимъ года въ Баку, стало воочію ясно, насколько необходимо пробить Волгу до Каспійскаго моря — взятіемъ Астрахани, лежавшей у ген. Врангеля въ тылу. И въ бытность мою въ Ростовѣ я изготовилъ докладъ на имя Главнаго Командованія по предмету необходимости овладѣнія Астраханью во что бы то ни стало. Мнѣ не посовѣтовали соваться съ этимъ докладомъ ни въ Ставку, ни въ Особое Совѣщаніе и посовѣтовали прочесть его въ Національномъ Центрѣ, указывал, что президіумъ Центра, пользующійся вліяніемъ у А. И. Деникина, скорѣе сможетъ что-либо сдѣлать. Докладъ мой не состоялся въ назначенный день за неприбытіемъ достаточнаго числа членовъ, не состоялся и во второй разъ по той же причинѣ, несмотря на широкую публикацію, и состоялся лишь въ послѣднихъ числахъ ноября, когда Добровольческая армія уже безудержно катилась отъ Харькова.
Не имѣла никакого успѣха и моя попытка созданія какого-либо органа изъ общественныхъ дѣятелей и освѣдомленныхъ людей для изученія вопросовъ о судьбѣ русскаго дѣла въ Закавказьи. Благодаря участію нѣкоторыхъ моихъ друзей, мнѣ удалось познакомиться съ членомъ Государственной Думы В. А. Степановымъ, также уроженцемъ Закавказья, и я подалъ ему свой докладъ, сводившійся, главнымъ образомъ, къ тому, что проектируемый органъ (названный имъ Совѣщаніе по Кавказскимъ дѣламъ) долженъ былъ сосредоточить въ себѣ всю полноту тѣхъ свѣдѣній, которыя были разбросаны по разнымъ министерствамъ, объединить всю информацію и разрабатывать необходимыя мѣропріятія и планъ политики на этой окраинѣ. В. А. Степановъ, горячо взявшійся за осуществленіе этой идеи, недѣли черезъ двѣ, при встрѣчѣ со мною, сказалъ мнѣ, что событія на фронтѣ врядъ ли позволятъ разсчитывать на осуществленіе моего проекта.
Если случится чудо и мы удержимся, тогда и поговоримъ, были послѣднія слова, сказанныя мнѣ В. А. Степановымъ. Настроеніе въ Ростовѣ было ужасное, близкое къ паникѣ. Съ фронта каждый день доходили ужасныя вѣсти — фронтъ неудержимо катился назадъ.
Припоминается мнѣ еще одинъ эпизодъ изъ Ростовскаго періода моей жизни. Въ началѣ октября, не знаю, по чьему именно совѣту, ко мнѣ обратился кн. Л. Магаловъ (полковникъ, въ то время генералъ грузинскаго производства), тотъ самый Магаловъ, имя коего связывалось съ кошмарными шамхорскими событіями (см. гл. VIII). Магаловъ объяснилъ мнѣ, что онъ не можетъ добиться принятія его ни А. И. Деникинымъ, ни генералами Романовскимъ и Лукомскимъ; а, между тѣмъ, по словамъ Магалова, онъ пріѣхалъ съ предложеніемъ, которое должно было бы живо заинтересовать Главное Командованіе Добровольческой арміи. За нимъ, Магаловымъ, стоятъ яко-бы до 30-ти тысячъ грузинъ, офицеровъ и солдатъ, которые пойдутъ за нимъ всюду, куда онъ ихъ поведетъ. Воспользоваться этимъ кадромъ живой силы для борьбы съ большевиками необходимо; однако, учитывая натянутая отношенія, создавпшіяся у А. И. Деникина съ Грузинскимъ правительствомъ, нельзя и думать о какихъ либо формированіяхъ на территоріи Грузіи; необходимо всю эту массу людей перебросить на сѣверный Кавказъ (черезъ хребетъ) и начать формированіе готовыхъ воинскихъ частей, главное конницы и конной артиллеріи, около Владикавказа. Въ разговорѣ со мною Магаловъ какъ бы конфиденціально добавлялъ мнѣ, что и Грузинское правительство съ Н. Жорданія и Е. П. Гегечкори за осуществленіе этого проекта и благословляютъ Магалова на это дѣло, ибо они яко бы сознаютъ необходимость побѣды надъ большевиками, и вмѣстѣ съ тѣмъ считаютъ, что Грузія, хотя бы и не офиціально, не открыто, учитывая свои будущія отношенія съ анти-большевистской Россіей, должна что-то сдѣлать для сверженія ига большевиковъ.
На поставленный мною Магалову прямо вопросъ — что же ему нужно и чѣмъ я могу быть ему полезенъ, Магаловъ мнѣ сказалъ, что на переброску указаннаго выше количества людей ему нужно 30 милліоновъ рублей (сумма даже по тогдашнимъ временамъ огромная); что же касается меня, то я долженъ ему посодѣйствовать получить аудіенцію.
Я повидался съ Начальникомъ Генеральнаго Штаба, генераломъ Вязьмитиповымъ, и узналъ отъ него, что Магаловъ уже у него былъ и что затѣя его ему извѣстна и что лично онъ, генералъ Вязьмитиновъ, серьезнаго значенія словамъ Магалова не придаетъ.
Я разсказалъ объ этомъ эпизодѣ, какъ очень характерномъ: кто только ни являлся въ Добровольческую армію съ тѣми или иными предложеніями, въ особенности же съ такими, въ основѣ которыхъ лежала возможность заполучить ту или другую крупную сумму денегъ! Я весьма сомнѣваюсь, чтобы о затѣѣ Магалова было что-либо извѣстно Гегечкори, Жорданія или еще кому-либо изъ состава правительства Грузіи.
Лично мнѣ, человѣку гражданскому и общественному дѣятелю, нечего уже было дѣлать въ Ростовѣ, гдѣ со дня на день яснѣе становились агонія арміи и развалъ фронта. Однако, выбраться изъ Ростова было далеко не такъ легко, въ особенности человѣку, не располагавшему лишними деньгами. Жена моя и родные оставались въ Кисловодскѣ, а времена были такія, когда, разставшись съ родными на время, легко было и вовсе ихъ потерять. Доставъ около 9-10 декабря билетъ на Кисловодскъ послѣ неимовѣрныхъ хлопотъ и заплативъ кому-то черезъ комиссіонера большія для меня деньги, я выѣхать, однако, не смогъ, такъ какъ всѣ поѣзда оказались отмѣнены вслѣдствіе сплошного движевія отходившихъ, подъ натискомъ красныхъ, воинскихъ эшелоновъ. И такъ какъ никому не было въ точности извѣстно, когда именно пойдутъ поѣзда, то я въ день два раза бѣгалъ черезъ весь городъ на вокзалъ и обратно. Погода, какъ нарочно, стояла ужасная: то хлопьями валилъ снѣгъ, то начиналась оттепель, то начинало сильно морозить. Я безуспѣшно пробѣгалъ дней восемь-девять и конца этому видно не было.
На мое счастье, у знакомыхъ я встрѣтился съ выборнымъ Астраханскимъ наказнымъ атаманомъ Ляховымъ (по профессіи присяжнымъ повѣреннымъ), съ которымъ я былъ знакомъ и раньше; благодаря любезности Ляхова, взявшаго меня съ собой въ вагонъ, я наконецъ выѣхалъ изъ Ростова и послѣ цѣлаго ряда мытарствъ (то насъ держали неизвѣстно почему на станціяхъ, то не давали паровоза) черезъ два дня добрался къ семьѣ.
На группахъ Минеральныхъ Водъ, то-есть въ Кисловодскѣ, Ессентукахъ и Пятигорскѣ, гдѣ скопилось, съ одной стороны, значительное количество раненыхъ и часть изъ нихъ съ семьями, а съ другой стороны, компактная масса русскихъ буржуазіи и аристократіи, я засталъ полнѣйшее смятеніе. Вездѣ и у всѣхъ былъ одинъ разговоръ — куда и какъ бѣжать.
Въ улучшеніе боевой обстановки никакой и ни у кого вѣры не было и всѣ думали лишь о спасеніи. Бѣжали кто черезъ Владикавказъ и горы на Тифлисъ, кто — на Новороссійскъ. Съ каждымъ днемъ возможность выѣзда затруднялась, какъ по недостатку поѣздныхъ составовъ, такъ и потому, что магистраль на Екатеринодаръ и Ростовъ была забита составами воинскихъ эшелоновъ и всевозможныхъ поѣздовъ особаго назначенія. Эвакуація изъ Ростова была въ полномъ разгарѣ, причемъ происходила она въ условіяхъ катастрофическихъ.
Никакого порядка въ эвакуаціи населенія группы Минеральныхъ Водъ также не было. Выѣхать можно было лишь при особенно счастливыхъ данныхъ, по протекціи, или за колоссальныя взятки.
Черезъ день или два я съѣздилъ къ ген. Эрдели въ Пятигорскъ посовѣтоваться съ нимъ, что мнѣ дѣлать лично съ собой и семьей. Отъ ген. Эрдели я услышалъ опредѣленное заявленіе, что положеніе — катастрофическое и спасти это положеніе уже ничто не сможетъ; что черезъ мѣсяцъ — два, самое большое — весь Сѣверный Кавказъ будетъ въ рукахъ большевиковъ, а потому тѣмъ, кому выѣхать нужно (то-есть тѣмъ, кому угрожаетъ неминуемый разстрѣлъ), лучше выѣзжать сейчасъ. Въ частности мнѣ ген. Эрдели посовѣтовалъ уѣхать немедленно и посовѣтовалъ сдѣлать это также и тѣмъ изъ моихъ друзей, кто былъ скомпрометированъ въ глазахъ большевиковъ. Ген. Эрдели предоставилъ въ мое распоряженіе изъ своего личнаго поѣзда большой классный вагонъ II класса и предложилъ мнѣ дать ему списокъ всѣхъ тѣхъ, которые поѣдутъ со мною.
Не скрою, что всѣ приготовленія къ отъѣзду мы по необходимости дѣлали въ глубочайшей тайнѣ, и 5-го января (ст. ст.) вечеромъ я самъ пригналъ въ Кисловодскъ данный мнѣ вагонъ, ночью произвелъ посадку всѣхъ тѣхъ, которые должны были ѣхать со мною, и утромъ, съ первымъ дачнымъ поѣздомъ, мы ушли въ сторону станціи Минеральныя Воды на Петровскъ.
Лично я выбралъ направленіе на Петровскъ и дальше въ Персію потому, что ясно представлялъ себѣ путь на Новороссійскъ и далѣе — или за границу, или въ Крымъ — невозможнымъ, какъ вслѣдствіе отсутствія необходимыхъ для существованія денежныхъ средствъ, такъ и потому, что Новороссійскъ не могъ пропустить всего того людского потока, который въ него отовсюду стремился.
Я не могъ направиться и въ Закавказье — Азербайджанъ и Грузію, что должно быть ясно изъ всего уже разсказаннаго мною. Оставался Петровскъ и послѣднее прибѣжище — Персія, съ которой я былъ хорошо уже и раньше знакомъ.
Часть нашихъ спутниковъ держала то же направленіе, что и я; остальные пробирались черезъ Петровскъ въ Баку и дальше.
Приблизительно дней за десять до нашего отъѣзда изъ Кисловодска въ домѣ одного изъ гласныхъ города Ростова на Дону и виднаго общественнаго дѣятеля собрались, по приглашенію, человѣкъ двадцать общественныхъ и финансовыхъ дѣятелей. О цѣли собранія намъ предварительно ничего не было сообщено. Здѣсь мы встрѣтились (лично я — впервые) съ г. Тверскимъ, бывшимъ прокуроромъ Московскаго Окружнаго Суда и впослѣдствіи Саратовскимъ губернаторомъ, если не ошибаюсь. О Тверскомъ въ бытность мою въ Ростовѣ осенью 1919 года мнѣ пришлось слышать какъ объ одномъ изъ наиболѣе энергичныхъ дѣятелей министерства внутреннихъ дѣлъ въ правительствѣ А. И. Деникина; въ послѣднее же время говорили о большой близости Тверского къ ген. Врангелю.
Тверской, оговорившись, что бесѣдуетъ съ нами частнымъ образомъ и чисто-конфиденціально, повелъ рѣчь о томъ, что звѣзда А. И. Деникина закатывается; что дѣло, начатое Добровольческой арміей, проиграно безвозвратно и, врядъ ли, дѣло борьбы съ большевиками можетъ быть продолжено, если во главѣ его останутся тѣ же лица, которыя возглавляли его до сихъ поръ. Но борьба все же не безнадежна, если у борющихся будетъ новый вождь, въ котораго будетъ вѣра; что такой вождь имѣется и выдвинутъ онъ въ процессѣ самой борьбы съ большевиками; что за этимъ вождемъ пойдутъ и войска, и казаки, и народныя массы.
И когда однимъ изъ присутствующихъ было названо имя барона П. Н. Врангеля, то Тверской сказалъ, что именно его онъ и имѣлъ въ виду, говоря о вождѣ. Оговорившись, что самъ ген. Врангель не при чемъ во всей бесѣдѣ, имъ, Тверскимъ, затѣянной, Тверской вмѣстѣ съ тѣмъ просилъ насъ высказаться о томъ, что мы думаемъ о кандидатурѣ ген. Врангеля и полагаемъ ли мы, что общественность пойдетъ за ген. Врангелемъ и что финансовые круги дадутъ ему свою поддержку.
Отвѣтъ нашъ, почти единогласный, — былъ отрицательный и не потому, что личность самого ген. Врангеля заключала въ себѣ какія либо качества, не внушавшія вѣры въ его патріотизмъ и въ его готовность пойти на жертву. Наоборотъ, всѣми были подчеркнуты исключительныя личныя качества генерала Врангеля; но, указывалось на то, что въ переживаемый моментъ, когда въ сущности армія уже агонизируетъ, то и ген. Врангель врядъ ли, при всей его личной храбрости и выдающихся талантахъ полководца, сможетъ что-либо сдѣлать. А, далѣе, выдвигалось соображеніе и о томъ, что дальнѣйшая борьба съ большевиками должна быть ведена подъ такими лозунгами, притомъ при безусловно честномъ проведеніи ихъ въ жизнь, которые могли бы привлечь къ новой, въ сущности, борьбѣ широкія народныя массы и, прежде всего, крестьянство.
Разговоръ съ Тверскимъ дальнѣйшихъ слѣдствій не имѣлъ. Поскольку ген. Врангель былъ посвященъ въ затѣю г. Тверского — не знаю, но Тверской это категорически отрицалъ.
Самъ ген. Врангель въ тѣ дни пріѣзжалъ на нѣсколько дней въ Кисловодскъ.
Прибывъ около 12 часовъ дня на ст. Минеральныя Воды, откуда насъ должны были отправить съ первымъ отходящимъ любымъ поѣздомъ, мы застали на этой большой станціи полное смятеніе и самые разнообразные толки.
Военное начальство, ген. К., заявляло, что не ручается за безопасность нашего проѣзда, ибо возможно, что сообщенія съ Петровскомъ черезъ Моздокъ уже нѣтъ, такъ какъ большевики заняли уже Кизляръ и ведутъ наступленіе на Червленную-узловую, куда сейчасъ идутъ на помощь казачьи части съ Терскимъ атаманомъ во главѣ; что не лучше положеніе и на самой станціи Минеральныя Воды, гдѣ, несмотря на присутствіе двухъ эскадроновъ кавалеріи (не надежныхъ), ежеминутно ожидаютъ выступленія мѣстныхъ большевиковъ.
Приблизительно черезъ часъ насъ прицѣпили дѣйствительно къ воинскому поѣзду, и мы пошли на авось.
Ночью мы прошли ст. Моздокъ, гдѣ насъ прицѣпили къ другому поѣзду, въ составѣ котораго шло десять вагоновъ артиллерійскихъ снарядовъ для Петровска. Мы шли, все болѣе и болѣе задерживаясь на станціяхъ, чѣмъ ближе мы подходили къ Червленной-узловой. На послѣднемъ разъѣздѣ насъ задержали довольно основательно, причемъ отъ коменданта разъѣзда я узналъ, что бои идутъ верстахъ въ 8—10 отъ самой станціи Червленной-узловой. Лишь благодаря тому, что я везъ секретныя бумаги на имя Командующаго Петровскимъ отрядомъ и на имя Командующаго Каспійскимъ Флотомъ и что въ составѣ поѣзда были вагоны со снарядами, насъ протолкнули наконецъ въ Червленную. По серьезному настроенію, господствовавшему на станціи среди военныхъ, было ясно видно, что мы попали въ самую гущу боевой обстановки; свѣдѣнія все же были скорѣе успокоительныя, ибо говорили, что съ подходомъ резервовъ (терскихъ казаковъ) красныхъ отогнали и они отходятъ назадъ.
Но тутъ явилось другое препятствіе: машинистъ заявилъ, что онъ дальше не повезетъ поѣзда и уходитъ черезъ Гудермесъ въ депо, въ Грозный. Сложились и дали машинисту огромную взятку, послѣ чего онъ согласился идти немедленно до Петровска. Уже передъ выходомъ комендантъ станціи сообщилъ мнѣ по секрету, что за Гудермесомъ и до Хасавъ-Юрта, по его свѣдѣніямъ, испорчено бандами большевиковъ-горцевъ полотно желѣзной дороги. Несмотря на это и на наступившую уже темноту и валившій хлопьями снѣгъ, мы двинулись дальше и, слава Богу, въ 7 часовъ утра пришли благополучно въ Петровскъ. Путешествія этого я никогда не забуду, въ особенности потому, что, не желая поднимать паники среди сорока съ лишнимъ пассажировъ нашего вагона, я никому не сообщалъ обо всѣхъ угрожавшихъ намъ опасностяхъ и переживалъ все это одинъ.
Въ Петровскѣ мы встрѣтились съ выѣхавшимъ недѣли за двѣ до насъ въ Петровскъ неутомимымъ А. К. Леонтовичемъ, который, не успѣвъ пріѣхать туда, уже и тамъ взялся вновь за общественную работу и былъ единогласно избранъ директоромъ-распорядителемъ Городского Кооператива.
Въ Петровскѣ, гдѣ я пробылъ всего лишь нѣсколько дней, настроеніе было весьма подавленное въ связи съ выясняющимся разваломъ Добровольческой арміи. До открытія навигаціи на 12-ти футовомъ Астраханскомъ рейдѣ, то-есть до конца марта по старому стилю, Петровску не угрожала непосредственная опасность отъ сосредоточеннаго въ Астрахани и въ устьѣ Волги краснаго флота. Но, съ открытіемъ навигаціи, красный флотъ, по имѣвшимся у командованія свѣдѣніямъ, отремонтированный заново и значительно усиленный переводомъ изъ Балтійскаго флота по Волгѣ, въ концѣ прошлой навигаціи, большого количества мореходныхъ миноносцевъ, вооруженныхъ сильной и дальнобойной артиллеріей, представлялъ для Петровска настолько реальную угрозу, что вопросъ объ эвакуаціи Петровска долженъ былъ быть разрѣшенъ до срока выхода въ море краснаго флота. И хотя у Добровольческой арміи имѣлось значительное количество кораблей, вооруженныхъ артиллеріей даже болѣе сильной, чѣмъ у большевиковъ, но всѣ рѣшительно суда Добровольческаго флота нуждались въ капитальномъ ремонтѣ. Однако, ремонтъ этотъ могъ быть произведенъ только въ Баку, гдѣ имѣлись и доки и всѣ необходимыя средства и части, но Азербайджанъ категорически отказывалъ Добровольческому Командованію въ соотвѣтствующемъ разрѣшеніи. Безъ производства же необходимаго ремонта многіе изъ наиболѣе сильныхъ, въ боевомъ отношеніи, судовъ не могли даже передвигаться самостоятельно.
Между Командующимъ флотомъ, адм. Сергѣевымъ, и командующимъ Петровскимъ укрѣпленнымъ райономъ, ген. Рудневымъ, шла борьба за власть и отношенія были натянуты до крайности.
Существовало и взаимное недовольство между арміей и флотомъ, какой то антагонизмъ интересовъ. Не было представителя высшей военной власти, который пользовался бы достаточнымъ авторитетомъ и былъ бы снабженъ такой степенью власти, что заставилъ бы подчиниться себѣ и того и другого — и Сергѣева и Руднева. Прямой начальникъ Руднева, генералъ Драценко, этимъ авторитетомъ не являлся, генералъ же Эрдели, Главнокомандующій всѣмъ Кавказскимъ фронтомъ, подчинявшій себѣ и флотъ, былъ далеко въ Пятигорскѣ, откуда руководить чѣмъ бы то ни было, да еще имѣя въ виду то, что происходило у него подъ бокомъ, было невозможно.
Даже намъ, штатскимъ людямъ, было ясно, что надобно было заблаговременно думать о ликвидаціи дальнѣйшей борьбы на западномъ побережьи Каспія и озаботиться спасеніемъ того, что можно было еще спасти какъ изъ живой силы, такъ и изъ имущества арміи и флота. Кромѣ того, представлялось яснымъ, что надобно заблаговременно подумать о спасеніи всѣхъ тѣхъ, которые, попадись они въ руки большевикамъ, были бы безжалостно уничтожены, выведены въ расходъ; надобно было подумать о семьяхъ бойцовъ и о тѣхъ, изъ числа гражданскаго населенія, которымъ въ рукахъ большевиковъ равнымъ образомъ угрожала бы смерть.
Возможны были только два исхода: или проникнуть на территорію Азербайджана или на территорію Персіи, гдѣ и въ томъ и въ другомъ случаѣ, угрожало бы разоруженіе и интернированіе. Не было никакихъ надеждъ на то, чтобы можно было защищать Петровскъ, не владѣя моремъ, съ одной стороны, ни достаточной территоріей, которая могла бы обезпечить продовольствіе арміи. флота и гражданскаго населенія, съ другой стороны.
Оставалось одно — уходить и уходить какъ можно скорѣе, пока не поздно.
По мысли А. К. Леонтовича, необходимо было создать денежный фондъ въ иностранной валютѣ, чтобы этимъ фондомъ хотя бы на первое время обезпечить (на мѣсяцъ, два, три, въ зависимости отъ размѣра фонда) остатки арміи и флота. И такъ какъ изъ двухъ рынковъ (Бакинскаго и Персидскаго) только Персидскій рынокъ, крайне нуждавшійся въ цѣломъ рядѣ товаровъ, могъ дать эту иностранную валюту, то необходимо было дѣятельно взяться за вывозъ всего, что только можно было вывезти изъ Петровска въ Персію, и за ликвидацію на валюту всего вывезеннаго.
Представлялись нѣкоторыя опасенія за судьбу вывозимыхъ въ Персію товаровъ, ибо извѣстно, что Персидское правительство заявляло, что имѣетъ какія то претензіи къ Россіи за убытки, причиненные Персіи военными дѣйствіями экспедиціоннаго корпуса ген. Баратова во время Великой войны. Въ связи съ этимъ допускалась возможность, что Персидское правительство захочетъ наложить руку на привозимые въ Персію товары и имущество, какъ принадлежащіе одной изъ борющихся въ Россіи силъ; то-есть въ конечномъ счетѣ Россіи.
Поэтому необходимо было создать фикцію принадлежности всего этого имущества частнымъ лицамъ.
Генералу Эрдели была послана телеграмма и вслѣдъ затѣмъ подробная докладная записка, гдѣ исчерпывающе излагалось все создавшееся положеніе. И телеграмма и докладная записка посланы были отъ имени группы общественныхъ дѣятелей, въ томъ числѣ и отъ имени А. Леонтовича и меня.
Я съ женой уѣхалъ въ Персію въ г. Энзели (на берегу Каспійскаго моря). Изъ Энзели я держалъ связь съ Петровскомъ и, пользуясь каждымъ отходящимъ пароходомъ, информировалъ оставшагося въ Петровскѣ А. Леонтовича о цѣнахъ на разные товары въ Персіи и о возможностяхъ реализаціи задуманнаго плана созданія валютнаго фонда для нуждъ отходящихъ арміи и флота.
Въ концѣ февраля (ст. ст.) я выѣхалъ по вызову А. Леонтовича въ Петровскъ и здѣсь, пробывъ около двухъ недѣль, я узналъ о томъ, что, хотя и съ большимъ опозданіемъ во времени, рѣшено экстренно вывезти изъ Петровска все, что только возможно; что все вывозимое будетъ высылаться отъ имени и на имя А. Леонтовича; что реализація всего вывозимаго будетъ, произведена Учетно-Ссуднымъ Банкомъ въ Персіи (на самомъ дѣлѣ отдѣленіемъ Государственнаго Банка), учрежденія коего еще сохранились, на основаніи заявленій о томъ А. Леонтовича, выдавшаго ген. Драценко и адм. Сергѣеву нотаріальную подписку о томъ, что всѣ вырученныя суммы изъ Банка поступаютъ въ ихъ распоряженіе и А. Леонтовичъ отъ нихъ въ ихъ пользу отказывается. Для совершенія необходимыхъ отъ имени А. Леонтовича въ Энзели формальностей я, по его просьбѣ, получилъ отъ него довѣренность.
Я полагаю, что, если бы эта операція начата была своевременно и осуществлялась бы безъ задержки, то очень и очень многое могло бы быть сдѣлано, и положеніе эвакуировавшихся въ концѣ концовъ въ Энзели частей Каспійскаго Добровольческаго флота и арміи было бы значительно лучше, чѣмъ въ какомъ онѣ очутились въ концѣ концовъ.
Въ Петровскѣ начиналась агонія арміи, хотя большевиковъ еще и близко не было.
Ген. Драценко былъ изданъ приказъ о демобилизаціи арміи, причемъ приглашались оставаться въ арміи только тѣ, кто этого пожелаютъ добровольно. Такой же приказъ по флоту изданъ былъ и адм. Сергѣевымъ.
Изъ арміи ушла значительная часть солдатъ, изъ флота-же сравнительно незначительная часть матросовъ. Не могу не отмѣтить, что во время ухода и солдатъ и матросовъ не мало было случаевъ самаго трогательнаго прощанія уходившихъ со своими офицерами; доходило до слезъ.
Существовавшіе и раньше нелады и недоразумѣнія между моряками и армейскими еще болѣе усилились, какъ только сталъ осуществляться вывозъ имущества въ Энзели. И та, и другая группа боялись быть обманутыми другой стороной. Всѣ эти тренія естественно не шли на пользу дѣлу, а только его тормазили.
Все агонизировало, спайка была нарушена, вѣры въ дѣло и въ вождей не осталось.
Во время пребыванія моего въ Петровскѣ прибыло туда нѣсколько пароходовъ съ остатками Уральской арміи, доблестно дравшейся болѣе двухъ лѣтъ съ большевиками у себя на родинѣ и ушедшей оттуда подъ давленіемъ численнаго превосходства красныхъ. Большинство доставленныхъ уральцевъ было въ ужасномъ состояніи: обмороженные поголовно, многіе уже полутрупы, съ омертвѣвшими или же отвалившимися конечностями. Картина, которую мнѣ пришлось видѣть при выгрузкѣ этихъ несчастныхъ, не поддается никакому описанію.
То обстоятельство, что фронтъ Уральцевъ, не будучи достаточно поддержанъ ген. Деникинымъ и союзниками, рухнетъ, было ясно еще лѣтомъ 1919 года, когда единственною связью между Добровольческой арміей и Уральской арміей были крайне недостаточныя сообщенія черезъ Каспійское море. Позднею же осенью и, въ особенности, зимою связь эта должна была совершенно оборваться, и тогда весь уральскій фронтъ оставался предоставленнымъ собственной судьбѣ. Многіе изъ начальниковъ отдѣльныхъ частей и старыхъ казаковъ, предвидя необходимость уходить съ фронта и вовсе изъ области, такъ какъ казачество не мирилось съ мыслью о возможности признанія власти Совѣтовъ, совѣтовали Ген. Толстову заблаговременно подготовить этапы по линіи отхода, снабдивъ ихъ продовольствіемъ и топливомъ, такъ какъ единственный путь отступленія лежалъ въ сторону Форта-Александровска, къ Каспійскому морю, проходя на протяженіи болѣе 1000 верстъ по безлюдной песчаной пустынѣ.
Толстовъ на всѣ эти представленія и совѣты заявлялъ, что онъ обо всемъ уже подумалъ и все имъ, Толстовымъ, подготовлено. Когда же пришлось на самомъ дѣлѣ уходить, оказалось, что Толстовымъ не сдѣлано было рѣшительно ничего, и несчастные Уральцы, гонимые злою судьбой, должны были двинуться въ снѣжную стужу при 20 морозахъ, безъ топлива и достаточнаго продовольствія; больше половины Уральцевъ дорогою погибло, а большинство дошедшихъ до моря осталось калѣками на всю жизнь.
Все, однимъ словомъ, что въ этотъ мой послѣдній пріѣздъ въ Петровскъ мнѣ пришлось увидѣть, ясно свидѣтельствовало о полномъ крушеніи борьбы бѣлыхъ съ красными.
Я уѣхалъ въ половинѣ марта, а уже въ послѣднихъ числахъ марта изъ Петровска ушли флотъ и остатки войскъ. Часть ихъ пришла въ Энзели, другая, почему то, ушла въ Баку.
Въ послѣднихъ числахъ марта 1920 года большевики заняли Петровскъ, въ апрѣлѣ они заняли безъ единаго выстрѣла Баку.
По свѣдѣніямъ, доходившимъ въ Персію, большевики расправились крайне жестоко въ Азербайджанѣ не только съ партизанами бѣлаго, деникинскаго, движенія, коихъ они тамъ застали, но и съ національнымъ азербайджанскимъ движеніемъ, поставивъ себѣ цѣлью его коренное уничтоженіе.
Во время подавленія возстанія въ г. Елизаветполѣ въ маѣ 1920 года погибло въ общемъ до 40.000 мусульманъ, съ которыми звѣрски расправлялись большевики.
Закончивъ изложеніе моихъ Воспоминаній, мнѣ все же хочется остановиться еще и на тѣхъ выводахъ, къ которымъ пришелъ я, какъ одинъ изъ пережившихъ описанныя событія.
Революція 1917 года, разрушивъ прежній аппарата государственной русской власти и не создавъ власти другой, достаточно авторитетной и сильной, въ сущности создала лишь условія полнѣйшей свободы не столько для разумнаго государственнаго строительства, сколько для полнаго произвола и не только въ области проповѣди какихъ бы то ни было идей, но и въ области всякихъ начинаній и дерзаній.
Были ли въ Закавказьѣ для населявшихъ его народностей достаточныя основанія для проявленія національныхъ стремленій и той или иной формы самостійности?
Полагаю, что — нѣтъ.
Дѣло въ томъ, что Закавказье съ его тремя главными господствующими народностями — грузинами, армянами и татарами не представляетъ собою территоріи, гдѣ бы каждая изъ этихъ народностей представляла собою компактную массу населенія одной національности, обладающей опредѣленной территоріей.
Такъ, татары составляютъ значительную часть населенія провинцій, считающихся населенными армянами; въ свою очередь, армяне составляютъ значительный процентъ населенія провинцій, почитающихся татарскими; провинціи Грузіи населены въ нѣкоторыхъ частяхъ, притомъ въ значительной степени, и мусульманами (татарами, турками, аджарцами) и армянами, а также осетинами. На ряду съ этимъ, во всѣхъ этихъ провинціяхъ имѣются и значительныя массы русскаго сельскаго населенія.
Чрезвычайная національная черезполосность еще во времена намѣстничества графа И. И. Воронцова-Дашкова вызвала огромныя затрудненія при разрѣшеніи вопроса о введеніи въ Закавказьѣ земскихъ учрежденій, представляя рядъ препятствій къ созданію такихъ административныхъ единицъ, которыя обезпечили бы наилучшимъ образомъ невозможность поглощенія одною національностыо другой въ будущихъ земскихъ учрежденіяхъ. Та же національная черезполосность поставила и передъ новыми Закавказскими государственными образованіями тяжелый вопросъ о новомъ подданствѣ — вопросъ особенно тяжелый въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ отнынѣ, съ образованіемъ новаго государства, для значительнаго числа населенія, принадлежащаго къ національности не господствующей, возникалъ вопросъ о будущемъ подчиненіи ихъ представителямъ національности господствующей. Всѣ эти вопросы, не возникавшіе раньше при существованіи одной общей россійской государственной власти, одинаковой для всѣхъ, не замедлили сказаться со всею своею остротою, едва возникъ въ Закавказьѣ вопросъ о созданіи новыхъ національныхъ государствъ, заявившихъ о своей полной самостоятельности и о своемъ совершенномъ отдѣленіи отъ Россіи.
Тѣмъ не менѣе, это самостійное движеніе должно было все же возникнуть уже по тому одному, что оно диктовалось изъ самаго центра, изъ тѣхъ политическихъ органовъ Россіи, которые играли въ нашей революціи руководящую роль.
Петроградскій Совдепъ, провозгласивши принципъ самоопредѣленія народностей, навязанный имъ и слабому Временному Правительству, сыгралъ въ этомъ отношеніи огромную и роковую роль. Представители политическаго авантюризма разныхъ народностей Закавказья, учитывая слабость центральной власти, почувствовали почву подъ ногами, ибо созданіе новыхъ государствъ представляло для нихъ широкія перспективы удовлетворенія личнаго тщеславія и честолюбія, не говоря уже о другихъ возможностяхъ наилучшаго устроенія личнаго благополучія.
Была еще и другая причина къ государственному обособленію отъ Россіи, къ уничтоженію былой связи. Причина эта заключалась въ эгоистическомъ стремленіи, разорвавъ съ Россіей былую государственную связь, застраховать себя отъ естественныхъ послѣдствій того процесса политическаго распада, который уже ярко намѣчался въ Россіи, застраховать себя отъ большевизма и грядущаго съ нимъ неминуемаго экономическаго развала.
Будущее, недалекое будущее показало, насколько эфемерны были политическія предвидѣнія руководителей этихъ новоявленныхъ государственныхъ образованій. Когда пришелъ необходимый, съ точки зрѣнія Совѣтскаго правительства, моментъ, всѣ эти новыя государства были сметены грубою рукой новыхъ вандаловъ и эфемерныя государства Закавказья, разсчитывавшія на поддержку ихъ Европой, перестали существовать, не проявивъ не только героизма въ защитѣ своей самостоятельности, но даже не сдѣлавъ какихъ либо серьезныхъ къ тому попытокъ.
Тѣмъ не менѣе въ обстоятельствахъ провозглашенія своей самостоятельности каждою изъ главныхъ Закавказскихъ народностей и въ тѣхъ побужденіяхъ, которыя ими руководили, были несомнѣнныя и глубокія различія.
Армяне въ теченіе всего процесса русской революціи не скрывали своей приверженности къ Россіи, видя въ ней естественную и единственную защитницу отъ полнаго ихъ физическаго истребленія. И въ этомъ ихъ инстинктѣ самосохраненія лежитъ и объясненіе непротивленчества армянъ русскому большевизму и порою даже фактическаго ихъ сотрудничества съ большевиками. Армяне откровенно и многократно заявляли: Только съ Россіей, хотя бы и большевистской, чѣмъ съ кѣмъ бы то ни было противъ Россіи и лучше большевики, они все же русскіе, чѣмъ турки.
Маленькая, безплодная Арменія, съ немногочисленнымъ, менѣе 2-хъ милліоновъ, населеніемъ, со всѣхъ сторонъ стиснутая магометанскимъ міромъ, бывъ оторвана отъ Россіи провозглашеніемъ Азербайджаномъ своей самостоятельности, вынуждена была заявить и о своей самостоятельности въ разсчетѣ на могущественную поддержку Антанты и Америки, надѣясь, что эти послѣднія не дадутъ ей окончательно погибнуть. Но, какъ только палъ Азербайджанъ, ставъ въ апрѣлѣ 1920 года легкой добычей Совѣтской Россіи, въ Арменіи тотчасъ происходитъ большевистскій переворотъ.
Гораздо сложнѣе вопросъ о причинахъ, побудившихъ Грузію къ объявленію своей самостоятельности. Идеи сепаратизма процвѣтали среди части грузинской интеллигенціи и руководящихъ политическихъ круговъ Грузіи еще до войны 1914 года. И сколько бы ни отнѣкивались грузины отъ того, что часть ихъ руководителей вели тайные переговоры съ Турціей по поводу союза между Турціей и Грузіей противъ Россіи во время войны, но это — несомнѣнный фактъ, установленный документально въ самой же грузинской прессѣ. Въ средѣ грузинской интеллигенціи еще за много лѣтъ до войны 1914 года, во время празднованія столѣтняго юбилея присоединенія Грузіи къ Россіи, раздавались уже голоса, что Россія вѣроломно попрала права грузинскаго народа, установленныя актомъ о присоединеніи Грузіи къ Россіи.
Поставленная весною 1918 года передъ угрозой продвиженія на ея территорію турецкихъ полчищъ, Грузія объявила свою самостоятельность и независимость отъ Россіи и оперлась на Германію, опасаясь, что оставшись нераздѣльной частью Россіи, она попадетъ подъ послѣдствія невыгоднаго для нея истолкованія Брестскаго договора.
Но наиболѣе серьезною изъ причинъ, обусловившихъ отдѣленіе ея отъ Россіи и провозглашеніе Грузіей своей самостоятельности, была идеологія самой сильной въ Грузіи политической партіи — соц.-дем. меньшевиковъ; послѣдніе считали, что объявленіемъ Грузіей своей независимости и установленіемъ въ ней политической власти соц.-дем. меньшевиковъ, Грузіи удастся избѣгнуть общей съ Россіей участи. Планъ ихъ казался имъ осуществленнымъ, когда самостоятельность Грузіи была признана и Совѣтской властью, силу и значеніе обязательствъ коей они, однако, переоцѣнили, въ чемъ имъ и пришлось убѣдиться уже въ февралѣ 1921 года, когда большевики открытою силою заняли Грузію и ввели въ ней свою власть.
Но, если и у Арменіи и у Грузіи могли существовать тѣ или другія, болѣе или менѣе основательныя, побудительныя причины къ отложенію отъ Россіи и къ объявленію своей независимости и самостоятельности, то никакихъ, рѣшительно, достойныхъ уваженія причинъ поступить по примѣру Грузіи и Арменіи не было, да и не могло быть, у азербайджанскихъ татаръ.
Необходимо помнить, что въ составъ территоріи Азербайджана вошли двѣ губерніи: Елизаветпольская и Бакинская съ населеніемъ крайне смѣшаннымъ, большинство котораго, правда, составляли татары.
Наиболѣе культурнымъ представлялось сельское хозяйство, бывшее въ рукахъ русскихъ и армянъ. Въ рукахъ армянъ было виноградарство и садоводство; въ рукахъ русскихъ поселенцевъ — хлопководство и высокія сельско-хозяйствеяныя культуры.
Имѣвшій міровое экономическое и промышленное значеніе, гор. Баку, съ его нефтянымъ промысловымъ раіономъ (90% коего принадлежали русскимъ фирмамъ), созданъ исключительно русскими руками и на русскія деньги и абсолютное большинство его населенія — христіанское и главная масса — русская, не говоря уже объ интеллигенціи.
О значеніи Баку и его нефтяныхъ промысловъ въ общемъ государственномъ хозяйствѣ Россіи говорить, врядъ ли, много нужно, ибо всѣмъ хорошо извѣстно, что и значительная часть русской промышленности и русскаго транспорта были главными потребителями бакинской нефти и ея продуктовъ.
Татарское населеніе, какъ гор. Баку, такъ и упомянутыхъ двухъ губерній, составившихъ государственную территорію Азербайджанской Республики не имѣло положительно никакихъ основаній быть болѣе недовольнымъ прежней политикой русской государственной власти, чѣмъ, скажемъ, коренное населеніе другихъ окраинъ Россіи. Лично проживъ съ татарами около 25 лѣтъ, могу сказать, что мнѣ не приходилось ни наблюдать, ни слышать въ массахъ татарскаго населенія какихъ либо выраженій ихъ недовольства именно русскою властью и политикою русскаго правительства, которое, въ особенности въ послѣдніе годы, сдѣлало много для окончательнаго раскрѣпощенія татарскихъ массъ отъ остававшихся еще пережитковъ феодализма.
Заявленіе о томъ, что татары Закавказья были не довольны (считали себя обиженными) тѣмъ, что были освобождены отъ личнаго выполненія воинской повинности — явная ложь, и могу, наоборотъ, засвидѣтельствовать, что введеніе этой повинности Азербайджанскимъ правительствомъ было встрѣчено населеніемъ съ крайнимъ недовольствомъ.
Не было у азербайджанскихъ татаръ и основаній, какъ у Грузіи и Арменіи, ревновать къ своему историческому прошлому, ибо никогда не существовало въ исторіи государства, объединявшаго татарское населеніе, той территоріи, которая была объединена въ 1918 году въ самостоятельную и независимую Азербайджанскую Республику; территорія эта и народъ ее населявшій, до включенія ихъ въ составъ Россійской Имперіи, представляли цѣлый рядъ отдѣльныхъ вассальныхъ провинцій Персіи, отъ которой перешли къ Россіи въ результатѣ ряда неудачныхъ для Персіи войнъ, на основаніи законныхъ актовъ — международныхъ трактатовъ.
Необходимо отмѣтить и еще одну, весьма важную, подробность въ прошломъ азербайджанскихъ татаръ: у нихъ въ прошломъ никогда не замѣчалось какихъ либо симпатій или тяготѣнія къ туркамъ и къ Турціи. Въ то время, какъ среди части горцевъ Дагестана тяготѣніе къ Турціи претворилось въ 1877—78 г. г., во время Русско-Турецкой войны, въ возстаніе на побережьи Каспійскаго моря, азербайджанскіе татары, во время безконечныхъ въ XIX столѣтіи войнъ Россіи съ Турціей. оставались всегда лойяльными по отношенію къ Россіи. Объясненіе этому факту нужно искать въ религіозной нетерпимости шіитовъ-татаръ къ суннитамъ-туркамъ, нетерпимости весьма сильной, въ особенности, если имѣть въ виду низкій уровень культуры азербайджанскихъ татаръ.
Но уже за время Великой Войны мнѣ лично пришлось наблюдать среди близкихъ мнѣ знакомыхъ татаръ обостреніе у нихъ чувства интереса къ Турціи и къ Германіи и явныя симпатіи ихъ къ послѣднимъ. Среди части азербайджанскихъ татаръ было весьма распространено убѣжденіе въ конечной побѣдѣ центральныхъ державъ, то-есть въ побѣдѣ Германіи и Турціи.
Нѣтъ никакого сомнѣнія въ томъ, что Германія много поработала не только въ дѣлѣ самаго созданія этихъ симпатій, но и вообще въ планы ея входило наиболѣе широкое насажденіе и распространеніе идей пантюркизма и пантуранизма.
И Англія и Россія, наиболѣе опасные для Германіи, да и для Турціи, противники, насчитывали въ числѣ своихъ подданныхъ многіе милліоны магометанъ, а потому созданіе въ колоніяхъ Англіи и въ предѣлахъ Россіи серьезнаго всемусульманскаго движенія явно входило въ задачи Германіи, которой усиленіе Турціи не угрожало рѣшительно ничѣмъ.
Сепаратизмъ Азербайджана былъ насажденъ опытною рукою турокъ, разжегшихъ честолюбивые замыслы представителей мѣстнаго политическаго авантюризма, для которыхъ внутреннее крушеніе Россіи и ея временное, надѣемся, ослабленіе представляли столь благопріятныя обстоятельства.
Развѣ могли среднихъ способностей юристы, ничѣмъ не выдававшіеся раньше въ своей профессіи врачи, захудалые учителя и т. д., мечтать играть сколько нибудь выдающуюся роль какъ въ Русской революціи, такъ и въ будущей демократической Россіи? И иныя совершенно возможности открывались передъ этими политическими авантюристами въ условіяхъ самостоятельнаго существованія, то-есть при условіи отдѣленія отъ Россіи.
Правители Азербайджана продѣланнымъ ими опытомъ государственнаго управленія не убѣдили и Западную Европу въ правотѣ своего дѣла и не смогли никому вселить мысли о серьезности своихъ начинаній. Азербайджанъ и по сей день никѣмъ не признанъ за государство, въ то время какъ Арменія и Грузія, нынѣ самостоятельно уже не существующія, признаны Европой.
Но, къ счастью и для самаго Азербайджана, и для будущей Россіи, сепаратизмъ Азербайджана — весьма не глубокъ.
А кратковременное пребываніе въ Баку и въ Азербайджанѣ турокъ оставило въ населеніи самую печальную о нихъ память.
Вотъ почему я полагаю, что возсоединеніе Россіи и Закавказья, съ прекращеніемъ смуты внутри самой Россіи, есть дѣло недалекаго затѣмъ будущаго.
Приблизительно до начала XX столѣтія. Закавказье содержалось за счетъ центра, то-есть, иначе говоря, за счетъ русскаго крестьянина. Лишь съ начала 1900-хъ годовъ Закавказье, въ особенности благодаря бакинской нефтепромышленности, стало себя окупать, не считая, конечно, тѣхъ колоссальныхъ тратъ, которыя сдѣланы были Россіей на пути сообщенія, всевозможныя сооруженія, ирригацію, созданіе ряда новыхъ культуръ и т. д.
И всего того, что создано было Россіей и ея денежными средствами въ Закавказьѣ, было такъ много, что за пять лѣтъ революціи Закавказье смогло самостоятельно просуществовать: Азербайджанъ — за счетъ той нефти, которую онъ собиралъ, пользуясь до того созданною промышленностью, а Грузія — за счетъ того огромнаго военнаго имущества и всякихъ запасовъ (сахара, провіанта, обмундированія, машинъ, автомобилей и т. д.), которые были собраны въ Тифлисѣ и др. мѣстахъ, составлявшихъ базы всего Кавказскаго фронта, какъ равно и за счеть огромнаго государственнаго имущества, принадлежавшаго Россіи. Но остатки русскаго достоянія приходятъ, если уже не пришли, въ Закавказьѣ къ концу. Разсчеть на иностранцевъ оказался весьма ненадеженъ, ибо послѣдніе готовы придти и вложить свои капиталы въ промышленность или торговлю, но для того лишь, чтобы на этомъ нажить. Предположить, чтобы какая бы то ни было иностранная держава взялась расходовать свои народныя средства на созданіе изъ Закавказья колоніи — болѣе чѣмъ наивно, въ особенности, имѣя въ виду, что возродившаяся Россія такого хозяйничанья у себя подъ бокомъ не потерпитъ.
Въ силу всего этого, возстановленіе промышленности и экономической, а также государственной жизни въ Закавказьѣ несомнѣнно явится въ будущемъ дѣломъ Россіи.
Экономическое тяготѣніе Закавказья къ Россіи неминуемо и естественно, а оздоровленная государственность Россіи найдетъ безболѣзненные и вполнѣ пріемлемые для этой своей окраины пути для возсоединенія ея съ центромъ.
Январь-Мартъ, 1922 г.